Мы призваны быть счастливыми, потому что Господь сказал, что блаженны даже плачущие. Они блаженны, потому что получают Божие благословение, Божию любовь. А разве мы блаженны? Мы плачущие, но не те, которые блаженны, не те, которые счастливы, а те, которые унывают. Надо воскреснуть, подняться. Предание рассказывает, что младенцем Дева Мария пошла по ступеням Храма. Храм — это символ присутствия Божия в мире, в жизни, значит, в нем есть ступени, по которым надо подниматься, а мы стоим внизу, расслабленные и ленивые.

Господи, прости нас, грешных. Прости за ложь, за невладение собой, за разрушение дружбы, любви, семьи, человеческих отношений, за постоянное утверждение своего «я», своей воли над людьми. Прости нас за то, что мы всегда сосредоточены на себе, всегда заняты только своими чувствами, мыслями, заботами и интересами.

Поэтому мы равнодушны, черствы, глухи, слепы к окружающему нас миру. Где же нам быть счастливыми, когда мы закупорены, отделены от источника жизни.

Дух Божий исцеляет, Дух Божий спасает, а мы подвергаем себя духу мира сего, который над нами властвует. Вот почему у нас в сердце маловерие, противление, хульные и блудные мысли. Вот почему мы не можем сохранить любовь между собой, любовь между друзьями, родными и близкими: мужем, женой, родителями, детьми. Не умеем, не в состоянии, не способны — надо это признать со всей честностью. Но есть Господь, который может нам помочь. И через Него, через благодать, совершается чудо.

Есть чудеса? Да! Постоянное чудо, самое большое чудо — это когда Бог поворачивает сердце. Нам не надо таких чудес, чтобы море расступалось перед нами. У нас гораздо более тяжкое, непроходимое море нашей гордыни, нашей самости, нашего противления. Это море должно расступиться. Мы бываем бездумны, легкомысленны, беспечны, болтливы, невоздержанны, злобны, бесконечно мелочны. Мы живем так, как будто бы у нас впереди пятьсот лет. Мы забываем, а должны знать и помнить, что жизнь вот–вот может кончиться, что неизвестно, доживет ли кто из нас до конца этого года, — неважно: молодой, старый, больной, здоровый.

Жизнь человеческая обрывается легко. Каждый день нас могут позвать, чтобы мы дали отчет о своей жизни. Мы должны со всей серьезностью подойти к этому: что мы сделали для вечности? Вы все знаете, что огонь Божий в вечности сжигает все ненужное, все злое, все греховное. Но если от нас убрать все греховное, временное— что же там останется? Почти ничего.

Жизнь вечная — это когда личность человека живет в вечности. Значит, она должна уже здесь, сегодня нести на себе ее печать. У нас так не выходит: слишком много мелкого и ничтожного. Вы, конечно, скажете: у меня есть долг, который я должна выполнять перед своей семьей, перед своей работой, обществом. Но многие святые трудились гораздо больше нас. Нам не надо отапливать свой дом зимой, большинству из нас не надо шить себе одежду и обувь, не надо приносить себе воду. Почти все мы имеем значительное число удобств, сокращающих наши заботы. А во времена преподобного Сергия или Серафима Саровского ничего этого не было. Им приходилось тратить массу времени на все эти заботы. Известен один подвижник, который приобрел чувство близости Бога, работая на кухне монастырской. У него было много забот, но сердце его было на небе. Это нам всем урок, потому что и работая на кухне можно свою душу обратить к Богу. Нет таких мест, где бы не было Бога. Он пребывает всюду и, может, на кухне — не меньше, чем в храме. Если люди на кухне собрались с благоговением, с верой и с любовью— Он там, среди них. А если люди в храме собрались с ненавистью, с недовольством, с ропотом — нет среди них Господа. Тут ведь и стены ничего не сделают.

Господи, прости нас, грешных!

Итак, сегодня — в день Введения во Храм Пресвятой Богородицы, мы все должны идти к Святой Чаше с мыслью, что мы плохо и мало готовились к восприятию Божественной благодати и дара, мы не стремились войти в храм небесный, который открыт перед сердцем каждого. Мы находились внизу, у нас были опущены руки, мы были немощны и не хотели сдвинуться ни на шаг, поэтому все было напрасно.

Встанем сегодня, встряхнемся, одумаемся, оживем, как говорит старинное церковное песнопение, которое приводит апостол Павел: «Встань, спящий, и воскресни из мертвых и да воскресит тебя Христос»[145], — эти слова обращены ко всем. «Встань, спящий» — пробудись. Пришло время встать пред Господом и дать Ему отчет. Сегодня каждого из вас Он призывает, всех нас зовет. Выбор должен быть сделан: или мы идем вниз, во тьму, или мы идем в жизнь вечную, чтобы уже здесь прикасаться к Его сияющей ризе и здесь уже чувствовать великую силу Его спасающей благодати. Вот это решение должно нас заставить собраться и сделать первые и важные шаги: тот, кто идет, тому и Господь помогает. Кто праздно бродит, сидит на месте — тот не почувствует этой помощи, зовущего голоса Божия.

Господи, помилуй, Господи, помилуй…

4 декабря 1988

«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче» (Прощеное Воскресение)

Для всех нас время наступающего Великого Поста — это как бы напоминание о смерти. Мы всегда куда‑то стремимся, торопимся, бежим. Забываем о том, что век человеческий недолог и что в этой земной жизни нам дано собрать свои сокровища в сердце — Божии сокровища. Божии, потому что когда человек отправляется в дальний путь, он должен иметь с собой нечто, что поддерживало бы его и после смерти тела. Нам же предстоит дальний путь, прежде чем мы достигнем света. И в этот дальний путь мы собираем запасы и сокровища именно в здешней короткой жизни. Когда кто‑то умирает в нашей семье или среди наших друзей и близких, для нас это служит напоминанием. Но иные из нас стараются отмахнуться и не думать об этом. Даже в самый день похорон стараются перейти к повседневным мелким житейским делам и продолжать существовать так, как будто у нас впереди еще сотни лет. Все мы меряем по годам и столетиям.

Впереди у нас двухтысячный год. Через одиннадцать с небольшим лет пойдет третье тысячелетие. Кто из нас будет стоять здесь, а кто уже отправится в дальний путь— мы этого не знаем. И сейчас, когда я оглядываюсь на годы, проведенные в этом храме, я вдруг с удивлением замечаю, что никого не осталось, кто был на клиросе. Пели у нас многие, было человек 10–15 — и в живых не осталось ни одного. Хотя не все были старые. Вокруг было множество людей, и они ушли. Такая мысль вовсе не должна приводить нас в состояние уныния, угнетенности. Это цель, мобилизующая нас: мы должны ценить время, которое нам дано как дар Божий. Каждый день, и каждый час, и каждую минуту мы все перед лицом Божиим.

И вот Великий Пост. Он служит особого рода напоминанием, когда время словно останавливается и мы призываем себя: оглянись, оглянись на свою жизнь, на свои годы. Горьким будет для нас это оглядывание, мало доброго мы увидим, зато много низкого, ничтожного и мерзкого откроется нам. Но для того и существует это благословенное очищающее время, чтобы вовремя понять, вспомнить, принести Господу свое раскаяние и свою веру и надежду в то, что Его бесконечная любовь может все омыть и покрыть.

Разумеется, не смог бы отец из притчи о блудном сыне обнять своего сына, если бы тот не вернулся. Не смог бы дать ему новую одежду, надеть на его палец прекрасный перстень, не смог бы устроить в его честь пир, если бы тот каялся, не придя к Отцу, сидя перед корытом, в котором кормил свиней. Идти к Отцу — значит прийти к покаянию, все пересмотреть, принять какие‑то решения, это значит научиться отличать важнейшее, главное, драгоценное, священное от второстепенного. Вы скажете, что второстепенное часто в нашей жизни играет большую роль. Конечно, играет. Я вовсе не говорю, что не надо обращать внимания на свои повседневные дела и на свой житейский долг. Просто надо помнить, что Высшее, Божественное должно жить и присутствовать с нами всегда — в обычной, повседневной жизни. И если человек готовит, скажем, пищу для членов своей семьи— это может стать просто обузой, тягостной обязанностью, но, напротив, кому это нравится, может стать удовольствием. Между тем, и в это обыкновенное действие можно внести Божие благословение, внести глубоко в сердце, все делая перед лицом Божиим.