Обернувшись, я столкнулась лицом к лицу с человеком, которого меньше всего хотела сейчас видеть.

*

— У меня револьвер в кармане, — услышала я тихий бесцветный голос. — Стойте спокойно, ни малейшего движения. Если будете делать то, что я скажу, с вами ничего не случится.

“Как же, рассказывай! Случится, да ещё как!” — думала я, покорно следуя указаниям, и тут же почувствовала, как меня ткнули чем-то между рёбер. Не надо было опускать глаза, чтобы догадаться: револьвер более не лежал в кармане. А мой пистолет тридцать второго калибра, разумеется, находился там, где от него не было ни малейшего толка, — в моей спальне, в нижнем ящике комода.

— Ни звука, — приказали мне, и палец с ухоженным ногтем нажал наугад на кнопку.

В домофоне раздался хриплый мужской голос: “Кто там?”

Палец нажал на другую кнопку, на сей раз замок щёлкнул.

Рука распахнула передо мной дверь, и меня впихнули в холл.

— Идём, — услышала я негромкую команду. Теперь одна рука сжимала моё предплечье, а другая приставила дуло револьвера — аккуратно замаскированного моим же пальто, — к боку.

Мы свернули в коридор. Пожилая пара выходила из лифта.

— Осторожно — и улыбайтесь, — предупредили меня, для убедительности посильнее ткнув дулом.

Пара почти поравнялась с нами, рассеянно оглядывая и приветливо улыбаясь. Новый толчок напомнил мне, что следует улыбнуться в ответ.

Вымученной улыбкой я постаралась выразить дикий ужас, в котором пребывала, мысленно умоляя этих двух людей посмотреть на меня — и увидеть! Но они прошли мимо, и я услыхала, как захлопнулась входная дверь.

— Не останавливайтесь, — велели мне. Мы шли по длинному, плохо освещённому коридору, единственными признаками жизни были звуки работающих телевизоров, доносившиеся из-за серых дверей квартир.

Мы приблизились к лифтам, и на секунду я вообразила, что убийца в компании со мной намеревается нанести Бромли неожиданный визит, — видно, не одной мне пришло в голову, что ювелирша уже дома. Но дуло дёрнулось вверх-вниз — мне было предложено проследовать дальше.

Я поняла, что мы движемся к лестнице. И стоит нам оказаться на пустынной лестничной клетке, как мне уже не о чем будет беспокоиться.

Внезапно — сама не понимая, что делаю, — я резко остановилась, подняла ногу и вонзила острую шпильку, утяжелённую моим немалым весом, в подъем чужой ноги. Любоваться, как скачет, схватившись за ступню, убийца, я не стала. Вырвавшись из хищных лап, я устремилась назад, к выходу.

— Помогите! — заверещала я. Мой вопль, наверное, на Луне было слышно.

Ни одна дверь не открылась — печальное свидетельство людской глухоты в больших городах в девяностые годы нашего века.

*

Поразительно, какие скорости может развивать нетренированное и неприспособленное к кроссам тело, когда его направляет страх. Однако убийце теперь тоже было чего бояться. Когда на меня снизошло вдохновение, между нами оставалось уже не более полуметра.

— Пожар!!! — взвизгнула я.

Немедленно распахнулась дверь. За ней другая. Из третьей выскочил кряжистый мужчина, столкнулся с нами, и револьвер полетел на пол.

Всё-таки в низком центре тяжести есть свои преимущества. Пошатнувшись, я быстро восстановила равновесие, а затем, увидев, как убийца нагибается за оружием, двинула ногой куда следует. Один хороший удар — и убийца согнулся в три погибели.

Жильцов в коридоре прибывало с каждой секундой, и тут же поднялся немыслимый шум и гвалт: “Что происходит?”; “Так горим мы или нет?”; “Чьи это дурацкие шутки?!”

Револьвер куда-то запропастился, кругом возбуждённая толпа — альтернативы у убийцы не было. И, расталкивая людей-в прискорбно неджентльменской манере, Эрик Фостер ринулся прочь в вечернюю тьму.

Глава 36

Больше всего мне хотелось бухнуться в обморок; но и времени было в обрез, посему, выдернув носовой платок из сумки, я бухнулись на четвереньки и принялась озираться по сторонам.

Револьвер я обнаружила почти сразу, но меня отделяли от него красный шлёпанец с меховой опушкой, пара кроссовок и прелестные чёрные туфли из телячьей кожи (несомненно, итальянские). Препятствия я убрала, постучав костяшками пальцев по лодыжкам. Затем под возмущённое ойканье бережно обернула револьвер платком и сунула в сумку.

Теперь времени у меня было хоть отбавляй. И я героически рухнула замертво.

*

Чихнув, я открыла глаза и увидела нависшую надо мной озабоченную физиономию. Молодой человек — лет тридцати, не более, — стоял на коленях, размахивая у моего носа ваткой, смоченной в какой-то вонючей дряни. Шея его была обмотана ярким полосатым шарфом, а из-под шарфа свисал фонендоскоп.

— Как вы себя чувствуете? — с тревогой спросил он.

— Нормально. — Закашлявшись, я оттолкнула смертоносную ватку от своего носа.

Пока молодой человек помогал мне принять сидячее положение, я одёрнула юбку, задравшуюся, до неприличных высот, и в смущении огляделась. Несколько зевак, оставшихся в холле, с любопытством наблюдали за нами и переговаривались приглушёнными голосами.

— Возвращайтесь к себе, пожалуйста, — обратился к ним молодой человек, — с дамой всё в порядке. — И, как только это маленькое собрание рассеялось, добавил: — Сосед сказал, что вас ограбили.

— Ну, не то чтобы ограбили. Я — частный детектив и случайно напоролась в вашем доме на вооружённого преступника. Его уже и след простыл, а когда всё закончилось, я, кажется, потеряла сознание.

— Значит, это вы орали истошным голосом “Пожар!”?

— Я.

— Отличная идея, — похвалил он. — Интересно, сообщил ли кто-нибудь в полицию?

— Полицию я беру на себя.

Я попыталась подняться, но мой благодетель остановил меня:

— Посидите здесь, пока я вернусь, только заброшу домой вещички.

Он сунул в стоявший рядом с ним саквояж фонендоскоп, затем поднял с пола пиджак, который, очевидно, подкладывал мне под голову, и бросился бегом по коридору.

Не успела я даже подумать о том, чтобы наплевать на его указания, как он уже был тут как тут:

— Где-нибудь болит?

— Угу.

— Тогда осторожнее. — Придерживая меня за руку и обхватив за талию, он помог мне встать во весь мой полутораметровый рост. — Зайдите ко мне и прилягте ненадолго, — предложил он с высоты своих ста восьмидесяти с гаком; у меня голова закружилась, когда я задрала её, чтобы взглянуть ему в лицо. — Я врач, — торопливо пояснил он.

Меня так и подмывало ляпнуть: “Кто же ещё станет разгуливать с фонендоскопом на шее!” — но ехидную реплику я оставила при себе, а вместо этого заверила:

— Спасибо, мне правда много лучше. Хотя с удовольствием воспользуюсь вашим телефоном, чтобы позвонить в полицию.

— Конечно, конечно!

Когда я с помощью доктора доплелась до квартиры, он тут же усадил меня в кресло и принёс трубку, а сам удалился на кухню.

Я набрала номер участка, но смена Филдинга уже закончилась, и я позвонила ему домой. На звонок ответила жена.

— Джо Энн, можно Тима? — попросила я. — Это Дезире Шапиро. Мне очень неловко беспокоить его, но это срочно.

— Что срочно? — Тиму понадобилось не меньше минуты, чтобы доползти до телефона. Он всегда считает, что я преувеличиваю.

Я принялась рассказывать. В подробности старалась не вдаваться, дабы побыстрее добраться до самого главного:

— …и когда все высыпали в холл, Фостер дал деру. Наверное, его надо бы поймать как можно скорее. — Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

— Постой. С тобой всё в порядке? — Убедившись, что я буду жить, Филдинг заговорил так, словно хотел меня убить: — Ты полагаешь, что эта британская сволочь станет болтаться по городу, дожидаясь, пока патруль проверит у него документы? После того, как ты припёрлась в дом Бромли и вынудила его напасть на тебя при свидетелях? Жди! (Как вам это нравится? Оказывается, это я вынудила Фостера!) И зачем ты вообще туда потащилась? Даже если бы Бромли и впрямь приехала на день раньше, на кой черт она тебе так срочно понадобилась?