Заглянув в небольшой зал, Ичимару потратилнесколько секунд на то, чтобы осмыслить увиденное. К счастью после того случаяв покоях Новена Эспада шинигами уже трудно было по-настоящему удивить. В томчисле, и этой картинкой.

  В центре комнаты под отдельным яркимсветильником по разные стороны от большого прямоугольного стола, имевшегоповерхность зеленого цвета и "опоясанного" поперек невысокой сеткой,замерли Калиас и старший из братьев Гранц. У себя в руках фраксьон держаликруглые деревянные ракетки, которые в бешенном ритме лупили по маленькомубелому шарику, прыгавшему по столу с огромной скоростью туда-сюда. Обаарранкара были настолько поглощены своей странной игрой, что не замечали ничеговокруг, продолжая с неистовым упорством колотить округлый кусок несчастногопластика, превратившийся от этого уже практически в смазанную белую линию.

  Поняв, что ничего нового простым наблюдениемон точно не узнает, Ичимару крадущейся походкой приблизился к одинокомузрителю, следившим за поединком пустых.

  - Гримм-кун, а это собственно что? - спросилГин со своей всегдашней улыбкой.

  - Мелкий приволок откуда-то, - вопрекиожиданиям бывшего капитана Секста Эспада не вздрогнул от голоса, неожиданнопрозвучавшего рядом, а вот сам тон ответа Гриммджоу показался шинигаминесколько странным.

  Чуть-чуть сместившись, Гин заглянул Шестому влицо. Затравленный взгляд Гриммджоу, намертво прикованный к скачущему беломушарику, являл собой причудливое сочетание азарта и первородной паники.

  - Гримм-кун, с тобой все в порядке?

  - Да... Хотя, нет... Нет, не знаю, - хрипловыдохнул Секста, по-прежнему не отрываясь от созерцания чужой игры. - Но какже, сука, затягивает!

  На последних словах голос Эспады исказилсяутробным рычанием, от которого Калиас, принимавший подачу, все-такипромахнулся. А уже буквально в следующую секунду, сметя арранкара оказавшегосяу нее на дороге, вслед за улетевшим в угол мячиком метнулась синеволосаямолния.

  - Ot, mliat"! - поновомодному выругался старший братишка Октавы, глядя на то, как фраксьонСегунды со стоном поднимается с пола, и печально покосился на Гина. - Пятый разуже. Не, Гримм-семпай нам так точно доиграть не даст.

  - Так, значит, он вернулся, - пробормоталИчимару, тем временем, думая о чем-то своем.

  * * *

  - Апачи-чан!!!

  - Не лезь ко мне, придурошный!

  - Апачи-чан! Краткие дни нашей горькойразлуки показались мне долгими годами! Даже не знаю, как бы я пережил весь этотжуткий кошмар, если бы не чудесное общество одной милейшей девушки...

  - ЧТО?!!

  - Ой...

  На подвесной галерее, протянувшейся изогнутыммостом между двумя зданиями, некуда было спрятаться, но под гневным взглядомарранкарки 78-ой все равно сумел стать как-то меньше и незаметнее. За спиной уАпачи захихикала, прикрывая лицо рукавом, Сун-Сун. Мила-Роза напротивнедоуменно изогнула бровь.

  - Я не это хотел сказать, Апачи-чан! -поспешно затараторил Нацу. - Честно!

  - Конечно, такое никто не хотел бы сказать,да еще и в таких обстоятельствах, - подлила змейка масла в огонь.

  - Нет-нет, я, правда, все время думал толькоо тебе! Но тут оно как-то так само собой, и еще стресс наложился сверху. Акогда мы выпили, то тут уж...

  - Еще и выпили, значит?! - потемневшее отгнева лицо фраксьон Трес Эспада было самой яркой иллюстрацией того, какаянезавидная участь ожидает теперь одного блондина.

  - Апачи, - прищурилась Мила-Роза, - ты жевроде говорила, что тебе все равно, и между тобой и этим чудиком ничего нет?

  - А... Ну... - напоминание подруги явновыбило разноглазую пустую из уже проложенной колеи. - Вообще, как бы, да...

  - А выходит, как бы и нет, - не унималасьСун-Сун.

  - Э-э-э... Так! - поспешно одернула себяАпачи, принимая максимально невозмутимый вид. - Чего я вообще с вами тут обэтом разговариваю? Меня, кстати, Тиа-сама уже давно ждет. Уйди с дороги,балбес!

  И резко, но аккуратно отпихнув Нацу всторону, девушка демонстративно спокойно и быстро зашагала по галерее в дальнийконец.

  - Вообще-то покои Тиа-сама в другой стороне,- немного смущенно напомнил блондин.

  Замерев на середине шага, Апачи медленноразвернулась и двинулась обратно все с тем же выражение высокородного презренияна лице.

  - Так, значит, Апачи-чан, ты меня прощаешь? -с толикой надежды и неверия спросил 78-ой, когда арранкарка вновь проходиламимо него.

  - Плевать мне на тебя и твои выверты, -огрызнулась фраксьон, поджав резко губы.

  - Что, правда?! Спасибо, Апачи-чан! -прокричал Нацу девушке уже в спину, подпрыгивая и широко улыбаясь. - Вот за этоя тебя и люблю! Она у меня такая добрая, понимающая и отходчивая, - поделилсянумерос с остальными присутствующими.

  Мила-Роза саркастически хмыкнула и двинуласьвслед за подругой. Отсмеявшаяся Сун-Сун задержалась на полминуты подольше,приблизившись к 78-ому.

  - Нацу-кун, если тебе вдруг надоест возитьсянашей придирчивой недотрогой, то дай мне знать, - стрельнула глазками змейка ипоспешила догонять своих спутниц.

  * * *

  Это "утро" было одним из самыхстрашных на памяти Октава Эспада, а в его коллекцию входило весьма немало оченьдаже неординарных пробуждений. Но с тем, что творилось сегодня, сравнитьсямогли лишь два или три.

  Дыхнув кислым перегаром, от которого всевнутренности завязались сразу же в дубовый узел, Заэль пошатываясь поднялся наноги и попытался установить, где же он собственно находится. Как это ни былоудивительно, но арранкар обнаружил себя в помещении своей лаборатории, ужетретьей по счету. После того, что случилось с прошлыми комплексами, небольшойбардак и некоторые следы от непонятных экспериментов на полу, стенах и потолке,скорее радовали, чем удивляли.

  - И с какого ж я так нажрался-то, а? - задалученый вопрос сам себе, "смакуя" курятник во рту и жуткий сушняк чутьпониже в горле.

  Пробравшись к одному из самых опрятных столови стараясь не оглядываться на помятые бледно-зелено-розовые отражения,мелькавшие в разных зеркальных поверхностях, Заэль принялся копаться внагромождениях лабораторной посуды и лотков с химикатами. Выуженная из карманабумажка помогла арранкару вспомнить кое-что из вчерашнего.

  Получив свой мятный одеколон, Нацу, как иобещал, рассчитался с Октавой несколькими забавными рецептурами и техническойсхемой прибора для их изготовления. Тогда Заэлю было откровенно наплевать наэто дело, и мысли его были лишь о том, чтобы эта мелкая пакость свалилакуда-нибудь побыстрее. Но потом, спустя какое-то время, когда снова удалосьотстроить здание, подаренный чертежик неожиданно всплыл. И вчера Октава спомощниками занялся тестированием. Но уже примерно на пятом подходе, памятьЗаэля о ходе эксперимента обрывалась. Оставалось надеяться, что кто-то велзаписи. Хотя, судя по бормотанию и храпу, слышащемуся с разных сторон, это навряд ли...

  В последней части своей сумбурной писулькиНацу еще тогда выделил рамочкой пару абзацев с "противоядиями". Оночень настаивал на их важности, и теперь Заэль понимал почему. Оценив своетекущее состояние, Октава все же решился рискнуть. Готовить огуречный иликапустный рассол было чересчур долго, поэтому ученый сразу перешел к третьемупункту и начал наводить себе в колбе "раствор аскорбинки", благонужные ингредиенты под рукою имелись.

  Взгляд исследователя как-то сам собойспустился в конец, брошенного на столешницу, списка и с удивлением обнаружилтам совсем новую запись, сделанную тем же почерком. С некоторым трудом собираяразбегающиеся черточки кандзи обратно в слова и фразы, Заэль углубился вчтение.

  "Дорогой, Кью! Ну, ты вчера и дал, когдая к вам на шум заглянул! Дикий шок, цунами и трепет! Респект тебе после такогои уважуха! Кстати, мы ведь теперь на "ты", помнишь? Только вот однапросьбочка. Пожалуйста, после третьего литра больше не пой баллады собственногосочинения. И "Гаудеамус" тоже не надо. Ни-ко-гда. Это СТРАШНО. Ячестно. Очень прошу...