— Что здесь происходит? — осведомился он. Холмс бросился на него, пытаясь вытолкнуть назад, но гигант отшвырнул его, словно тряпку. Тем не менее Холмс удержался на ногах и снова устремился в атаку, встав в боксерскую стойку и нанося удары по мощному торсу противника. Коннорс был значительно сильнее, но Холмс легче и проворнее, поэтому ловко избегал его кулаков.

— Быстрее, Татхилл! — поторопил я мальчика, возившегося с моими веревками.

— Я и так тороплюсь!

Холмс смог нанести несколько ударов в лицо противнику, и гигант несколько смешался, но в этот момент мой друг наткнулся на канатную бухту. Коннорс воспользовался преимуществом и с такой силой ударил Холмса в грудь, что тот согнулся пополам и рухнул на пол.

Освободившись от пут, я с ревом бросился на Коннорса, но тут же получил удар по голове могучим кулаком. Скорчившись на полу и превозмогая боль и головокружение, я увидел, как Шон Мориарти устремился к Коннорсу. Я закрыл глаза, не желая смотреть на результат, но, открыв их, обнаружил Коннорса распростертым на полу. Священник стоял над ним, тяжело дыша и потирая костяшки пальцев. Я с трудом поднялся на ноги.

— Боже мой! Как вам это удалось?

— Я немного занимался боксом, прежде чем стать служителем церкви, — скромно ответил он. Я изумленно уставился на него. Хотя Шон Мориарти выглядел таким же жилистым, как его брат, я никак не думал, что он способен нокаутировать такого великана. Татхилл стоял, разинув рот и с восхищением глядя на священника.

Я перенес внимание на Холмса, который лежал на полу без движения. Он был смертельно бледен, и я опасался внутреннего кровотечения.

— Доктор Уотсон, — спросил Шон Мориарти, — вы хорошо завязываете узлы?

— Я отлично с этим справляюсь, сэр, — отозвался вместо меня Татхилл. — Мне приходилось работать на корабле.

Шон Мориарти посмотрел на паренька.

— Хорошо, — кивнул он и указал на Коннорса. — Свяжи его как следует.

— Есть, сэр! — отчеканил мальчуган и, схватив одну из веревок, которыми связывали нас, принялся за работу.

— Мы должны выбраться отсюда, прежде чем он придет в себя и сообщит остальным, — сказал Шон Мориарти и склонился над Холмсом. — Вы можете идти?

Холмс кивнул, и мы помогли ему подняться. Белый, как мел, прижимая руку к ребрам, он заговорил резким шепотом, делая паузы между словами, чтобы перевести дыхание:

— Что вам известно… об их планах?

Я чувствовал, что ему лучше не двигаться с места, но мы не могли оставить его здесь.

— Я помню, они говорили, что «в третий раз это должно сработать».

— Больше вы ничего не припоминаете?

— Почти ничего — я ведь был под действием наркотика… — Внезапно лицо священника прояснилось. — Подождите… Да, кто-то сказал, что «птичка наконец взлетит в воздух».

— Отлично! — воскликнул Холмс и тут же сморщился от боли. — Надо спешить!

— Куда мы идем? — спросил я, выходя из склада следом за ним.

— К собору Святого Павла!

Я сразу же понял ход рассуждений Холмса. Взрыв собора Святого Павла, дважды уничтоженного пожаром, был бы «третьим разом». Под «птичкой» подразумевался Кристофер Рен,[32] архитектор теперешнего здания собора.

— Можно я пойду с вами, мистер Холмс? — попросил Татхилл.

— Нет, Татхилл, это может оказаться очень опасным, — ответил Холмс, — но ты оказал нам сегодня огромную услугу, которую я никогда не забуду.

Лицо мальчика просияло, и я снова ощутил глупое желание, чтобы похвала Холмса была обращена ко мне.

Ночь была темной из-за сильной облачности, но когда мы втроем карабкались вверх по грязной отмели на берегу реки, я видел капли пота, поблескивающие на лбу Холмса. Добравшись до Кэннон-стрит, мы остановили кэб.

— Получите лишнюю гинею, если поторопитесь! — крикнул кэбмену Холмс, и экипаж загромыхал по булыжникам. Возница честно заработал деньги, так как мы прибыли к месту назначения через три минуты.

Собор Святого Павла пользовался заслуженной репутацией одного из величайших соборов Европы. Его купол, словно горная вершина, торжественно возвышается над Сити. Творение Кристофера Рена восхищает своим совершенством, и когда мы вбежали внутрь через мраморный вход, я снова был потрясен его величием.

Внезапно Холмс схватил меня за руку.

— Вон он!

Проследив за его взглядом, я увидел тощую фигуру О'Мэлли, метнувшуюся за колонну.

— Он заметил нас, — сказал Шон Мориарти.

— Обойдите здание сзади, Уотсон, а мы с Мориарти разделимся и будем контролировать выходы.

Я кивнул и стал красться за рядом безмолвных мраморных колонн, высматривая нашу добычу. Каменный пол и гладкие стены, резонируя, затрудняли бесшумное передвижение, но я шел на цыпочках, стараясь двигаться как можно тише. Остановившись, я напряг слух, пытаясь уловить эхо других шагов, но услышал лишь собственное дыхание.

Внезапно я увидел, как за одной из колонн что-то шевельнулось. Я застыл, затаив дыхание, потом медленно двинулся вперед.

— Должен вас поздравить, доктор Уотсон. Не знаю, как вам удалось бежать, но теперь вы умрете смертью за свободу Ирландии.

Повернувшись, я увидел О'Мэлли с револьвером, направленным мне в грудь. Под мышкой он держал зловещего вида пакет в коричневой бумаге.

— Не делайте этого, О'Мэлли! Подумайте о жертвах!

— Мы все время только о них и думаем, — отозвался он, прищурив темные глаза. — Ведь мы потеряли нашу родину, Ирландию, благодаря британскому правлению.

— Но это ничего не решит! — в отчаянии воскликнул я. — Вы только убьете невинных людей!

О'Мэлли пожал плечами.

— Вы знаете, сколько народу погибло во время картофельного голода из-за алчности и равнодушия британских землевладельцев? В Библии сказано: око за око…

— И зуб за зуб.

Обернувшись, О'Мэлли увидел Холмса, бледного, как привидение. Я тотчас же бросился к ирландцу и сбил его с ног, пытаясь отобрать оружие. Мы сцепились, но в этот момент грянул выстрел. О'Мэлли посмотрел мне прямо в глаза, затем его тело обмякло.

— Уотсон, с вами все в порядке? — крикнул Холмс, опускаясь на пол рядом с нами.

— Да, благодарю вас, — ответил я, тайком радуясь звучавшему в его голосе волнению. Холмс отнюдь не был склонен к проявлению эмоций, и мне польстило, что он так тревожится за меня.

— Слава Богу! — Облегченно вздохнув, Холмс поднял с пола коричневый пакет. Открыв его, мы обнаружили, что часовой механизм еще не приведен в действие. — Думаю, нам следует отнести это в Скотланд-Ярд, — сказал Холмс, когда к нам подошел Шон Мориарти.

Шум борьбы и выстрел уже привлек внимание полисменов, и я убедил Холмса поручить бомбу их заботам и вернуться со мной на Бейкер-стрит.

Оказавшись наконец в безопасности в нашей гостиной, я смог как следует рассмотреть Шона Мориарти. У него был такой же высокий куполообразный лоб и такие же тонкие губы, как у его брата, но в складке рта отсутствовало жесткое выражение, и черные глаза были гораздо мягче. За чаем, который подала нам миссис Хадсон, он покачал головой, вызвав у меня в памяти странный, напоминающий рептилию жест, присущий Джеймсу Мориарти.

— Должно быть, мой брат испытывал всю горечь унижения, обратившись к вам за помощью.

По настоянию Шона, Холмс и я наконец перестали отрицать участие Джеймса Мориарти.

Я хотел спросить у него, каким образом он и его брат оказались на противоположных позициях нравственного спектра, но ограничился вопросом к Холмсу, который после долгих протестов согласился лечь на диван, позволив мне дать ему морфий и перевязать ребра.

— Как вы узнали, что они отведут нас к Шону, если мы станем их пленниками?

Холмс изумленно уставился на меня, а потом расхохотался, но тут же скорчился от боли и схватился за бок.

— Господи, Уотсон, вы в самом деле думаете, что я заранее спланировал нашу поимку?

— А разве это не так? — осведомился Шон Мориарти.

— Конечно нет! Я просто хотел проникнуть на их собрание. Все, что произошло затем, явилось для меня полной неожиданностью.