Она нравилась мне все сильнее, и это пугало меня. Прошедшие семь лет я расходовала свою любовь и мучительное желание о ком-то заботиться на своих учеников. И получала в награду чувство удовлетворения, потому что помогала детям, которые во мне нуждались. Но сейчас было совсем по-другому. Эта девочка может оказаться моей родной дочкой.

Я не прониклась скоропалительной убежденностью миссис Радбурн, что Элис моя пропавшая девочка, но и скидывать ее со счетов совсем я тоже не могла. Как и отмахиваться от вспышки узнавания, которую сама испытала. Но если я уберу все защитные барьеры, если позволю себе привязанность, которая сама так и просится на свет, а потом мне придется отдать эту девочку и вернуться домой в одиночестве, боль потери может оказаться непереносимой. Именно это и означало предупреждение Джоэла. И пока я не смогу найти доказательства личности Элис, я не перестану бояться будущего.

Через пару дней миссис Ариес может решить, что я уже ничего не смогу доказать, и начнет претворять в жизнь то, чем она хочет успокоить свою совесть. Она может официально признать Элис своей правнучкой и наследницей. К несчастью, я чувствовала, что она этого хочет — и не потому, что сама привязалась к Элис, а потому что чувствует себя старой и больной. Ею двигало странное человеческое качество передать своей плоти и крови все, что у нее есть. И как только она примет такое решение, я тут же останусь за скобками.

Существовали художники, утверждавшие, что по фотографии могут спрогнозировать, как будет выглядеть повзрослевший ребенок через несколько лет после похищения. Но как бы ни был подобный рисунок похож на ребенка, его не используешь как юридическое доказательство, а мне нужно было именно оно.

Элис подозрительно посмотрела на меня через стол, и я поняла, что, похоже, слишком откровенно ее разглядываю. Лита со своей особой чувствительностью, видимо, тоже это заметила и стала расспрашивать Элис, пытаясь нащупать, что она может помнить о раннем детстве.

— Когда ты была маленькой, у тебя были какие-нибудь животные? — спросила она.

Элис подумала и потрясла головой, светлые кудряшки заплясали вокруг лица.

— Нет, у меня не было ни кошек, ни собак, мы ведь постоянно переезжали. Но как-то раз у меня была черепаха.

У меня привычно-бессмысленно замерло сердце. У Дебби была черепаха. И еще у миллионов других детей.

— А как ее звали? — спросила я, стараясь говорить обычным тоном.

Она снова потрясла головой.

— Я не помню.

Я осмелилась на еще один вопрос.

— У тебя действительно такие светлые волосы… как у твоей мамы?

— Я не знаю, какого они цвета на самом деле, — откровенно призналась Элис. — Маме нравится, когда у нас похожие волосы, и она всегда добавляет что-то в ополаскиватель для волос нам обеим.

— А они у тебя на самом деле такие кудрявые?

— Нет, у нас с мамой перманент. Ма считает, что кудрявые волосы красивее.

Я посмотрела на Литу, и она кивнула, отметив потенциально новую информацию. Но я пока не представляла, как ее использовать.

Джоэл тоже задал вопрос девочке.

— А ты помнишь своих бабушку с дедушкой?

Элис явно нравилось быть в центре внимания, и я понадеялась, что она не начнет в ответ фантазировать.

— Не думаю. Ма говорила, что ее мама умерла, когда она была совсем маленькой. А своего папу она не любит и не хочет о нем говорить.

— А родители Фарли? — спросил Джоэл — Ты их когда-нибудь видела?

Элис презрительно фыркнула.

— Сомневаюсь, что у него вообще были родители. Может, его кролик вытащил из шляпы. Когда я была маленькая, я думала, что он мой отец. Я называла его Па. Но один раз Пиони разозлилась и сказала мне, что он мне не папа и чтобы я его так не называла. Наверное, из предков у меня есть только старая Коринтея.

Можно попробовать зайти с другой стороны, подумала я.

— А ты помнишь очень жаркую страну и широкую реку? А джунгли?

— Где я родилась? — Раньше она отрицала, что помнит хоть что-то на эту тему, но сейчас приняла вызов. — Может и помню. Иногда мне кажется, что я что-то вспоминаю, хотя Ма говорит, что я была тогда слишком маленькая. Там были жуки и москиты. И крокодилы в воде. Крокодилы съели моего папу.

— Не за едой, пожалуйста, — сухо сказал Джоэл. — В любом случае, я не думаю, что все так и было. Твоя мама права — ты была слишком маленькой, чтобы запомнить страну Амазонки.

Элис упала духом.

— Наверное, я просто запомнила, что мама говорила о реке и джунглях — особенно, когда она злилась на Фарли. Иногда она рассказывает мне о тех временах, которые она просто ненавидела. И мне кажется, что я сама помню.

— Ты думаешь, она ненавидела твоего отца? — спросил Джоэл.

— Моего настоящего отца? Ой, нет! Она его очень любила. Она говорила, что он был с ней добр. Она все время попрекает этим Фарли.

Лита слушала разговор с задумчивым видом.

— Есть возможность вернуться в свои воспоминания дальше, чем можно было бы предположить, — сказала она. — Элис, не хочешь как-нибудь попробовать? Можно собраться вместе и посмотреть, что из этого выйдет. Вдруг, что-нибудь интересное получится.

— Я так не думаю, — снова сказала Элис, отодвигаясь назад. — Когда я была маленькая, я много болела. Я все время плакала. И меня шлепали. Я не хочу вспоминать. Мне от этого становится страшно.

Мне самой поплохело — потому что воспоминания, которых она боялась, могли касаться того ужасного времени, когда она страдала без меня после похищения. Возможно, это как раз и был способ узнать правду. Не внезапное озарение, а постепенное складывание маленьких и больших кусочков. Правда, я сомневалась, что закон примет в качестве доказательств такие неясные воспоминания. Как они смогут перебить документы Пиони?

Когда мы покончили с первыми порциями и снова направились к столу за едой, Лита пошла рядом со мной, пропустив вперед Элис с Джоэлом.

— Можно вернуть ее в прошлое раньше того неприятного времени. В трехлетний возраст и даже еще меньше.

Я засомневалась.

— А если она помнит только крокодилов?

— Разве не лучше знать точно? Кроме того, подобного не случится. Я в этом уверена.

Я растерялась, не зная, на что решиться.

— Вы когда-нибудь пробовали гипноз на ребенке?

— Не так чтобы прямо пробовала. Мы поговорим об этом в другой раз.

Мы уже приканчивали кофе с пирожными, когда к Джоэлу подошел метрдотель и сообщил, что ему звонят. Джоэл тут же пошел отвечать на звонок. И вскоре вернулся с серьезным выражением лица.

— Это Диллоу, Айрис сказала ему, где я. Боюсь, нам нужно срочно возвращаться. Произошел несчастный случай, Коринтея попросила Диллоу позвонить мне. Мы подбросим тебя до дома, — обратился он к матери, — и потом я вернусь вместе с Дженни и Элис в Радбурн-Хаус.

Мы вышли на улицу, и Кирк подогнал машину. Джоэл тихо дал ему какие-то указания. В этот раз Элис слишком снедало любопытство, чтобы можно было позволить ей сесть спереди. Я посадила ее к себе на колени, почти боясь к ней прикоснуться. Из-под джинсовой юбки виднелись длинные худые ноги. У Дебби ножки были детские — коротенькие и пухленькие.

По дороге Джоэл рассказал нам все, что ему было известно.

— По словам Диллоу, Фарли упал с черной лестницы и получил травмы.

— О, здорово! — восхитилась Элис.

Джоэл осуждающе покачал головой.

— Диллоу сказал, что дядя Тим столкнул Фарли с крутой лестницы, и тот потерял сознание.

Это сообщение только прибавило Элис энтузиазма.

— Еще лучше! Дядя Тим молодец!

— Не стоит желать людям зла, даже если они тебе не нравятся, — тихо произнесла Лита Радбурн.

Если Элис перед кем и благоговела, так это перед матерью Джоэла, она считала ее почти волшебницей. Но все равно с ней заспорила.

— А если я так на самом деле думаю? Почему я должна притворяться?

Джоэл засмеялся.

— Ты права, Элис. Ты ведешь себя честнее. Но желая называться цивилизованными людьми, мы должны стараться понять и других. Я думаю, даже Фарли Корвин так поступает.