— Догадывались, но им обещали высокие заработки, а контракт — всего на год, — ответил Макаров. — Проверить не удалось, фирма существует всего полгода. Это пока все. Могли бы больше узнать, да менты под ногами путаются!
Я покосилась на следователя и пробурчала:
— Это всегда так, работа у них такая.
— Ты вот что, Евгения… Как только сможешь — позвони мне. О Ленке что-нибудь есть?
— Еще нет, но будет скоро, — пообещала я.
— Ладно, звони! — Макаров отключился.
Я тоже нажала на кнопочку отбоя и внутренне сжалась — сейчас что-то произойдет.
Первым начал Вовка, так что вины моей в случившемся нет, вернее — почти нет.
— Да-а, — протянул он, — хорошо у вас, Евгения Андреевна, все налажено… «Папа» города лично докладывает о проделанной работе!
Я в ответ только неопределенно хмыкнула. Ульянов же продолжал:
— То-то, я смотрю, братва засуетилась! И вот что примечательно: где мы, там и они! Ну, думаю, видать, над одним делом голову ломаем. А в некоторых местах они даже раньше нас оказываются. Да все вежливые такие: «Скажите, пожалуйста! Будьте любезны!» Прямо институт благородных девиц! И не подумаешь, глядя на них, что почти у каждого срок за плечами. Стало быть, это вы, гражданка Зайцева, братков мобилизовали! Похвально, похвально! Ваши бы организаторские таланты на дело употребить, цены бы вам не было!
— Конечно, — не выдержала я, — ваши-то ментовские методы работы всем известны! Хрясь «демократизатором» по почкам — и весь сказ!
Зря я это сказала! Вовка побагровел, поднялся во весь свой немалый рост и заорал:
— Молчать! Под арест! Немедленно!
Дуська тихонько ойкнула и на всякий случай прикрыла голову руками. Я крепче вжалась в кресло и заявила:
— Не имеешь права! Родственников сажать, а также давать против них обвинительные показания ты просто не имеешь права! А ты, Евдокия, наблюдай и соображай, что за семейная жизнь тебя ждет! Пересолишь, к примеру, супругу омлет, а он тебя раз — и в ШИЗО, на хлеб и воду! Зато похудеешь, Дусь! Ну а коли в постели не угодишь, хана! Сразу в Соловки… или где там у нас сейчас пожизненное отбывают? Прямо-таки тридцать седьмой год!
Вовка подскочил ко мне, рывком поднял в воздух и принялся трясти, приговаривая:
— Я тебе устрою тридцать седьмой год! И ШИЗО, и карцер, и пожизненное заключение!
Болтая ногами, я добавила:
— Превышение служебных полномочий, физическое воздействие, угрозы… Вовчик, сидеть будем вместе!
Ульянов отпустил меня, и я рухнула обратно в кресло, пребольно ударившись пятой точкой о подлокотник.
— Плюс нанесение телесных повреждений, повлекших стойкую утрату трудоспособности потерпевшего, — проворчала я, потирая ушибленное место. — Дуська, свидетелем пойдешь!
Вовка со вздохом опустился на диван, закрыл глаза и задышал по методу Бутейко. Немного отдышавшись, прохрипел:
— Уголовный кодекс выучила… крестная мать! Ладно, извини, Жень, погорячился!
Вот это был шок! К бешенству Ульянова я уже привыкла. За все время нашего знакомства он раз пятнадцать взрывался и собирался упрятать меня за решетку в общей сложности лет на девятьсот — девятьсот пятьдесят. Но вот извинение от него я слышала впервые. Поэтому моментально забыла про ушиб, открыла рот и вытаращила на следователя глаза. Немая сцена длилась всего несколько секунд. Потом я быстренько сообразила, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации, захлопнула рот и забилась в конвульсиях, пытаясь зарыдать. Хотя, по правде говоря, плакать мне совсем не хотелось, скорее наоборот… Глядя на растерянную физиономию Владимира Ильича, хотелось смеяться. Но в данный момент смех казался совершенно неуместным и мог быть неправильно истолкован. Пришлось напрячь память, чтобы вспомнить какой-нибудь очень грустный эпизод из моей жизни. Как назло, грустные эпизоды вспоминаться не желали. Можно подумать, что у меня не жизнь, а сплошная кинокомедия! Разозлившись, я прибегла к абсолютно надежному средству слезовыжимания — быстренько припомнила самую душераздирающую сцену из бразильского телесериала и зарыдала в голос.
— Жень, — обеспокоился Вовка, — я же извинился! Ну что надо сделать, Жень?! Не реви! Мне твои слезы, что нож острый! Хуже бандитской пули, честное слово! Никогда не видел, чтобы ты плакала! А тут так убиваешься! Может, водички?
— Не-а-а… — икая, ответила я.
— А что тогда?
— П-поговорить!
— Ну да?! — поразился Вовка. — И все?
— Н-не в-все! Об убийствах п-погово-рить! — Я всхлипнула еще разок и замерла в ожидании второго взрыва.
Однако взрыва не произошло.
— И что же ты хочешь узнать? — поинтересовался Ульянов.
— Все, что уже знаешь ты, и немного больше!
Вовка внимательно посмотрел на меня и спросил:
— У тебя есть версия?
— Ну… Вообще-то у меня их три. — Я в смущении потупила глазки.
— Ого! — изумился следователь. — Выкладывай! Вернее, ты начинай, а я тебя поправлю, если что…
— Идет. Значит, дело обстоит следующим образом. Существует некая фирма, образованная совсем недавно, причем настолько недавно, что у нее не имеется даже собственного офиса. Оно и понятно: то, чем фирма занимается, не совсем законно. А занимается она продажей девочек в бордели Европы, Азии и Ближнего Востока. Каким образом привлекаются клиенты — мне пока неизвестно…
— Все очень просто, — сказал Вовка. — Объявления в местной газете, радио, опять же, местное и кабельное ТВ.
— Понятно. Так вот, однажды вечером сотрудники фирмы задержались на работе. Причиной задержки могло быть что угодно. Например, чей-то день рождения (на столе стояла бутылка из-под шампанского), встреча друзей, проводы… Впрочем, могли собраться и просто так, без повода. В разгар веселья приходит Некто и учиняет расправу над всеми присутствующими. Пока верно излагаю?
— Верно, — кивнул Вовка. — Кроме одной детали. Из пяти убитых только двое являлись сотрудниками фирмы, а именно Наталия Федоровна Спицына и Галина Павловна Журавлева. Остальные трое — гости. Личности их установить пока не удалось. Сейчас проверяем заявления о пропаже людей…
— Установим, — сказала я. — Так вот, эта самая Наталия Федоровна за несколько дней до трагедии подала заявление в загс о вступлении в брак с гражданином Испании Антонио Мурильосом. Регистрация брака должна была состояться восьмого сентября…
Владимир Ильич в удивлении вскинул брови:
— Оперативно! Молодец!
Весьма польщенная, я вновь заговорила:
— Это и есть моя первая версия. Наталья — девушка красивая… была. Какой-нибудь бывший поклонник решил отомстить ей, пришел и… Остальные оказались просто не в то время не в том месте…
— У меня вопрос, — перебил следователь. — Зачем бывшему поклоннику являться в офис и брать на себя лишние трупы? Ведь он мог запросто выследить Наталью. В конце концов, мог встретить ее возле дома и там разобраться.
— А-а… — Я на секунду задумалась. — А он уже испробовал все методы воздействия. Скорее всего, Наталия его послала подальше! Вот мужское самолюбие и взбрыкнуло!
Ульянов хмыкнул, но возражать не стал.
— Версия вторая. Галина Павловна Журавлева как-то невзначай обмолвилась, что у нее серьезные проблемы в семье. Муж паразит и алкоголик… Запросто мог напиться и избавиться от надоевшей супруги, а заодно и от ненужных свидетелей!
— А дома он ее убить не мог? — подала голос Дуська.
Вовка одарил ее любящим взглядом, а я, нахмурившись, пробурчала:
— Мог, да только задержалась Галина Павловна на работе. Мужик ждал, ждал, а супруги все нет и нет. Терпение лопнуло, он принял на грудь для храбрости и — вперед!
— Ну а третья? — поинтересовался Ульянов.
— Ограбление. Банальное ограбление. Клиентки платили за услуги по тысяче долларов. Деньги хранились в шкафу, вместе с остальными документами. Кто-то узнал об этом. А дальше действовал по схеме: пришел — убил — забрал деньги — ушел. Ну как? — Я обвела глазами присутствующих.
— Здорово! — Дуська подняла вверх большой палец.