– Кто вы? – прогремел Мусаси. – Назовитесь, или мне придется считать вас врагами и пролить кровь на священной земле.

Мусаси резко развернулся, не выпуская копий, и оба монаха кубарем покатились по земле. Одного Мусаси прикончил мечом, но, обернувшись, столкнулся с пятью направленными на него клинками. Мусаси мгновенно пошел в атаку. Уцелевший монах, подобрав копье, бросился за убегающим Иори. Не успел Мусаси прийти на выручку мальчику, как пятеро бросились в наступление. Мусаси смерчем обрушился на пятерку, оставляя за собой разрубленные до пояса тела. В правой руке у него был длинный меч, в левой – короткий. Кровь из-под меча, опустившегося на голову последнего из нападавших, ударила темной струей. Мусаси поднял руку, чтобы отереть лицо, и в тот же миг за его спиной раздался странный металлический звук. Резко обернувшись, он занес меч, но клинок уже обвила цепь с железным шаром на конце.

– Ты забыл меня, Мусаси? – крикнул Байкэн, натягивая цепь.

– Сисидо Байкэн с горы Судзука! – воскликнул Мусаси.

– Мой брат Тэмма зовет тебя в долину ада! Ждать ему недолго!

Байкэн подтягивал Мусаси поближе, чтобы пустить в ход серп. Окажись у Мусаси только длинный меч, гибель была бы неминуемой.

Мусаси знал, что попал в капкан. Железный шар на цепи с серпом были знакомы ему, но он видел это оружие лишь в руках жены Байкэна. Одно дело видеть, другое – от него обороняться. Торжествующее лицо Байкэна было совсем рядом. Мусаси понял, что лучше всего бросить длинный меч. Угрожавший ему серп дернулся в сторону, но тут же над головой Мусаси просвистел железный шар. Мусаси уклонялся от шара, но попадал под серп. Он не мог приблизиться к противнику с коротким мечом. Напряжение возросло до предела, тело Мусаси действовало само по себе. Бежать было поздно, поскольку Мусаси неминуемо наткнулся бы на подручных Байкэна.

До слуха донесся жалобный крик. Иори? Мусаси решил, что мальчик убит.

– Умри, гад! – раздалось за спиной Мусаси. – Мусаси, ты что так долго возишься? – продолжал тот же голос. – Кончай с этим, а я разделался с остальными.

Мусаси не узнал голоса, но сосредоточился на поединке с Байкэном. Главная задача бывшего кузнеца состояла в том, чтобы удержать Мусаси на расстоянии в длину цепи с железным шаром. Мастерство Байкэна было виртуозным. Мусаси осенило, что его противник применяет, по сути, тактику двух мечей, только вместо клинков у него цепь с шаром и серп.

– Теперь я понял стиль Яэгаки! – торжествующе воскликнул Мусаси.

Отскочив на полтора метра назад, он переложил короткий меч из левой руки в правую и метнул его как стрелу в Байкэна. Тот увернулся, меч вонзился в дерево, но Мусаси уже навалился всей тяжестью тела на противника и вырвал из ножен кузнеца его меч. Рассеченный Байкэн рухнул оземь, как дерево, расколотое молнией.

Мусаси, как потом говорили, даже выразил подобие сожаления по поводу гибели создателя стиля Яэгаки.

– Великолепный удар! – раздался восхищенный голос. – Так раскалывают бамбук вдоль ствола. Впервые вижу этот удар.

– Неужели ты? – воскликнул, обернувшись, Мусаси. – Гонноскэ из Кисо? Как ты здесь оказался?

– Давно мы не виделись. Нашу встречу устроил бог горы Мицуминэ не без помощи моей матери. Перед смертью она многому меня научила, – рассмеялся Гонноскэ.

– Иори? – тревожно воскликнул Мусаси.

– Он жив и здоров, я спас его от той скотины в монашьем облачении. Мальчик спрятался на дереве.

Иори с дерева видел, как привязанный Куро держал Око за рукав кимоно. Она вырвалась, оставив в зубах собаки кусок рукава, и бросилась бежать.

– Женщина убегает! – закричал Иори.

– Пусть. Слезай! – приказал Мусаси.

– Там еще и раненый монах.

– Он уже не навредит нам.

– Женщина, видимо, из заведения «Оину», – проговорил Гонноскэ и рассказал, как совершенно случайно узнал о грозящей Мусаси опасности. Он был тем спящим посетителем, которого Око по ошибке приняла за пьяного мужа.

– Ты убил человека с мушкетом? – спросил Мусаси.

– Не я, а моя дубинка, – весело ответил Гонноскэ. – Я знал, что таким воинам, как ты, помощь не требуется, но когда в дело пускают мушкет, надо быть начеку. Я пришел сюда пораньше и занял позицию в тылу у стрелка.

Было убито двенадцать человек, из них семеро – дубинкой.

– Я должен сообщить властям о происшедшем, потому что эта земля принадлежит храму. Я лишь защищал себя, – сказал Мусаси.

На обратном пути у моста они натолкнулись на сторожевой отряд. Мусаси рассказал все старшему отряда, но тот неожиданно приказал связать Мусаси.

– Вперед! – приказал командир, не слушая протесты пленника.

Мусаси возмутило то, что с ним обошлись как с заурядным разбойником. По дороге в храм они встретили еще несколько пикетов правительственной стражи, и в конце пути Мусаси окружала охрана в сотню человек.

Два ученика одного учителя

– Успокойся! – Гонноскэ прижал к себе Иори. – Ты ведь мужчина.

– Потому-то я и плачу, что мужчина, – всхлипнул еще громче Иори.

– Мусаси сам сдался властям. Они не ловили его. Его обязательно скоро выпустят. Пойдем!

Иори не двигался. На дорогу из зарослей выскочила собака Байкэна с окровавленной пастью.

– Помоги! – закричал Иори, метнувшись к Гонноскэ.

– Хочешь, понесу тебя на закорках?

Иори прижался к широким плечам Гонноскэ.

Праздник закончился, ветер гнал по пустынным улочкам храмовой деревни мусор и клочки бумаги. Гонноскэ хотел незаметно пройти мимо чайной «Оину», но Иори, заглянув внутрь, сообщил:

– Та женщина здесь.

– А где же ей быть? Почему арестовали Мусаси, но не тронули ее?

Око тоже заметила любопытных прохожих. В глазах ее вспыхнула ненависть.

– Собираетесь в путешествие? – засмеялся Иори, кивнув на приготовленный мешок Око.

– Не твое дело! Думаете, я не знаю, кто убил моего мужа?

– Сами виноваты.

– Вы за это заплатите!

– Ведьма!

– А вы воры. Ограбили храмовую сокровищницу.

– Кто вор? – угрожающе произнес Гонноскэ, опуская Иори на землю. – Повтори, что сказала.

– Воры!

Гонноскэ схватил Око за руку, но у нее в другой руке оказался кинжал. Гонноскэ выбил кинжал и швырнул Око на пол. Та стремительно вскочила на ноги и с воплем: «Воры!» бросилась к выходу. Гонноскэ метнул кинжал ей вслед. Клинок, пронзив Око насквозь, вышел из груди.

Крики Око всполошили жителей селения, которые и без того были взбудоражены ограблением храмовой сокровищницы. Похитители не тронули старинных мечей, зеркал и прочих древностей, а унесли только золотой песок и золото в слитках. Никто толком ничего не знал, но крики Око подтвердили, что воры еще здесь. Перед чайной «Оину» собралась перевозбужденная толпа, вооруженная бамбуковыми пиками, мушкетами и палками. Гонноскэ и Иори пришлось спасаться через заднюю дверь и бежать несколько часов, пока преследователи не отстали. Теперь выяснилось, за какое «преступление» арестовали Мусаси.

Гонноскэ и Иори вышли на перевал Сёмару.

– Отсюда видна равнина Мусасино, – проговорил Иори и невольно спросил: – Что сейчас делают с Мусаси?

– Допрашивают, – отозвался Гонноскэ.

– Нельзя его спасти?

– Надо хорошенько подумать.

– Сделай что-нибудь! Пожалуйста!

– Нет нужды умолять меня. Я тоже считаю Мусаси своим учителем. Иори, ты мало чем можешь мне помочь. Доберешься один до дома?

– Попробую. А ты?

– Отправлюсь в Титибу. Если Мусаси не выпустят, я что-нибудь придумаю, даже если придется разнести тюрьму для его спасения.

Для пущей убедительности Гонноскэ ударил дубинкой по земле. Иори одобрительно кивнул.

– Молодец! – произнес Гонноскэ. – Жди меня и Мусаси дома.

Зажав под мышкой свое оружие, Гонноскэ пошел в сторону Титибу.

Иори не сомневался, что найдет дорогу домой, но ему страшно хотелось спать. Теплый день вконец сморил его. Он решил отдохнуть на обочине в тени каменного Будды.

Был уже вечер, когда Иори проснулся. Кто-то негромко разговаривая с другой стороны статуи. Зная, что подслушивать нехорошо, мальчик притворился спящим.