Место действия изменилось. Город все еще был городом, незнакомыммне, квинтэссенцией виденных мною на протяжении жизни населенных пунктов. А вотначало теперь, бесконечный бег брал с этой квартиры, в которую меня поселили.

   Я открыл глаза, и подумал будто уже проснулся. А потом, подумал,что мир не бывает таким настоящим, и понял что сплю. Я встал с кровати, ипосмотрел в окно. Страх накатывал волнами, как это бывает при сонном параличе.Серой стены еще не было даже на горизонте, но я слышал этот серый запах, я чуялэтот серый цвет. Он близился, как близится что-то плохое. Легкая прохладца в груди,тоже была куда реалистичнее, чем настоящая.

   Страх гнал меня из дому. Пройти сквозь закрытую дверь, оказалосьлегко, даже несмотря на всю достоверность сна. Я испугался зайти в лифт даже восне, и поэтому спустился вниз по лестнице. К моменту выхода из подъезда, небоуже перестало быть небом. Серое ничто уже поглотило Вселенную, и сжималосьвокруг планеты, огромным квадратом.

   Я побежал вперед. Люди тоже бежали. Они мешали мне. Не простотолпились, хватали меня за ноги. Невозможно оказалось понять, чего они хотят. Аони все ползли и ползли. Позли и ползли. Со всего города, со всех улиц, людскаяволна, как несуразный шоготт, неумолимо, и непонятно зачем, двигалась ко мне.

   А потом, я проснулся. Темнота. Ночь. Вид из окна, прекрасен тем,что не навевает серого страха.

   Перед тем как уснуть снова, в голове само собою подумалось. Яговорю "само собою", потому что я не смог контролировать эту мысль.Она думалась сама, и исчезла потом тоже сама. Она заставила меня произнести ее,перед тем как уснуть:

   - Неизвестно что хуже. Серое нечто, или эти люди.

   Следующий день, встретил меня низким небом, свинцового цвета. Яподнялся с кровати. Ощущение было строго больничное. Панцирная сетка,откликнулась на мои телодвижения шорохом и скрипом. Прохлада пола, мигомзахватила подошву стоп. Приятное ощущение. В ванной комнате, плеснул себе водойв лицо. Зубной пасты не было, поэтому, промыл рот, оделся, и вышел на улицу.

   На подъездной скамейке сидели бабки. Точнее не бабки, просто,несколько расплывшихся особ, неопределенного возраста, ближе к пожилому, чемдаже к среднему. Я прошел мимо них, ощущая кончики иголок в порах кожи.

Я любил маленькие магазинчики? Это было глупо. Супермаркеты гораздо лучше.Охранник не обратил особого внимания, на парня в старых джинсах и футболке сдлинным рукавом. Я закинул в корзинку зубную пасту, сахар, пачку чая, и прочиепищевые мелочи. Кассир с усталым взглядом, быстро пробила мне товары.

   Возвращался домой быстрым шагом. Настроение было никакое. Такоесредне-аморфное. Обычно, при таком настрое, хватает толчка в одну из двухсторон, чтобы дать установку на весь день. Я собирался засесть дома, с бутылкойколы, и заняться чем-нибудь интересным. Посмотреть кино, или поиграть вигрушку. Может быть даже в самп, и может быть даже с Сойер. Но аккурат у самогокрыльца, меня окликнули:

   - Молодой человек! - женский голос, визгливый, но в то же времядостаточно низкий.

   О, это уже не иголочки. Я перепутал. Будто муравей бегаетвзад-вперед по телу. Такое, точечками ощущение. Постоянно отвлекающее. Труднорешить, более дискомфортно оно, или же нет.

   - Да?

   - Вы разве тут живете?

   Я назвал номер квартиры. На меня смотрели четыре пары глаз. Ихобладательницы, все как на подбор, пухлые бабищи. У каждой за спиной, труднаяжизнь, куча скелетов в шкафах, и километры обслуженных приборов. Приборов.Обслуженных.

   Губы сами собой растянулись в ухмылке. Последняя мысль показаласьмне забавной.

   - Снимаете значит. Вы знаете, что у нас не принято мусорить?

   - Знаю.

   - И надо будет сдать деньги, на уборку вашей площадки.

   Я молчал, обдумывая эти слова. Видимо, истолковано мое молчаниебыло неверно.

   - Пятьдесят рублей всего.

   - А. Понятно.

   Развернувшись, я зашел в подъезд, и быстрым шагом поднялся ксебе. Довершив моцион, как и хотел, открыл бутылку колы, и разлегся передноутбуком. Лежал долго. Небо уже успело изменить свой цвет, превратившись изгрязно-серого, в грязно-голубое. Будто пыль на школьной парте. Я читал книжку,с экрана, прикладываясь к пластмассовому горлышку бутылки. Зуд, прошел быстро,уже минут через десять, после того как я лег.

   Мне позвонила Сойер. Это было, как раз вскоре после того какпогода чуть-чуть улучшилась.

   - Клок? - сказала она, вместо "алло"

   - А кто же еще? - ответил ей я

   - Ну что, ты готов идти? - у нее был, как я уже говорил, весьмаприятный голос.

   Я перевернулся с бока на спину, и сел на кровати.

   - А что, я опоздал?

   - Нет, нет, просто напоминаю!

   - Хм. Конечно, готов. Где встретимся?

   Она собиралась что-то ответить, но сбилась, и сказала уже тихо.Ее голос изменился, превратившись из напористо-уверенного, в напористо-тихий.Или даже не напористо. Может так не говорят, но лучшее определение, котороеприходит мне на ум, это - "упругий голос".

   - Может ты решишь? Я же не знаю, куда ты сможешь добраться, акуда нет.

   - Резонно. - я тоже замолчал, но ответ нашелся быстро - А давайтам же где и вчера?

   - О! Замечательно! У бюста Петра!

   - Да, у бюста Петра.

   Мы обменялись еще парой жизнерадостных слов. Я завершил разговор,и буквально сразу как нажал на кнопку, вспомнил, что забыл спросить, кто же снами будет еще. Хотел спросить, но забыл.

   До площади, и соответственно до вокзала, я добрался минут засорок. Время было ближе к обеденному, двенадцатый час. Трудно в этомпризнаваться, но меня пробила важность момента. Не хотелось предстать передСойер помятым задротом. Поэтому, перед выездом, я долго выбирал одежду.Остановился на излюбленных джинсах, а вот футболку выбрал другую, подареннуюмамой, чуть ли не год назад. Она была серого цвета, с большой, красивойнадписью поперек груди: "Save the database - save the world".

   Я заметил Киру издалека, если можно применить это слово, кзакрытому зданию. Одетая в зеленые, длинные шорты, белую футболку, и с зеленымже беретом на короткой стрижке, она разительно выделялась.

   Подойдя к ней, первым делом, я сказал:

   - Привет. - и вышло это, по-моему, глупо, будто из пушки выпалил.

   Сойер улыбнулась, и ответила тем же:

   - Привет! - сам того не заметив, я обнаружил себя обнятым. Обнялее в ответ, и по-вчерашнему, ощутил косточки вкупе с мягкостью ее кожи. Плюс,новая черта - запах. Кисловатый, свежий. Приятный.

   - Тут только ты?

   - Да, - Кира пожала плечами, и улыбнулась краем губ - Тут толькоя. Ваня сказал, что сегодня не может. Придет как-нибудь потом, когда будетбольша-ая, - она развела руками, показывая масштабность - Сходка. А что, тыВаню ждал?

   Я неосознанно повторил ее жест - пожал плечами, сказав при этом:

   - Нет, не ждал. - и улыбнулся.

   Ее улыбка растянулась чуть шире - и моя тоже. Так два, или трираза. Кончилось все, негромким таким хохотом.

   - Что-о?! - сказала Кира - Что такое?

   - Нет, ничего! - хрюкая от смеха ответил я.

   И снова в хихиканье.

   Отсмеявшись, и вздохнув всей грудью, я внезапно понял, что нанас, последние минуты полторы, смотрят люди. По спине и рукам, забегалимиллиарды маленьких ножек. Это гораздо хуже чем иголки. Гораздо.

   Меня передернуло. Я думал, что это простой, невольный инезаметный спазм мышц, но по округлившимся глазам Киры, понял что нет.

   - Что-то не так?

   - Все в порядке! - вышло чуть более истерично, чем планировалось.- Просто... - я кашлянул в кулак, глаза скакнули в высокий потолок, а леваярука пробралась в карман - Люди вокруг, знаешь... как-то неудобно показалось...

   Кира покачала головой. Снова улыбнулась, но уже неуверенно,обнажив зубы. Пришло в голову, что есть в этой улыбке что-то, от улыбки МиленФармер.