Патриция Либби

Окрыленная мечтой

Глава 1

Керри Кинкайд, в халате, маске и перчатках, заняла свое место по правую руку доктора Гамильтона. Макушкой она едва доставала доктору до плеча, несмотря на зеленую хирургическую шапочку. Сегодня она в первый раз должна была ассистировать знаменитому гинекологу в качестве операционной медсестры.

«Что я боюсь — это слабо сказано, — подумала Керри. — А если я ошибусь? Если подам не тот инструмент или замешкаюсь?»

— Я рад, что вы с нами, мисс Кинкайд. — Голос Гарта Гамильтона звучал уверенно.

Керри немного расслабилась. Когда в тебя действительно верят, это нетрудно понять. Пациентка доктора Гамильтона, двадцатишестилетняя роженица, умирала от обширного кровоизлияния и шока. Керри с благоговением наблюдала, как доктор Гамильтон начал кесарево сечение. Она никогда еще не видела такого умения и скорости.

Сейчас ловкие пальцы доктора Гамильтона раздвигали брюшные мускулы.

— Тупоконечные ножницы „ — Не отрываясь от пациента, он протянул правую руку, и Керри быстро и точно вложила сверкающий сталью инструмент в его ладонь.

— Умница, — отметил Гарт скорость маленькой медсестры.

Никакого колебания при выборе инструмента. Никакой потери драгоценного времени. Он удовлетворенно подумал, что Керри Кинкайд хорошо подготовлена.

Керри подумала о той маленькой жизни, освобождение которой было целью доктора Гамильтона. Жив ли еще ребенок или уже умер от удушья?

— Вот он.

Гарт, зная, что для всех людей таинство рождения удивительно, приковал к себе внимание. Его склонность к театральности была хорошо известна в Хартфордской мемориальной больнице, но — так объясняла Джина — он был слишком хорошим врачом, чтобы над ним за это насмехались.

Керри затаила дыхание, когда одна ладонь доктора Гамильтона скользнула под кукольную головку ребенка и осторожно приподняла ее, а другая обхватила его спинку.

— Он такой маленький!

Эти слова вырвались у Керри совершенно непроизвольно, вместе с выдохом. Она вздрогнула и посмотрела на доктора Гамильтона, ожидая, что он как-то выразит свое неодобрение. Медсестры не должны давать свои комментарии во время хирургической операции.

Если Гарт и был недоволен, он никак этого не показал. Зеленые глаза Керри сверкнули благодарностью, когда она брала со стола резиновый катетер, чтобы очистить от слизи рот и носовые каналы ребенка.

Другая медсестра, со стерильным полотенцем в руках, сделала шаг вперед и приняла маленькое мокрое тельце. В операционной стояла гробовая тишина. Все смотрели на Гарта, который прослушивал стетоскопом неподвижную грудь. Бьется ли сердце синего, будто мертвого младенца?

— Пульс есть. — В голосе Гарта было облегчение, выдавшее его волнение.

«Мне он нравится потому, что ему не все равно, — подумала Керри. — Может, это из-за того, что мне тоже не все равно».

Пронзительный, резкий крик окончательно снял напряжение. Ребенок вдохнул воздуха в легкие и теперь выражал свой устный протест.

Через секунду была перерезана пуповина. Здесь работа доктора Гамильтона была закончена. Теперь дело было за медсестрами из палаты для новорожденных. Они должны были сделать так, чтобы ребенок выжил. Нелегкая задача — маленький Квентин весил меньше двух фунтов.

Гарт переключил внимание на Лидию Квентин.

— Будем заканчивать. Добавьте кислород и начинайте переливание. Мисс Кинкайд, пожалуйста, считайте тампоны.

Когда был наложен последний шов и миссис Квентин была на пути в палату для послеоперационных больных, Гарт повернулся к Керри. Обычно он был скуп на комплименты, но маленькая операционная медсестра заслуживала поощрения. И то, что ее хрупкая красота будила в нем инстинкты защитника, не имело к этому никакого отношения, заверил он себя.

— Спасибо, мисс Кинкайд. Хорошая работа. Приятно было иметь с вами дело.

Керри, снявшая к тому времени хирургическую маску, улыбнулась ему и подумала, что он ужасно похож на одного актера — Стюарта Грэнджера. Даже волосы так же серебрились.

— Спасибо, доктор Гамильтон. Замечательная операция. Лучшая из тех, что я видела.

Гарт улыбнулся в ответ. Похвала девушки доставила ему удовольствие. Забавно, когда к тебе относятся с благоговением. Это очень полезно для мужского «я».

Керри выскользнула из бесформенного хирургического халата, надетого прямо на униформу, и сняла шапочку. Ее волнистые волосы освободились и охватили ее красивое худощавое лицо сверкающими волнами. Гарт замер. Зажегшийся в его глазах интерес был далек от профессионального.

— Что-то не так, доктор? — Керри прекрасно понимала, что значит его взгляд.

— Все так, мисс Кинкайд. Даже более того. — Его голос приобрел бархатистость, не оставляя сомнений относительно того, что он имел в виду.

Когда Керри уже повернулась, чтобы уйти, он добавил:

— Мне кажется, что такой девушке, как вы, больше пойдет домашнее платье, чем больничная униформа.

— Пусть вас не смущает мой рост, доктор Гамильтон, — ответила Керри. — Может, я и выгляжу хрупкой, но я гораздо сильнее, чем кажется.

Он рассмеялся:

— Готов поспорить, что вас может сдуть мало-мальски сильным ветром.

Сердце Керри сжалось от нежданного воспоминания. Ветер уже пытался. И волны. Те ужасные штормовые волны. Они обрушивались на нее сверху, вытягивая из тела тепло и приближая холодную агонию…

— Мисс Кинкайд, что случилось?

Кошмар ушел. Вернулся в глубины памяти, куда она с большим трудом загнала его всего лишь несколько месяцев назад. Керри пришлось солгать доктору Гамильтону — сказав правду, она ослабила бы лишь недавно обретенное желание жить.

— Ничего. Просто голова неожиданно разболелась.

Гарт удовлетворился этим объяснением.

— Ничего удивительного. Операция была напряженной. Чашка кофе — вот что вам сейчас нужно. Пойдемте, я угощу вас.

Керри бросила взгляд на висящие на стене часы:

— Нет, спасибо. Сейчас будет перерыв на ленч. У меня встреча.

— С мужчиной? Она улыбнулась:

— С женщиной. С Джиной Росси.

— Тогда, может быть, в другое время? — В его голосе был вопрос.

Керри кивнула и поспешила из операционной номер 3. То, что красавец доктор, кажется, заинтересовался ей, не должно иметь никаких последствий. Она еще не достигла того состояния, когда флирт не приносил бы боли. Для этого нужно задвинуть прошлое еще дальше в темный угол памяти.

Джина ждала ее в хирургии, где она дежурила. Это была высокая девушка с кремовой кожей, иссиня-черными волосами и фигурой, которую не мог не оценить даже умирающий пациент.

— Привет! Как там прошло у доктора Гамильтона?

— Удачно. Сказать по правде, я даже молилась, — ответила Керри.

Джина понизила голос. В Хартфорде не любили сплетниц.

— Ничего удивительного. Все знают, что с Гамильтоном тяжело работать. Он тебе выговаривал?

— Совсем нет. Даже похвалил, — сообщила Керри.

Карие, с золотинкой, глаза Джины зажглись удивлением.

— Ты шутишь? Подруга, ну ты даешь! Доктор Гамильтон ненавидит медсестер. Он мирится с их присутствием, как с необходимым злом.

— Да? Наверное, у него было хорошее настроение. Он даже предложил мне выпить с ним кофе.

Джина открыла рот от удивления:

— Ничего не понимаю! Хартфордский золотой мальчик, бог своих пациенток, доктор для богатых, красивых женщин — заинтересовался медсестрой!

Керри улыбнулась:

— Он что, действительно такой?

— Еще хуже. Можешь мне поверить. Я работала в гинекологической палате. Он обращается со своими пациентками так, будто они королевы. А они готовы хорошо платить за такое отношение.

Керри всего неделю жила с Джиной в одной комнате, но уже была знакома с ее прямотой, временами граничащей с сарказмом. Она отчасти знала и причину этого. Джина пробивалась наверх из чикагских трущоб, она долго боролась за лучшую жизнь. Полная стипендия в школе медсестер стала для нее началом надежды.