МОЛИТВА
Стою в немой тоске пред каменной твердыней.
Несокрушим, как сталь, безжалостный гранит.
Стеной грехов моих, безумья и гордыни
Воздвигнут предо мной железный монолит.
Где веры взять тепло и благодать молитвы?
Как холод растопить росой горячих слез,
Когда в душе лишь пыл неукротимой битвы,
И ненависти яд, и ярости хаос?
Открой, открой, молю, мне покаянья двери,
Дай мне простить врагам, как Ты прощал долги,
И чудо мне яви, чтоб я сказала: «Верю,
Неверью моему, Спаситель, помоги!»
О Боже, снизойди к рабе Твоей лукавой!
Кровоточит душа, а сердце, словно лед…
Мне застит солнца свет туман вражды кровавой
И мрак, зловещий мрак со всех сторон ползет.
Вот я в слезах, в тоске перед Твоей святыней,
Но нет, несокрушим безжалостный гранит,
Стена грехов моих, безумья и гордыни,
Преграда тяжкая, железный монолит!
НАТАЛИЯ РЕЗНИКОВА
«Ржавчиной разъедена листва…»
Ржавчиной разъедена листва,
Рыже-красная легла трава.
Пожелтевший плющ, как кружева,
Обнял домик у сырого рва.
В этом домике всегда темно —
Зелень занавесила окно…
У крыльца костры из георгин —
Ярко-красные, один в один…
По ночам грохочут поезда
И отстукивают: «Да, да, да…»
Говорят колеса: «Навсегда».
Повторяют: «Вдаль… туда, туда…»
А утрами — стаи журавлей
Над верхушками высоких тополей.
Это осень, это дым костров,
Пахнущих и пряно, и остро,
Это грусть о лете, о цветах,
В Лету канувших минутах и часах.
Это первые сединки в волосах,
Паутинки клейкие в кустах.
«Занесенная метелями…»
Занесенная метелями,
Снится мне страна моя…
Небо над седыми елями
Сеет снег, тоску тая.
О, как больно мне, потерянной,
Как до слез чего-то жаль!..
Там, в стране далекой северной
Ослепительная даль.
Посеребренный сединами,
Там высокий дремлет лес,
И, закованные льдинами,
Реки спят синей небес.
О, страна моя тревожная,
Необъятность вся и ширь,
Как надежда невозможная
Манишь ты меня, Сибирь.
«Мне тогда было девять лет…»
Мне тогда было девять лет,
Я носила длинные косы,
Ярко-красный набок берет.
Целый день задавала вопросы:
Почему у мамы глаза
Зеленеют, когда смеются?
Почему только летом гроза?
Почему ивы плачут и гнутся?
Слепо верила: принц живет
За высоким лесом дремучим
И, как вырасту, он найдет
Замок роз — по шипам колючим.
А пока — была влюблена
В черноглазого мальчика — Борю…
Как была хороша весна
И как остро первое горе!
Он со мною бывал жесток,
Изводил и дразнил часами,
Но порой приносил цветок
И дарил — словно рыцарь даме.
За цветок, за небрежный взор
Полюбила его невольно
И всегда люблю с этих пор
Только тех, кто делает больно.
«Я разучилась ревновать…»
Я разучилась ревновать,
Я больше не живу мечтами,
Я бросила стихи читать
И ждать чего-то вечерами…
Да, можно безмятежно жить.
Презрительно и молчаливо, —
И только втайне нежной быть,
И верность бережно хранить,
И не искать любви счастливой!
«Есть в музыке далекой в синий час…»
Есть в музыке далекой в синий час
Неповторимая, волнующая прелесть,
И в переливах музыкальных фраз
Вся сладость звонкого и теплого апреля.
Есть сладость в боли и в разлуке, друг,
Когда ты знаешь, что любовь сильнее
И всех сомнений, и врагов вокруг,
Сильнее даже нас самих — нежнее…
И в этом мире страшном счастье есть,
Бояться лишь страдания не надо.
И помнить, что у каждого свой крест,
Своя дорога вглубь земного сада…
Отмеренные кем-то наши дни
Полны тревоги, но в них привкус счастья.
Во мраке ярче светятся огни,
Нас согревая в холод и ненастье.
«Пожелтела в саду трава…»
Пожелтела в саду трава,
Вечера над рекой тихи…
Пересказаны все слова.
Перечитаны все стихи…
И седеет твоя голова.
Это было уже не раз.
Это будет опять, опять…
Осень, свет твоих синих глаз
И тоска, что нельзя понять,
Для чего надо всем умирать?