Разговор с Осэй и Оцуру обернулся неожиданностью. На следующий день Иори отправили в школу при храме и вернули ему меч. Сахэй больше не придирался к нему.

Однажды утром в начале одиннадцатого месяца из Киото прибыла речная барка, доверху нагруженная разными вещами. Перед конторой выросла гора из сундуков и корзин. На багажных бирках было написано, что вещи принадлежат дому Хосокавы. Сопровождали груз самураи, которые выполняли то же задание, что и Садо на горе Коя, – собирали вещи покойного Хосокавы Юсая.

По дороге из школы Иори внезапно застыл от ужаса посреди улицы. На одной из корзин сидел Кодзиро и беседовал с Сахэем.

– Наш корабль еще не прибыл? – спросил Кодзиро. Сахэй указал на судно, стоявшее под погрузкой у пристани.

– Ваш корабль «Тацумимару». Сейчас он грузится, для вашего багажа места еще не приготовлено.

– На корабле прохладнее. Я хотел бы посидеть на палубе.

– Сейчас узнаю.

Сахэй побежал к пристани и наткнулся на Иори.

– Ты что застыл, словно к земле прирос? Помоги обслуживать пассажиров. Нужно подать чай, холодную воду, горячую воду, словом, все, что они пожелают.

Иори не мог оторвать глаз от Кодзиро. Теперь Кодзиро все чаще называли Ганрю. Необычное имя как нельзя лучше соответствовало его положению. Он пополнел, возмужал, взгляд обрел спокойствие и уверенность. Слава его меча преисполнила Кодзиро сознанием собственного достоинства. Самураи Хосокавы считали его своим и относились к нему с почтением.

С пристани прибежал взмокший Сахэй и сообщил, что на средней части палубы мест пока нет, однако корма уже свободна, поэтому солдаты и младшие самураи могут подняться на корабль.

– Солнце скоро уйдет на запад, сразу станет прохладнее, – обратился Сахэй к Кодзиро. – Не хотите пройти в контору? Там не так жарко.

– У вас тут нет спасения от мух, – пожаловался Кодзиро. – Я бы выпил еще чаю.

– Сию минуту, господин, – ответил Сахэй и, не двигаясь с места, закричал: – Ио, что ты там торчишь? Принеси чай!

Никто не появился. Сахэй еще раз повторил приказ. Показался Иори, который йеторопливо нес поднос с чашками. Обойдя всех самурев, Иори с двумя последними чашками приблизился к Кодзиро, который не глядя протянул руку к подносу. Взгляд Кодзиро скользнул по мальчику.

– Неужели это тот самый?.. – изумленно воскликнул Кодзиро.

– В последний раз наша встреча на равнине Мусасино была не очень приятной, – с улыбкой произнес Иори.

– Как ты смеешь! – заорал Кодзиро, мгновенно утратив солидность.

– Неужели вы помните меня! – воскликнул Иори и залепил подносом в лицо важного гостя.

Кодзиро успел увернуться от подноса, но горячий чай угодил ему в левый глаз.

– Ублюдок! – взревел Кодзиро, швырнув мальчика на пол и придавив его ногой. – Управляющий, это ваш мальчишка? Он еще маленький, но я тем не менее не потерплю такой наглости.

Подбежал перепуганный Сахэй и хотел было схватить Иори, но тот вскочил на ноги, выхватил меч и нанес удар по руке Кодзиро. Он пинком отшвырнул мальчика на середину комнаты. Сахэй снова попытался поймать Иори, но тот вскочил и крикнул, глядя в глаза Кодзиро:

– Получил?!

Иори выскочил во двор и бросился наутек, но Кодзиро схватил лежавший под рукой шест и пустил его вдогонку беглецу. Удар точно пришелся по ноге ниже колена. Иори упал.

– Прошу простить нас за такое безобразие, – молил Сахэй. Кодзиро молча взял принесенное ему мокрое полотенце и вытер лицо. Связанный Иори бился на земле.

– Развяжите меня, я не убегу! Я – сын самурая. Я нарочно все это сделал и готов принять наказание! – кричал он.

Кодзиро поправил кимоно, пригладил волосы.

– Развяжите его, – сказал он неожиданно ровным голосом.

– Вы… вы уверены, что его стоит отпустить? – спросил, заикаясь, Сахэй.

– Можете его отпустить, – чеканил слова Кодзиро. – Если вы считаете, что его следует наказать, могу предложить способ. Вылейте ему на голову ведро кипятку. От этого он не умрет.

– Ведро кипятку? – вздрогнул Сахэй.

– Или отпустите его.

Сахэй переглянулся с конторскими.

Принесли веревку, чтобы потуже связать Иори, но мальчик неистово отбивался.

– Я ведь сказал, что приму наказание. Я не убегу. Я все сознательно сделал. Пусть купцы просят прощения, но не сын самурая. Подумаешь, ведро кипятку!

– Хорошо, ты сам согласился, – сказал Сахэй.

Закатав рукава, он медленно приближался к Иори с ведром.

– Закрой глаза, Иори! Иначе ослепнешь, – крикнул кто-то с противоположной стороны улицы.

Иори зажмурился, даже не взглянув на кричавшего. «Всего лишь ведерко!» – убеждал он себя. Ему хотелось забыться, взять себя в руки, но это мало кому под силу в его возрасте. Капли пота казались ему горячей воды, мгновения тянулись, как вечность.

– Да это же Садо! – воскликнул Кодзиро, взглянув на другую сторону улицы.

– Что у вас здесь стряслось? – спросил старый самурай, подходя с Нуиноскэ к конторе.

– Наказываем мальчишку, – усмехнулся Кодзиро.

– Наказываете? – переспросил Садо. – Хорошо, накажите его, если он заслужил. А я посмотрю.

Кодзиро мгновенно сообразил, что в жестокости наказания обвинят его.

– Стойте! – сказал он. – Хватит!

Иори приоткрыл глаза, но несколько мгновений ничего не видел, но потом узнал Садо.

– Вы тот самый самурай, который приезжал в храм Токугандзи в Хотэнгахаре! – воскликнул мальчик, узнав Садо.

– Ты меня помнишь?

– Да, господин.

– А что произошло с твоим учителем, Мусаси?

Иори закрыл ладонями глаза.

Знакомство Садо с мальчиком оказалось неприятной неожиданностью для Кодзиро. К его счастью подошел старший матрос и объявил, что все могут подняться на палубу.

– Корабль не отплывет до захода солнца? – спросил Садо.

– Да-да, – подтвердил Сахэй, ходивший взад-вперед по конторе.

– Значит, есть время отдохнуть.

– Пожалуйста! Сейчас подадут чай.

На пороге конторы появилась Оцуру и подозвала управляющего.

– Контора не подходящее место для гостей. Не изволите ли пройти в дом? – предложил Сахэй.

– Весьма признателен, – ответил Садо. – Кому я обязан любезностью, хозяйке дома?

– Да, она желает вас поблагодарить.

– За что?

Сахэй почесал в затылке.

– Полагаю за то, что Иори не пострадал.

– Да, кстати, позовите его. Хочу с ним поговорить.

Сад, через который вели Садо, был обычным для дома богатого купца. С одной стороны сад упирался в складскую стену, но был тщательно ухожен, растения и дорожки заботливо политы. В сад была подведена проточная вода.

Осэй и Оцуру приветствовали гостя в гостиной, где были расставлены подносы с чаем, сладостями и табаком. Пахло благовониями.

Садо сел на пороге комнаты со словами:

– Проходить не буду, у меня грязные ноги.

Наливая гостю чай, Осэй поблагодарила его за спасение Иори.

– Я раньше встречал этого мальчика, – сказал Садо. – Как он оказался в вашем доме?

Выслушав рассказ Осэй, Садо сказал:

– Я только что наблюдал за Иори. Я восхищен его выдержкой и самообладанием. Мальчика с таким характером нельзя держать в купеческом доме. Не могли бы вы отдать его мне? Мы в Кокуре воспитаем из него самурая.

Осэй не возражала.

Оцуру поднялась, чтобы позвать Иори, но он сам появился из-за Двери, где слышал весь разговор.

– Поедешь со мной? – спросил Садо.

Иори не сдержал ликования.

Садо пил чай, а тем временем Оцуру принесла одежду для Иори: кимоно, брюки-хакама, ноговицы, тростниковую шляпу – все новое. Это были первые в жизни Иори хакама.

В лучах заходящего солнца «Тацумимару» поднял черные паруса. Иори стоял у борта, размахивая новой шляпой.

Учитель каллиграфии

В квартале торговца рыбой в Окадзаки на повороте в узкий переулок стояла вывеска, гласившая: «Просвещение для юношества. Обучение чтению и письму». Вывеска была подписана именем Мука, который, видимо, был честным бедным ронином, зарабатывавшим на жизнь уроками.