32. «Мы в стеклянном и в призрачном мире…»
Мы в стеклянном и в призрачном мире
И под куполом низким земным,
Мы, как бабочки, бьемся в эфире,
Застилает нам зрение дым.
И на этой печальной планете
Ты живешь, как другие живут, —
Возвращаешься на рассвете,
Любишь бального пчельника гуд.
Голубою огромною розой
Складки райского платья легли,
Мы гудим над тобою, сквозь слезы
Воздух пьем и кружимся в пыли,
Но потом отлетаем, как пчелы,
И за автомобильным стеклом
Проплывает наш город веселый
Водянистым ночным цветником;
Вот таким же туманным, негрузным
Представляется мир по ночам
И твоим воспаленным, медузным
Близоруким прекрасным глазам,
И прекрасен наш жребий печальный:
Как над розой совсем голубой
Биться в этой теплице хрустальной
Черной бабочкою над тобой.
33. «Мир непрочен, как туман…»
Мир непрочен, как туман,
Рифма — горестный обман,
Эхо с берегов иных,
Ангельский ответ на стих.
Замирает сладкий звук,
Падает перо из рук,
Черный ветер к нам летит,
Прядь волос он шевелит
Над высоким смертным лбом,
Будет тишина потом,
Пеплом заметет наш путь,
И замерзнет в трубке ртуть.
Тучи снежных мотыльков
Прилетят к нам с облаков,
Засинеет вечный лед,
Роза, где твой майский мед?
34. ЭЛЕГИЯ
Нас ждет летейское забвенье,
Душевный остывает жар,
Разменивает поколенье
На побрякушки светлый дар,
Большие горестные страсти
Не озарят его забот,
И в клетку, в пекло львиной пасти,
Никто за розой не пойдет,
И лучшие, с кем мы делили
Кусок последний и судьбу,
Давно уже лежат в могиле,
Вкушают смертный сон в гробу —
Как спелая пшеница зноем,
Они под Марсовым серпом
Высоким и прекрасным строем
Легли на поле роковом.
А я еще могу глубоко
Дышать сим воздухом земным,
Надеяться на милость рока
Под этим небом голубым.
Трамвай на улицах пригожих,
Как тяжкая пчела, поет,
Торговка на углу прохожим
С тележки розы продает,
Но вот туманят зренье тени
Под призрачный галоп копыт,
И ветерок с полей сражений
Мои стихи пошевелит.
О мужи! В черный полдень с вами
Мы не легли на поле том —
Мы в горькой дружбе с лекарями
С постелей в вечность перейдем.
35. РОКОВОЕ
Роза, ты — охапка голубая
Воздуха и горсть земли,
Смерть моя, — ты ранка пулевая
С левой стороны груди.
Смерть встает прекрасным черным садом
Из горошины свинца,
Веет смертной тенью и прохладой
На пылание лица.
Мы ликуем, гибнем, губим, плачем,
Дышим розой и чумой,
И вверяем похоронным клячам
Наш короткий путь земной.
36. НА ПОЛЮС
Леденцом океан замерзает,
Раскаленною стужей дыша,
И под призрачным небом витает
Ваша — как ледяная — душа…
И за айсберговым частоколом
Мы плывем в нежных тучах гагар,
Погибаем стальным ледоколом,
И дыханье клубится, как пар.
Но цветут эскимосские розы
На окошках полярных домов,
И цикады стрекочут в морозы
В лунных рощах арктических льдов,
И в бревенчатой скуке зимовок,
Грея пальцы над жалким огнем,
В царстве ворвани, шкур и винтовок
Я вздыхаю о Вас перед сном.
Спят собаки — косматые братья,
А над крышей антенна поет,
Как шумит Ваше черное платье,
Как в Европе играют фокстрот.
37. ЭЛЕГИЯ ВТОРАЯ
Темнеет солнце славы
Средь стихотворных бурь.
От гибельной отравы
Обуглилась лазурь.
Не верьте обещаньям,
Что не забудут нас,
И голубым сияньям
Больших, но лживых глаз,
Земля — комочек пыли,
А небо — темнота,
Не будет на могиле
Ни розы, ни креста.
За что нам слава? — Плачет
В час гибели народ,
И кумушки судачат
О смерти у ворот.
За что? За горсть прелестных
Туманных, темных строк,
Зато, что на небесный
Летим мы огонек?
Но в каменные латы
Закован Командор,
На кладбище лопаты —
Звон командорских шпор,
Все ближе громыханье
Безжалостных шагов,
Как бабочек порханье
Наш бренный мир стихов.