Это были женщины, как и та, что лежала здесь. Они летали верхом на драконах, высокие стройные женщины в коричневых кожаных одеждах, ночью казавшихся черными, тесно прилегавших к телу, как вторая кожа. Если бы она не была так молода, эта мертвая девушка, она была бы среди них.

Когда Талли очнулась, в первый раз ее охватило легкое чувство триумфа, хотя и на мгновение. У нее было мало причин ликовать. Вместо удовлетворения, которое должен был вызывать у нее вид мертвой девушки, ее охватила тревога. Она не могла объяснить почему, но у нее вдруг возникло чувство, что она находится не в конце, а, скорее, в начале своих поисков.

Талли отогнала эту мысль, собралась с духом и стала осторожно подниматься по лестнице. Оба ваги следовали за ней на небольшом расстоянии. Талли непросто было уговорить Хрхона не идти впереди нее, осматривая путь, проверяя, нет ли ловушек или засады. Но она не могла допустить, чтобы кто-то из ваг вошел в башню перед ней.

Они осторожно шли дальше, и вскоре у Талли пропали всякие мысли о том, с чем они могли встретиться на другой стороне башни, потому что все ее внимание было сосредоточено на лестнице. То, что при взгляде снизу представлялось не очень крутой аркой, скоро оказалось почти отвесным подъемом, требовавшим всех ее сил, тем более что отшлифованные ветром ступени были скользкими, как стекло.

Казалось, что бездна хочет затянуть ее, и с каждым шагом, который она делала по мосту, у нее усиливалось чувство, что вся могучая конструкция сотрясается и дрожит под ней. Талли вполне ясно понимала, что это невозможно, что это всего лишь глупая шутка ее воображения: камень был массивным, как гора, и совершенно не шевелился. Но от этого знания было чертовски мало проку. Тропинка полутораметровой ширины подобна в десять раз более широкому тракту, когда она пролегает по ровной местности.

Но если под ней сто пятьдесят метров пустоты, а внизу смертельное стекло, она магическим образом сжимается в нить.

Если бы позади не было ваг и мертвой девушки, Талли, наверно, повернула бы назад задолго до того, как осилила половину расстояния. Но сейчас она продолжала с трудом двигаться дальше, хотя каждый шаг был настоящим мучением, и к тому же снова стали болеть ноги.

Им потребовался час, чтобы достичь верхнего края лестницы. Наверху был еще один балкон, похожий на нижний, хотя и намного меньший. Талли, шатаясь, поднялась на него, еще на пару шагов отошла от лестницы и со стоном опустилась на колени. На какое-то мгновение пустыня закружилась у нее перед глазами. Казалось, башня изогнулась в гротескном поклоне, признавая ее достижение, и так же медленно выпрямилась. На языке вдруг появился горький привкус теплых медных опилок.

В течение трех-четырех быстрых ударов сердца Талли оставалась неподвижной и с трудом переводила дух, затем она подняла голову и огляделась вокруг. На западе ночь впивалась в небо тонкими черными пальцами, и ветер стал ощутимо холоднее. Боковая поверхность башни казалась черной стеной, ведущей прямо в небо.

Прямо перед ней была дверь из вороненого железа, которое ветер отполировал настолько, что стоящая на коленях Талли отражалась в нем в искаженном виде. Дверь была прикрыта не плотно, так что Талли увидела, что металл был толщиной с ее плечо.

Вид этой двери заставил Талли забыть об усталости и слабости. Она встала, знаками приказала Хрхону и Эсск оставаться поблизости и нервно взяла в руки странное оружие, которое было у нее за поясом. Она не имела ни малейшего понятия, как им пользоваться, будет ли оно вообще функционировать в руке другого человека, кроме его законного владельца, или даже — как нередко бывало с магическим оружием — не обратится ли оно против нее. Прикосновение оружия немного успокоило Талли. Она осторожно подошла к двери и протянула руку.

Талли ожидала, что огромная металлическая плита будет иметь соответствующий вес, и сильно потянула за край двери. Но дверь двигалась на петлях почти невесомо, и Талли едва не потеряла равновесие, отброшенная назад инерцией движения. Она остановилась, сбитая с толку, какое-то время нерешительно рассматривала эту до странности невесомую дверь и в конце концов добавила этот вопрос к и без того немалому перечню нерешенных загадок. Нужно было исследовать более важные вещи, чем тайну двери.

Она ожидала попасть в темноту, но внутренняя часть башни, по крайней мере тот крошечный сектор, который она могла разглядеть, был залит мягким зеленым светом. Это, казалось, было больше, чем свет, так как у Талли возникло чувство чего-то осязаемого, во что она вторглась, шагнув за дверь.

Ее сердце бешено колотилось. Липкий пот выступил на ее лице и ладонях. Каждый ее нерв напрягся до предела, глаза были широко открыты и неподвижны от усилия проникнуть взглядом сквозь странное зеленое мерцание. В этот момент Талли была всего лишь живой боевой машиной с хорошо натренированными рефлексами, воплощением накопленной за пятнадцать лет ненависти. Все равно, кто или что выступило бы против нее в этот момент: оно жизнью заплатило бы за эту встречу.

Но она не встретила никого, и ее первый шаг в башню стал для нее разочарованием.

Талли не имела представления о том, что она встретит: возможно, что-то гигантское или опасное, но непременно магическое. Но когда она через несколько шагов остановилась и огляделась вокруг, оказалось, что она находится в не очень большой комнате примерно кубической формы, совершенно пустой, если не считать ровного зловещего света, а на полу — слоя пыли по щиколотку. Сбитая с толку, но все еще готовая ко всем мыслимым неожиданностям, Талли обернулась раз вокруг своей оси и осмотрелась более внимательно, но так и не обнаружила больше ничего. Единственное, что она установила, так это то, что источником странного света были сами стены и потолок. Камни испускали мягкое свечение, хотя и не везде. То тут, то там попадались большие проплешины, где камень был черным, а на полу свечение поглотила пыль.

Пока Талли осматривалась, Эсск опустилась на колени и посмотрела на следы, которые тщательно сохранила пыль. То были следы человеческих ног, а также следы конечностей насекомых, снабженных тонкими сильными когтями. Они вели по прямой линии к одной из трех закрытых дверей в противоположной стене, и других следов вообще не было. Девушка и два-три рогоглава были, пожалуй, первыми существами, воспользовавшимися этим выходом за очень долгое время. «Что ж, — насмешливо подумала Талли, — видно, не часто случалось, чтобы непрошеные посетители прорывали смертельный экран вокруг башни и поселялись в доме для прислуги».

Она хотела идти дальше, но Хрхон быстрым жестом остановил ее и прошел вперед. На этот раз Талли не возражала. Она молча смотрела, как вага проверил обе двери, к которым не вели следы, и безрезультатно тряс массивные железные плиты, прежде чем направился к третьей двери и без заметного усилия открыл ее.

За ней оказался узкий проход, наполненный тем же зловещим светом. Взгляд Талли мог проникнуть в него всего лишь на какую-то дюжину шагов, потому что он вел не только вверх, но и плавно изгибался вправо, очевидно следуя закруглению башни. «Если между ним и наружной границей башни не располагаются полости или скрытые помещения, — подумала Талли, — то стены башни должны быть колоссальной толщины».

Хрхон вновь велел ей остановиться и со стучащим сердцем вышел через дверь в коридор. Ее ушей достиг очень тихий шелест, как шепот ветра, только бесконечно далекий, и на этот раз Талли не была вполне уверена, действительно ли она только вообразила дрожь пола под своими ногами.

Перед ее мысленным взором возникли видения открывающихся люков, под которыми притаились бездонные пропасти. Она попыталась отогнать от себя эти картины туда, откуда они пришли, убрала руку с чужого оружия и вместо него вынула из-за пояса свой кинжал, годящийся разве что в качестве зубочистки для дракона.

Тем не менее она почувствовала себя значительно лучше, ощутив в руке гладкую рукоятку кинжала.