Гилл махнул троим мужчинам идти вперед. Ранд связал их плетениями Воздуха.

— Ты взял их совесть, не так ли? — спросил он мягко.

Гилл выпучил глаза узрев использование единой Силы. Он попытался бежать, но Ранд захватил и его плетениями Воздуха.

ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ДУМАЮТ, ЧТО ОНИ УГНЕТЕНЫ, КОГДА-НИБУДЬ БУДУТ БОРОТЬСЯ. Я ОТБЕРУ У НИХ НЕ ТОЛЬКО ИХ ВОЛЮ К СОПРОТИВЛЕНИЮ, НО И СОМНЕНИЕ, ЧТО ЧТО-ТО НЕ ТАК.

— Значит, ТЫ оставишь их без сострадания? — потребовал Ранд, глядя в глаза Гилла. Этот человек, казалось, в ужасе, от того, что Ранд убьет его, и трех бандитов. Никаких угрызений совести. Ни намека на это.

МИЛОСЕРДИЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ НЕОБХОДИМЫМ.

Ранд почувствовал смертельный холод.

— Этот мир отличается от того, что ты показывал мне раньше.

ТО, ЧТО Я ПОКАЗАЛ ТЕБЕ РАНЬШЕ — ЭТО ТО, ЧЕГО ОЖИДАЮТ ЛЮДИ. ЭТО ТО ЗЛО, С КОТОРЫМ, КАК ОНИ ДУМАЮТ, ОНИ СРАЖАЮТСЯ. НО Я СДЕЛАЮ МИР, ГДЕ НЕ БУДЕТ ДОБРА ИЛИ ЗЛА.

БУДУ ТОЛЬКО Я.

— А ТВОИ слуги знают? — прошептал Ранд. — Те, кого ты называл Избранными? Они думают, что борются, чтобы стать господами и правителями за мир собственных решений. Вместо этого ТЫ дашь им это. Тот же самый мир. кроме одного, без СВЕТА.

БУДУ ТОЛЬКО Я.

Нет Света. Нет человеческой любви. Ужас глубоко проник в Ранда, сотрясая его. Это был один из тех возможных миров, который может выбрать Темный, если победит. Это не означает, что он будет, или может быть, но… о, Свет, это было ужасно. Гораздо страшнее, чем мир рабов, гораздо страшнее, чем темный мир запустения.

Это был истинный ужас. Это было полное искажение мира, он забрал все прекрасное от него, оставив после себя лишь шелуху. Миловидную шелуху, но все же шелуху.

Ранд бы лучше прожил тысячу лет пыток, сохранив часть себя, что давала ему способность чувствовать добро, чем прожить хоть момент в этом мире без Света.

Он крутнулся, разъяренный на темноту. Он сконцентрировался на дальней стене, увеличивая ее.

— ТЫ ошибся, Шай'тан! — кричал Ранд в небытие. ТЫ думаешь поверг меня в отчаяние? ТЫ думаешь сломил мою волю? Это не так, клянусь ТЕБЕ. Это заставляет меня бороться!

Что-то грохотало внутри Тьмы. Ранд кричал, силой воли пробиваясь наружу, разрушая темный мир лжи и людей, которые убивали бы без сочувствия. Мир взорвался, и Ранд снова оказался в месте, вне времени. Узор зарябил вокруг него.

— Ты показал мне своё истинное сердце? — потребовал Ранд у небытия, пока он схватил эти потоки. — Я покажу тебе своё, Шай'тан. В противовес Беспросветному миру, который бы ты сотворил.

— Мир без Тени.

Мэт зашагал прочь, унимая свой гнев. Туон казалась очень озлобленной на него! Свет. Она вернется, когда он будет нуждаться в ней, но так ли это?

— Мэт? — торопливо бросила Мин.

— Иди с ней — лишь обронил Мэт. — Проследи за ней для меня, Мин.

— Но…

— Она не нуждается в защите — проронил Мэт. — Она сильная. Треклятый пепел, она именно такая. И все же за ней нужно присматривать. Она беспокоит меня. Сейчас я отдаю все свои силы этой проклятой кровавой мясорубке, ради нашей победы. Поэтому я не могу за ней приглядывать. Так что прошу тебя? Пожалуйста?

Мин остановилась, а затем неожиданно обняла его.

— Удачи, Мэтрим Коутон.

— Удачи, Мин Фаршав — медленно произнес Мэт. Он выпустил ее из обьятий, а затем забросил ашандрей на плечо. Войска Шончан начали покидать поле боя, они пройдут мимо Эринин, прежде чем оканчательно отступить с поля Мериллор. Дэмандред выпустил их, но он же не дурак. Кровь и треклятый пепел во что Мэт себя втянул? Он только что позволил уйти четверти своих сил.

Они должны вернуться, подумал он. Если бы его авантюра сработала. Если кости выпадут так, как ему нужно..

Но эта битва, была не простой игрой в кости. Здесь было так много тонкостей. Если поразмыслить, то все это выглядит как карточная игра. А Мэт обычно выигрывает в карты. Как правило.

Справа от него, группа мужчин в темной Шончанской броне шла к полю боя.

— Эй, Карид! — прокричал Мэт.

Этот громадный человек мрачно посмотрел на Мэта. Неожиданно, к Мэту пришло осознание, каково это металлу, когда Перрин сурово смотрит на него, занося свой молот. Карид наблюдал за ним, и, хотя он, очевидно, делал над собой усилие, чтобы сохранить на лице спокойствие, Мэт смог почувствовать на себе его гнев.

— Спасибо — вырвался жесткий голос Карида, — За помощь в защите императрицы, да живет она вечно.

— Ты думаешь, что ее следовало держать где-нибудь в безопасном месте — проронил Мэт. — Не на командном посту.

— Это не мое дело — задавать вопросы Высокородным, Величайший, — сказал Карид.

— Ты ничего и не выказываешь, — ответил Мэт. — Ты думаешь о том, чтобы пырнуть меня чем-нибудь острым. Это совершенно разные вещи.

Карид выдохнул, затем сделал длинный глубокий вдох.

— Извините меня, Высочайший — произнес он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Я возьму своих людей и умру с честью.

— Я так не думаю, — сказал Мэт. — Ты пойдешь со мной.

Карид повернулся к нему.

— Императрица, да живет она вечно, приказала…

— Тебе отправляться на поле боя. — произнес Мэт, прикрывая глаз, чтобы осмотреть русло реки, кишащее Троллоками… — Великолепно. А, куда, по-твоему, направляюсь я?

— Ты будешь биться? — спросил Карид.

— Я думаю о небольшой прогулке, — сказал Мэт. Он покачал головой. — Мне нужно почувствовать, что делает Демандред… Я иду туда Карид, и вы, ребята, будете между мной и Троллоками, звучит замечательно. Так вы идете?

Карид не ответил, но и не ушел.

— Послушайте, какой у вас выбор? — спросил Мэт. — Броситься в бой и умереть без особой пользы? Или попробовать сохранить меня в живых для вашей Императрицы? Я почти уверен, что она меня любит. Может быть. Трудно понять, что у нее на душе, у Туон.

— Ты должен перестать произносить это имя, — гневно заметил Карид.

— Я буду звать её так, как я треклято хочу.

— Нет, если мы собираемся отправиться с тобой, — сказал Карид. — Если я должен идти с Принцем Воронов, мои люди не должны слышать такое из Ваших уст. Это будет плохим предзнаменованием.

— Ну, нам ведь не нужно это, — сказал Мэт. — Ладно, хорошо Карид. Давайте нырнем обратно в эту заварушку и посмотрим, что можно сделать. Во имя Фортуоны.

— Мэтрим Коутон, ты проклятый дурак! Ты все еще жив?

Мэт вглянул на Даврама Башира, который ехал рядом с ним, в рано наступивших сумерках. Мэт вместе со Стражей Последнего Часа, переместился в арьергард Андорцев, сражающихся на реке.

Башир ехал вместе со своей женой, в сопровождении охранников Салдейцев. Судя по крови на ее одежде, ей тоже довелось поучаствовать в сражении.

— Да, я жив, — ответил Мэт. — Я вообще, живучий парень. Насколько я помню, мне только один раз не повезло в деле выживания, но это мелочи. Кстати, а что ты здесь делаешь? Разве, ты не…

— Враги окопались в моем трёклятом мозгу, — Башир осклабился, — Представляешь, парень? По здравому размышлению, мы с Дэйрой решили, что будет лучше, если я не буду тут командовать, но убить пару-тройку Троллоков я еще в состоянии.

Мэт кивнул. С гибелью Тенобии этот человек становился королем Салдэйи, но пока он отвергал корону. Порча в его разуме потрясла его. Все, что он сказал — то, что салдэйцы будут сражаться с малкирцами и велел своим войскам следовать за Ланом. Думать о троне можно будет, если они переживут Последнюю Битву.

— Что с тобой случилось? — поинтересовался Башир. — Я слышал, командный пункт разрушен.

Мэт кивнул.

— Шончан отказались от нас.

— Кровь и пепел! — закричал Башир. — Как будто без этого было не достаточно плохо. Проклятые шончанские псы.

Стражи последнего часа, которые стояли вокруг Мэта, никак не отреагировал на это. Линии Илэйн едва держались вдоль берега, но Троллоки медленно окружали их, двигаясь вверх по реке. Силы Илэйн держались только благодаря упорству и тщательной подготовке. Каждый огромный квадрат мужчин держал пики наружу, ощетинившись как еж.