— Проверяем маски.

Мы натягиваем капюшоны и опускаем на лица маски. У меня обзор нормальный, воздух подается штатно. Могу тонуть в болоте. Три часа автономно продержусь.

— А давненько мы… Да, Билли?

— Да уж, командир. Так, у меня все работает.

Сколько лет я не слышал от него обращения «командир»? Много.

— Сняли маски. Ну?

Хлоп! Это мы стукнулись ладонями.

— Поехали.

Вера Сэйер стоит на крыльце, прислонившись спиной к косяку, и провожает нас взглядом. Легкий ветерок треплет ее короткую, до бровей, челку.

Я, не оборачиваясь, на мгновение поднимаю руку и тут же приказываю себе забыть о существовании Веры. С этой секунды имеет смысл только существование нашей с Билли двойки. Конечно, идти вшестером было бы лучше, привычнее. Но от экипажа разведчика остались только мы.

Успеваю почувствовать, как Вера помахала мне вслед.

Полторы мили полем. Вполне достаточно, чтобы обжить комбезы и подготовить мозги к активному поиску.

— Как у тебя с обдувом, Билли?

— Блестяще. Даже чересчур прохладно. Зачем ты наврал ей про Анкоридж, Ванья? Она знает, что мы ходили на Аляску год назад.

— Я сказал первое, что пришло в голову. И забудь о ней, Билли. Работаем.

— А она это восприняла как трогательное проявление заботы! Эх, Ванья… — Билли резко меняет тон. — Все, я забыл о ней. Какое брать направление — на предполагаемую локацию девочки или на дерьмо болотное? На дерьмо у меня нечто вроде пеленга ощущается.

— У меня тоже. Черт побери, что может сидеть такое инородное в простом американском болоте?!

— Американское чудовище. Реликтовый эндемик. Ну, куда пойдем? Между этими точками почти миля, по болоту неблизкий путь.

— Пойдем-ка к дерьму в гости, — решаю я. — Все равно с ним разбираться. И давай не будем гадать, что нас ждет.

Билли сворачивает влево.

Несколько минут мы топаем молча. Лес приближается. И вдруг мой ком спрашивает голосом лейтенанта, вкрадчиво так:

— А что у вас, ребята, в рюкзаках?

От неожиданности я чуть не подпрыгиваю.

— Какие рюкзаки? — удивляется Билли.

— Ну, эти горбики на спинах. Сдается мне, у кого-то оттуда торчит приклад.

— А что, уже нельзя пушку носить простому американскому налогоплательщику, хлоп твою железку? — начинает поддевать лейтенанта Билли.

— Можно, если пушка идентифицируется.

— Ну и посмотри в свой телескоп, какой там номер выбит!

Эти двое с их полемикой меня забавляют, но только не сейчас.

— Гибсон, — говорю я хмуро. — Соси бензин. Не мешай.

Лейтенант обиженно пыхтит и отключается. А мы вступаем в подлесок. Там и сям виднеются кострища. Но ни одной пустой бутылки, ни клочка упаковочного материала. Местные природу берегут.

Пеленг на инородное существо в болоте все четче. Существо, именно существо.

— Билли, оно шевелится.

— А ты думал?…

Я холоден, как лед, но в глубине души жутковато. Что мне это напоминает?… Пытаюсь нащупать эмоции существа. Все живое испытывает страх или довольство, тепло, холод, голод, сытость. Не может оно быть эмоционально выхолощенным. Даже если ему вполне кофмортно — так ему комфортно, черт возьми! И я могу перехватить это, расшифровать, понять. Но существо ничего не чувствует! Проклятье, есть мне, с чем сравнить его? Что-то есть. Не помню. Забыл. Не нарочно ли?

Начинает донимать мошкара. Билли злится, но ждет команды.

— Маски надеть. Оружие по-боевому.

— Исполнено.

Существо в болоте чем-то занято. Похоже на амебу, перебирающую ложноножками. Надо принять меры против встречной засечки. А то мало ли, на что оно способно.

— Билли, нас нет.

— Понял, командир.

Мы растворяемся в окружающем мире. Это трудно передать словами, но мы перестаем излучать мысли. Если сейчас из чащи выйдет медведь, он учует меня по запаху, но не увидит, пока я не наступлю ему на лапу.

— Билли, это единый организм или конгломерат?

— Ну, ты спросил.

— Вроде улья, тебе не кажется?

— Тише, командир. Громко думаешь.

Лес густеет, мы скользим между ветвей. Я включаю усилитель звука и тону в жужжании насекомых, щебете птиц, возне мышей. Бесполезно. Слушать надо сердцем.

— Хлоп твою железку… — бормочет Билли.

— Ты его теряешь?

— Да, блин, да!

— Я тоже.

След, который оставляет существо на информационной карте мира, истончается, тает. У меня только одно объяснение — чужак каким-то образом учуял нас.

Чужак. Чужак. Я его знаю?

— Не побежим? — с надеждой спрашивает Билли. Не хочет он в лесу бегать.

Голографическая карта зоны поиска размазана у меня по рукаву. Прикидываю — нам еще минут пять ходу до границы болота и потом долго-долго петлять по узким перешейкам. Скорость движения тут не выручит. Точность важнее.

— Не побежим. Гибсон! Кто летает вокруг леса?

— Да никто… Все чисто, Айвен. А что случилось?

— Так, версия.

Существо перестает копошиться, замирает, прячется, я его «вижу» едва-едва. Оно погружается в топь. Физически! Погружается!

— Ныряет, дерьмо такое, — шепчет Билли.

Я невольно прибавляю шаг. Понимаю, что это ничего не изменит, но все равно иду быстрее. Между деревьев возникают просветы. Вот-вот мы выскочим на край болота. Снимаю оружие с предохранителя. Это тоже впустую, но тело решает само. За последним серьезным деревом я встаю и осторожно выглядываю. Инстинкты, черт побери. Трудно с ними бороться. Опасности впереди нет. Но жить-то хочется.

Открытие первое. Американское болото похоже на русское. Открытие второе. Я дурак, надо было срубить пару слег еще в подлеске, чтобы сейчас не шуметь. И сразу открытие третье — шум уже не критичен. Существо закуклилось. Пропало. Оно сидит в самой большой и глубокой из заболоченных ям, и вся надежда на то, что не рискнет перелезть в соседнюю. А если? Смотрю на карту. Ямы сообщаются протоками одна с другой. Неудачно.

И вот еще вопрос — зачем существо затаилось. Может, конечно, испугалось нас. А может, новую добычу ждет, потирая лапы? Билли сохраняет режим «мыслемолчания», но я уверен — он думает о том же.

Я выхожу из-за дерева. Слева от меня Билли на полусогнутых крадется к болоту, поводя головой и оружием из стороны в сторону. Хочу сказать ему: «Кончай спектакль», но Билли уже сам разочарованно выпрямляется и опускает ствол.

— Финита ля комедиа, хлоп твою железку! — сообщает он. — Элвис покинул здание.

Контакт утерян полностью. Я присматриваюсь к болоту. Оно переливается всеми оттенками зеленого. Чахлые кустики на кочках, лужицы в обрамлении некрупной осоки, ровные мшистые участки — как раз самая топь. Изредка попадаются мохнатые древние пни. Страшно подумать, сколько им лет, это торфоразработчики рубили. В воздухе легкое марево. Ну, что теперь? А самое неприятное. Надо лезть в центр трясины, где спрятался наш клиент, и попробовать вскипятить его логово. Глядишь, не захочет свариться и выскочит. Больше никаких вариантов я не вижу.

— Командир, а командир, тебе не кажется, что нас маловато для решения поставленной задачи?

— Хочешь стукнуть Джонсону и попросить, чтобы сбросил в болото Либермана?

— …И тут вымрет все живое! Отличная идея, хлоп твою железку. Понимаешь, я вот думаю — если эта тварь проглотила Сару и не подавилась, что ей мешает закусить парочкой самоуверенных идиотов?

— Мы не самоуверенные, — я ставлю переводчик огня в положение «резак» и высматриваю подходящие деревца. — Мы будем очень внимательны и осторожны.

Быстро срезаю и очищаю от веток пару осин, или как они там называются. Получаются две прочные семифутовые слеги.

— Держи щуп, — говорю. — Не ходил по болотам раньше? Тычешь перед собой этой палкой, ищешь, где потверже. Если провалишься — клади щуп плашмя, ложись сверху грудью.

Билли взвешивает слегу в руке и вздыхает. Он природу, в общем, любит. Но не такую дикую, что перед нами сейчас.

Я вытягиваю из кармана эластичный ремень, пристегиваю к оружию и вешаю ствол под мышку. На выхлопное отверстие надеваю специальный колпачок — вроде презерватива, только прочнее. Мы не морпехи, в наш боекомплект презервативы не входят. Много было шуток по этому поводу, к счастью, морпехи их не слышали.