— Ну, вот! — воскликнул пристав. — Стану я с вами пари держать! Ведь это я только со злости.

И хлопнув себя по коленкам, он добродушно проговорил:

— Вот рад — то я, что увидел вас! Читать — то читал и всегда восторгался вами! У меня про вас вся семья читает, сына из — за вас чуть было не выгнали из гимназии!

— Вот как?! — расхохотался Холмс.

— Ей — богу! Да теперь, я вам доложу, вы в такую моду вошли, что молодежь всех родных классиков перестала читать!

Пристав чего — то завертелся, потом надавил кнопку электрического звонка и, когда в кают — компанию вошел лакей, приказал:

— А ну — ка, милейший, дай — ка поскорей бутылочку холодненького Редерера и миндаля с солью!

И обернувшись к Холмсу, он пояснил:

— Никак не могу удержаться, чтобы не вспрыснуть такое знакомство. А… ведь чем черт не шутит! Может быть, другой господин (он указал, улыбаясь глазами, на меня) и есть ваш друг доктор Ватсон?

— Он самый, — ответил я.

— Прелестно! — воскликнул пристав. — Постойте, давайте же, господа, познакомимся! Имею честь представиться: Иван Николаевич Курабко.

Мы обменялись рукопожатиями.

Пока мы обменивались рядом взаимных любезностей, лакей принес бокалы и вино.

Пробка громко щелкнула, и золотистая влага полилась из дымящегося горлышка в бокалы.

— За здоровье дорогих гостей! — провозгласил тост Курабко.

Мы чокнулись и выпили.

За первым бокалом последовал второй, потом, конечно, и Холмс приказал подать бутылку.

Вино делало свое дело, и глаза пристава постепенно делались маслеными.

— Ну — с, многоуважаемый Иван Николаевич, — заговорил Холмс, — а как же быть все — таки с нашим спором?

Пристав расхохотался.

— Неужели я так прост, что подумаю, что вас может задержать подобное дело?! — воскликнул он.

— А между тем это так! — ответил серьезно Шерлок Холмс. — Вы заинтересовали меня трудностью предприятия, тайгой и всей обстановкой сибирской жизни и я… я серьезно подумываю о том, как бы взяться за это дело и слегка побродяжить вместе с вами по сибирским дебрям.

Глаза Курабко радостно сверкнули.

— Нет… вы это серьезно? — спросил он недоверчиво.

— Самым серьезным образом, — ответил Холмс.

— Господи, вот было бы хорошо!

— Значит, по рукам?

— Но как же? Вы так… вдруг? Ведь мне скоро слезать с парохода!

— Тем лучше. Мне не надо получать и багаж. Пусть он идет в Сретенск, а вы протелеграфируете туда, чтобы его там хранили хорошенько до моего приезда.

— Это — то можно! Только как же это вы отправитесь без багажа?

— Очень просто. У меня есть и ручной багаж, в котором имеется все необходимое для меня, и с меня его будет достаточно.

— Ну, не ожидал я такой помощи! — воскликнул радостно пристав. — Эй, человек! Дай — ка еще бутылочку!

V

Пока лакей замораживал шампанское, Холмс не терял даром времени, подробно расспрашивая Курабко о своеобразной охоте, которой занимались разбойники этой местности и в том числе Муха.

— Охота ужасная! — заговорил пристав. — В эту пору эти молодцы охотятся на охотников.

— То — есть как это?

— Очень просто. В конце весны олень сбрасывает свои старые рога и у него начинают расти новые. В то время как эти новые рога представляют из себя кровяные ростки, покрытые пухом, они очень ценятся китайцами, которым они известны под именем пантов и которые они употребляют в дорогие медикаменты. Цена некоторых пантов доходит до трехсот рублей за пару. Но добыть их очень трудно. В этот период олень делается очень осторожным и уходит в самую глушь тайги. Тут охотника ждут тысячи опасностей. Он может заблудиться, умереть голодной смертью, быть убитым, растерзанным дикими зверями и тому подобное. Но, несмотря на все эти опасности, смельчаки находятся. Эти люди сжились с тайгой, знают ее и не боятся ее. Они углубляются в самую чащу и там находят свою драгоценную добычу. Но горе им встретиться с разбойниками, если у них болтаются в сумке драгоценные панты. Охотники на охотников зорко стерегут их и бьют из засады. Это — один род охоты…

— А есть разве и другой? — перебил Холмс.

— Да. Другой сезон начинается с окончанием приисковых работ. Из тайги в это время возвращается масса так называемых «хищников». Хищниками называют золотоискателей, которые работают не на отведенном золотоносном участке, где нужно работать по правилам, а на неизвестных правительственным властям участках, найденных ими где — нибудь в самой глуши тайги; там они работают хищническим способом, промывая только самый центр золотоносного участка, где процент золота больше, и оставляя бока участков, где процент золотого песку меньше. Окончив работы, они возвращаются по домам, неся с собою добытое золото, и тут их опять встречают господа вроде Мухи.

— Теперь же какой сезон начинается? — спросил Холмс.

— Пантовый уже прошел. Теперь начнется золотой, — ответил пристав.

— И в этот сезон убитых, конечно, больше?

— Конечно. Ведь приискателей в сотни раз больше, чем охотников.

— Прекрасно! — воскликнул Холмс. — Итак, дорогой Ватсон, мы попали с вами на золотой сезон. Как вы к этому относитесь?

— Вы знаете ведь, что я люблю приключения, особенно если в них участвуете вы, — ответил я.

— И значит, вы в данном случае остаетесь моим прежним товарищем и спутником?

— Само собою разумеется.

Бутылка была подана, и бокалы снова наполнились.

Попивая вино, мы уговорились о месте высадки и обсудили кое — какие детали.

А так как до высадки оставалось только семь часов путешествия, то, допив бутылку, мы решили хорошенько выспаться и разошлись по каютам.

VI

Было, вероятно, часов шесть утра, когда пристав постучал в нашу каюту.

Мы не спали и, лежа на койках, разговаривали с Шерлоком Холмсом.

— Время, господа, время! — крикнул Курабко. — через час нам вылезать, а вы, кажется, и не думаете о том, как бы напиться хорошенько чайку.

— Сейчас! — ответил Холмс, сбрасывая с кровати ноги. — Через пять минут я буду готов.

Мы принялись одеваться.

Покончив с туалетом, мы вышли в кают — компанию, поздоровались с Курабко и выпили чаю.

Взглянув на пристава, Холмс удивленно произнес:

— Неужели же вы думаете идти на дело в вашем форменном платье?

— А что? — удивился тот.

— Это значило бы наверняка проиграть дело! Неужели вы не запаслись статским платьем?

— Признаться, нет, — ответил пристав смущенно.

— Ну, это не беда, — произнес Холмс успокоительно. — В нашем ручном багаже авось найдется что — либо и для вас. Кончайте пить чай, да пойдемте к нам. Что — нибудь да уж выберем.

Как только чаепитие было окончено, мы все трое удалились в нашу каюту.

Порывшись у себя в чемодане, Холмс вытащил несколько ситцевых рубах и две пары плисовых широчайших шаровар.

— Я купил эти вещи для коллекции, — пояснил он. — Такие костюмы любят сибиряки.

— И в особенности приискатели, — поддакнул пристав.

— Тем лучше, — сказал Холмс. — Рубах хватит нам всем, а вот насчет шаровар хуже. Нет ли у вас, Ватсон, чего — нибудь подходящего?

У меня оказалось три пары обыкновенных статских брюк.

Выбрав самую поношенную пару и прибавив к ней синюю рубаху, Холмс передал их приставу.

— Это возьмите вы. Итак, господа, прошу приступить к переодеванию. Если публика будет удивляться на наши наряды, мы можем сказать, что отправляемся на охоту.

В десять минут все мы трое переоделись, а снятое платье уложили в чемоданы.

Затем мы сунули в карманы по паре револьверов и по сотне патронов, а Холмс, кроме того, достал из чехла свой любимый винчестер, с которым он уже несколько раз охотился в восточной Сибири.

Совершенно готовые в путь, мы стали ждать, не выходя из каюты.

Но вот, наконец, раздался протяжный гудок, и пароход стал подходить к берегу, где он должен был брать дрова.