— Вир, — серьёзно ответила Фрей. — Я стану твоей женой, но я не стану вампиром. Я подала в деканат заявление о специализации на лича.

…В тишине плавно кружились пылинки, золотые в свете солнца. За открытым окном попискивала какая-то птаха…

Вирлисс часто заморгал.

— Так вот… почему… ты отказывалась предохраняться… Ты хочешь, чтобы у нас родился ребёнок, прежде чем…

Фрей глубоко вздохнула.

— Но почему?… — глаза его требовали ответа. — Почему? Я понимаю, личи — более могущественные некроманты, чем вампиры, и они меньше зависят от Смертных… хотя и учиться на личей намного сложнее. Фрей, почему?

— Вир… — виновато шепнула Фрери, проводя рукой по его волосам. — Я очень прошу, пойми меня! Сейчас мы с тобой равны, но, если ты меня обратишь… я стану твоей слугой, а ты моим господином. Я войду в ваш Клан, как обычный вампир. Я даже потеряю статус гражданки Атариды! А когда между близкими людьми возникают отношения «начальник-подчинённый»… что-то ломается. Я не хочу такого между нами, Вир!

— Я клянусь тебе, что тут же произнесу над тобой Формулу Освобождения! — Вирлисс сжал её руку.

— И как я тогда смогу войти в ваш Клан? — усмехнулась Фрей.

— Но моя мама… Она такой же верховный вампир, как отец…

— Они оба получили статус Бессмертных в Университете, — терпеливо вздохнула Фрери. — Им обоим дал Бессмертие начальник вампирской кафедры. Мастер Атариды. Это его обязанность… Обращать пятикурсников, выбравших вампирскую специализацию. Личи в этом смысле ни от кого не зависят: каждый сам создаёт себе филактерию.

— Но никто их и не страхует при прохождении ритуала обращения, — возразил Вирлисс. — И любая ошибка может стать фатальной. Понимаешь? Ты понимаешь, Фрей?

Девушка вздохнула и промолчала, не глядя на жениха.

Вирлисс не находил слов.

— Фрери… — голос его срывался. — Фрери… Ну пойми… Ну, хорошо. Давай подождём до пятого курса. Выбери вампирскую специализацию, — нежно увещевал он. Голос его стал глубоким и бархатным. — Пусть, как моих родителей, тебя обратит Мастер Атариды. Ты станешь верховным вампиром, как они… Хорошо?

— Вир, применяй свои вампирские чары на ком-нибудь другом! — оскорблённо фыркнула Фрери. — Я некромант, не забывай.

Вирлисс вскочил, всплеснув здоровой рукой.

— Нет, это невозможно! Это в голове не укладывается! Что ты упёрлась в эту личовскую специализацию? Ты собираешься войти в семью вампиров — и стать личом! Это нелогично, ты не считаешь? Ты… себя слышишь со стороны?

— Успокойся, — ровно ответила Фрей. — И ответь на один простой вопрос: ты перестанешь меня любить?

Вирлисс замер и очень медленно обернулся к девушке.

— Нет, — тихо ответил он. Взгляд его стал странно беззащитным — и напряжённым.

Словно она использовала запрещённый приём.

Фрей кивнула.

— Где-то записан закон, гласящий, что вампир и лич не могут создать семью?

— Нет…

— В чём проблема?

— В том, что ты не ответила: почему ты не хочешь, чтобы тебя обратил в вампира Мастер Атариды. Если я получу внятный ответ на этот вопрос, я соглашусь с твоим решением. Итак?

— Потому что я не хочу жить по законам вампиров! — резко бросила Фрей. — Потому что все вампиры, так или иначе, но подчинены Мастеру Атариды. Пусть он последний из Древнейших вампиров и сотворён, как говорят, самой Мортис, но… Потому что никакая Формула Освобождения не снимает узы, связующие любого из вас с Мастером. С Принцем Атариды. Обращённые-личи не подчинены никому.

— Но ведь… — Вир пытался искать слова. — Ведь ты не возмущаешься, что Атаридой правят жрецы? Им подчинён всякий, кто родился здесь, будь то нежить или живой человек, Смертный или Бессмертный.

— Правильно. Зачем мне ещё одна инстанция между мной и властью?

Вир, всё ещё не в силах прийти в себя, опустился на край кровати, напротив Фрей, и покачал головой. Он смотрел на девушку и словно впервые её видел.

— Ты будешь личом… — пробормотал он. — О богиня…ты будешь личом. Не могу поверить. Они же…

— Ты что-то имеешь против личей?

— Нет, но… Они совсем другие. Они…так одержимы наукой… некромансией… Для них не существует ничего, кроме их увлечения. Им неважно, как они выглядят, сыты ли они… чёрт возьми, по-моему, им неважно, существует ли Атарида! Лишь бы у них была их лаборатория и возможность проводить свои эксперименты. Ты же… Фрей, ты не такая. Ты… полна жизни. И… если ты, чтобы сохранить свою молодость, вынуждена стать нежитью, то… в вампирах больше жизни, чем… чем в этих сушёных скелетах! Ты видела голодных личей? Во что они превращаются, если не едят человеческую плоть? Вампир, даже самый голодный… да, мы высыхаем, как мумии, но… Ходячие кости — это «привилегия» именно личей.

— Они ближе к богине, да, — саркастично усмехнулась девушка.

— К карающей ипостаси, — согласно кивнул Вирлисс. — Мы же — к ипостаси милосердной.

— К ипостаси милосердной ближе Живые Рождённые, — парировала Фрей.

Вирлисс со свистом втянул в себя воздух и поднялся.

— Я говорил о немёртвых, а не о живых… Вампиры ближе к милосердной ипостаси. Когда речь идёт о наказании преступников… личам отдают совсем уж отморозков.

Фрери согласно кивнула:

— Конечно.

— Вот видишь! — тут же, оживившись, подхватил Вир. — Ты согласилась!

— Я согласилась только с твоим последним утверждением!

Вир улыбнулся, словно ему удалась проделка:

— Нет, ты согласилась, что, раз вампиры ближе к милосердной ипостаси, то в них больше жизни, и потому они больше подходят тебе. — И, предупреждая возражения, с очаровательной улыбкой вскинул руку. — Давай договоримся так: я не буду настаивать, но ты обещай мне подумать. У тебя есть время до осени… Если ты не изменишь своего решения… ну что ж, так тому и быть. Я любил Смертную, я буду любить и волшебницу-лича. Но… если ты передумаешь…

Фрей вздохнула. Если Виру так спокойнее…

— Я подумаю, — кивнула она.

«Я сделаю всё, чтобы ты передумала! — мысленно хмыкнул Вирлисс, тая улыбку в уголках губ. — За эти два года я приобрёл богатый опыт, дорогая!»

«Ты сделаешь всё, чтобы я передумала, — глядя на его довольное лицо, усмехнулась про себя Фрей. — А вот на сей раз перетопчешься, кровосос!»

Ларинна

Ларинна проснулась от того, что кто-то тряс её за плечо. Раскрыв глаза, она увидела над собой напряжённое лицо матери. Губы сжаты в тонкую линию, а взгляд таит глубоко скрытую тревогу.

Ларинна резко села в постели, и остатки сна мгновенно улетучились в неизвестном направлении. Вспомнилось, что вчера, когда она вернулась от Вира и Фрери — а ведь было уже довольно поздно! — Иккон всё ещё о чём-то разговаривал с родителями: в верхней гостиной за стеклянными дверями горел свет…

— Вставай! — коротко велела мать. — Вставай и собирайся. Через два часа мы должны быть на нашем Корабле. С собой брать только самое необходимое.

— Мама… что произошло? — выдохнула Ларинна, комкая в руках одеяло.

— Живо! — крикнула мать. — И… И что за странные приказы — велеть своему зомби спать за порогом? Я об него чуть не запнулась!..

— Я не… — начала Ринн, но вовремя прикусила язык. Если мама узнает, что Эет обладает собственной волей… Нет уж, чем меньше вопросов, тем лучше! — Я больше не буду.

— Шевелись!

— Мама, — невероятным усилием сдержав дрожь в голосе, металлически заговорила Ринн. — Что случилось?

— Если бы ты вчера не загулялась до полуночи, ты бы знала! Сегодня жрецы в два пополудни объявят об этом по всей Атариде. Мы должны успеть отплыть прежде чем начнётся паника.

— Стены Атариды падут?

— В ближайшее время.

— Когда?

— Вечером… Ночью… Завтра утром… Кто знает? Скоро, Ринн! Ты собираешься болтать до полудня?

— Почему народу объявят об этом так поздно?! — Ларинна вскочила, охваченная непонятным гневом.

— Ах, о чём ты думаешь? — всплеснула руками мать. — Одевайся же!

— Подождёте! — почти грубо бросила Ларинна. — Я должна предупредить друзей… Я не могу бросить Фрей и Вирлисса!