— Ха! Анни! Они стибрили нашу музыку!

— Им она нравится! — закричала в ответ Анни. — Как у тебя дела с работой?

— Ничего не вышло! А как поживает ребятня?

— Прекрасно! У Вилли была ангина, и Джон, кажется, скоро ее подхватит! Найти няньку — безнадежно!..

У стойки стало тесно.

— Уступите место дамам! — воскликнула Анни. — Они из Финляндии!

Верити повернулась к завсегдатаю бара и стала весело рассказывать, что ее новые друзья, наряду с другими диковинными штуками, проделали долгий путь за гору, только чтобы взглянуть на сад кактусов, можешь ты это понять?! Кактусы — даже не цветы, а им отдают визит!

— Худо дело, худо! — печально произнес завсегдатай. — Сорняки в чистом виде! На прошлой неделе я очистил от кактусов целую гору у Робинсонов. Заплатили они плохо.

— Вам надо показать здесь что-нибудь приятное, — сказал сосед слева, — посмотрите — красивая маленькая безделка, что должна бы раскупаться, но увы, нет!

Он расставил на стойке трех маленьких пластмассовых собачек, одну розовую, одну зеленую, одну желтую, и собачки начали маршировать бок о бок, зеленая шла впереди. Мари посмотрела на Юнну, но Юнна покачала головой, это означало: «Нет, он не пытается продать их нам, он только хочет нас развлечь!»

Обычная давка, джукбокс, удары бильярдных киев позади в углу, мирный поток беседы и внезапный смех, голос, что повышается, дабы возразить или что-то объяснить, и люди, которые все время приходят и так или иначе получают место за столиками. Анни работала как одержимая, но в этом не ощущалось никакой нервозности, ее улыбка была не деланной, а ее собственной, и то, что она торопилась, вовсе не означало, будто ей недостает времени.

Они ушли из бара, чтобы вернуться обратно в отель. Широкая улица была пустынна, и лишь в немногих окнах горел свет.

— Сад кактусов! — разразилась Мари. — Нечего было его высмеивать! Он возделан с такой тщательностью, с такой любовью. Только песок да песок, всё — колючее и серое, кактусы — высокие, как статуи, или такие маленькие, что нужно поставить ограду, чтобы их не затоптали, об этом надо написать на табличке. Это сад мужества!

Она добавила:

— Верити, ты тоже очень мужественная!

— О чем ты?

— Об этом городе. Об отеле.

Верити спросила:

— Почему вы так серьезно ко всему относитесь? Кактусы любят песок и справляются с жизнью, они растут как хотят! Написать на табличке, какая глупость! А мне хорошо живется в отеле «Маджестик», я знаю всех стариканов и все их фокусы и выходки, и знаю Анни, а теперь я знаю вас, у меня есть все, что мне надо. А Финикс — всего лишь место, где тебя случайно угораздило жить, не так ли? И чего тут такого странного?

Портье проснулся, когда они пришли.

— Верити, — сказал он. — Вам придется подняться по лестнице, ну, ты сама знаешь… Но утром лифт снова будет работать.

Лифт был украшен черными бантиками. Пока они поднимались по лестнице, Верити объяснила:

— Альберт умер в полдень на втором этаже. Так мы воздаем ему честь!

— Ох, я сожалею! — сказала Мари. — Sorry![44]

— Никаких sorry, теперь ему не надо праздновать этот день рождения, которого он так боялся. Юнна, когда ты получишь свои фильмы?

— Завтра.

— И вы поедете дальше, в Тусон?

— Да!

— Пожалуй, такого бара, как у Анни, в Тусоне нет. Я слышала худое об этом городе, да, худое.

В номере Верити расставила всю обувь, которую только нашла, на прямом марше к двери и повернула цветочные вазы вверх дном. Гардины были задернуты, а чемоданы открыты. Поведение Верити было совершенно ясно.

Назавтра фильмы Юнны были проявлены. Она смогла посмотреть их поездку в автобусе по Аризоне на экране маленького кинопроектора, который владелец бутика поставил на прилавке в угоду туристам. Юнна и Мари смотрели молча. Это было ужасно! Неясные, похожие на вспышки молнии, поспешно мелькающие картины, разрезанные на части телеграфными столбами, соснами, изгородью, опрокинутый и снова вставший на место, а потом ринувшийся дальше ландшафт… ничего непонятно!

— Спасибо! — поблагодарила Юнна. — Думаю, достаточно! Я давно не держала камеру в руках.

Владелец бутика улыбнулся ей.

— Но Grand Canyon[45], — сказала Мари, — нельзя ли нам посмотреть хотя бы маленький кусочек, please[46]!

И Grand Canyon предстал во всем своем огненно-багровом величии в лучах восходящего солнца. Там Юнна крепко держала камеру в руках и не пожалела времени. Это было красиво.

Они отправились обратно в отель и встретили в коридоре Верити, которая тотчас спросила:

— Хорошо получилось?

— Очень хорошо! — ответила Мари.

— И вы правда хотите завтра уехать в Тусон?

— Да!

— Тусон — ужасный город, уж поверьте мне, там и снимать-то нечего. — Верити резко повернулась и, продолжая убирать коридор, крикнула через плечо: — Увидимся вечером у Анни!

В баре Анни все было как обычно, прежние посетители были здесь, и все поздоровались с небрежной любезностью, все получили, как обычно, банановый коктейль — «on the house». Игра в бильярд была в полном разгаре, а джукбокс играл «The horse with no name».

— Все как обычно, — сказала Мари и улыбнулась Верити.

Но у Верити не было желания болтать. Человек с пластмассовыми собачками тоже был там; зеленая, розовая и желтая бежали наперегонки по стойке.

— Возьмите их с собой, — сказал он. — Порой, когда время тянется, можно держать пари, кто добежит быстрее.

На обратно пути Верити сказала:

— Я забыла спросить Анни, не заболел ли Джон ангиной. Когда отходит автобус?

— В восемь часов!

Когда они подошли к отелю, мимо с громким воем промчалась по пустынным улицам пожарная машина. Ночь была ветреная, но очень теплая.

Верити спросила:

— Попрощаемся сразу, так, чтобы дело было сделано?

— Так мы и поступим, — ответила Юнна.

В номере Юнна включила магнитофон.

— Послушай-ка это, — сказала она. — Думаю, будет интересно.

Звуки джукбокса сквозь бурное кипение людской болтовни, ясный голос Анни, удары кия, звон кассового аппарата — пауза, и их шаги по улице, а в конце — вой пожарной машины и тишина.

— Почему ты плачешь? — спросила Юнна.

— Сама толком не знаю. Быть может, это — пожарная машина…

Юнна сказала:

— Мы пошлем Верити красивую открытку из Тусона с видом города. И еще одну — Анни.

— Красивых открыток с видом Тусона нет! Там ужасно!

— Мы можем еще ненадолго остаться здесь!

— Нет! — ответила Мари. — Повторов не надо. То был бы ошибочный конец.

— Ну ладно, писательница! — сказала Юнна и отсчитала нужное число витаминов на завтра в две маленькие рюмки.

Фейерверк

— Очки? — спросила Юнна, не отрывая глаз от своей работы. Немного погодя она сказала: — Ты посмотрела во всех карманах? В последний раз они были в ванной.

Мари ничего не ответила. Ее шаги слышались от мастерской до библиотеки и снова обратно, в спальню, в прихожую.

— Скажи, что ты ищешь.

— Чепуха! Кое-какие бумаги! Письмо! Это не важно.

Юнна поднялась, она пошла в библиотеку и посмотрела под столом. Там было много исписанных листов на светло-голубой бумаге.

— Она пишет на обеих сторонах листа и не нумерует их, — объяснила Мари. — У тебя нет времени немного поговорить?

— Нет! — дружелюбно ответила Юнна.

Мари собрала бумаги.

— Ну, что она хочет, — продолжила Юнна, — итак, вкратце…

— Она хочет знать, в чем смысл жизни, — ответила Мари. — Причем срочно — так она говорит.

Юнна села и стала ждать.

— Она полагает, что я обладаю жизненным опытом, тем самым, который необходим, когда ты стар. Что я должна сказать?