—  Полностью голая баба?!

—  Да не баба, а русалка! Качается и его к себе зовет, а сама помирает со смеху, смеется...

—  И она, что с сиськами?!

—  Да не перебивай!

—  Вот! А месяц-то светил сильно и братцы мои, всё было видно. Вот зовет она его, а сама вся светленькая, беленькая сидит на ветке, словно плотвичка какая. Гаврила-то плотник так сразу и обмер, а она хохочет и его к себе этак рукой зовет. Уж Гаврила было и встал, послушался было русалки, да, знать, Господь его надоумил — положил-таки на себя крест... А уж как ему было трудно крест-то класть, братцы мои — говорит, рука просто как каменная, не ворочается...

Вот как положил он крест, братцы мои, русалочка-то и ржать перестала, да вдруг как заплачет!

—  Да ты шо?!

—  Глаза волосами утирает, а глаза у нее зеленые, что ко­нопля у БОЧКИ в огороде!!!!!!!!!! Поглядел, поглядел на нее Гаврила, да и спросил её:

—  «Чего ты, лесное зелье, плачешь?» — А русалка ему в ответ:

—  «Не крестился бы ты! Жить бы тебе со мной на весе­лии до конца дней, а плачу я, убиваюсь от того, что ты кре­стился! Но теперь, не я одна убиваться буду! Убивайся же и ты до конца дней»! — и она, тут же исчезла. Только с тех пор он все и невеселый ходит.

—  Эка! — проговорил Федос, — Да как же это может лес­ная фашистская нечисть — Советского человека испортить, он же ее не послушался?!

—  Всё правильно! Гаврила тоже говорил, что голосок, у ней тоненький, как у жабы!

—  Чудное дело?! Чего ему быть невеселым? Может она была не русалка, а ведьмой?

—   Точно! — подхватил Илюха. — Наверно защекотать его хотела. Это ихнее дело, русалок-то — ЗАЩИКОТАТЬ до СМЕРТИ!

Я лежал под кустом и дико офигевал, от таких базаров! Скажу честно, что все наши ночные странствия и вся эта не-привычная обстановка для городского человека, настраивала меня на определённый мистический лад. Вся эта дикая при­рода, которая теперь была не отгорожена модной кольцевой МСК дорогой, уже не казалась фольклорным прибамбасом, а выступала реальным потусторонним миром, который РЕ­АЛЬНО находился ПОРАЛЕЛЬНО и РЯДОМ с НАМИ! Я со­временный человек, РЕАЛЬНО стал ощущать, что РУСАЛКИ существуют, что они, например, могут находитца около заво­ди! И что, если я сделаю, хоть один шаг из мистического кру­га КОСТРОВ — ВИЙ увидит меня, русалока — ЗАЩИКОчет до СМЕРТИ!

Я даже пошёл дальше! Теперь Света и Наташа, мне уже больше не казались весёлыми шлюшками из Великих Лук. Те­перь они представлялись мне, возможными дневными самнабулами — АЦКИХ МОНСТРОФ из АДА, а ФОСФОРНЫЙ ЛОСЬ — ЛЮЦИФЕРОМ, которого я сам и создал! Сам соз­дал исчадие АДА, от которого обасрались даже его сородичи! Ибо еслиб, он не был ЛЮЦИФЕРОМ, почему они тогда лома­нулись от него?! Ход моих панических и пароноядальных раз­мышлений прервал ФЕДОС:

НАШЕСТВИЕ ФОСВОРНОГО

ВЕЛИСКА

—   А как вы думаете, здесь есть русалки,?! — я сразу заме­тил, что ФЕДОС, был несколько озадачен! Его голос уже был не наглый, а скорее потерянный!

—   Да нет! — отвечал важно Костян, — здесь место чис­тое, вольное и река близко.

Все смолкли. Вдруг, где-то в отдалении, раздался про­тяжный, звенящий, почти стонущий звук! Я дико насторо­жился и нащупал рукоятку туристического топора! Да это был один из тех зловещих и непонятных ночных звуков, ко­торые возникают среди глубокой тишины. Прислушаешься и как будто нет ничего, а он всё звенит. Мне казалось, что кто-то долго, долго кричал под самым небосклоном, а кто-то дру­гой как будто отзывался ему в лесу — тонким, острым хохо­том! Как вдруг слабый и шипящий свист промчался по реке. Все вздрогнули и переглянулись...

—   С нами крестная сила! — шепнул Илья. — Папа гово­рил, что демонов нет! Их попы придумали!

—   ВЕЛИСК! ВЕЛИСК! — бешено заорал ФЕДОС! Не ус­пел он произнести это последнее слово, как вдруг обе соба­ки разом поднялись и с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке. Вместо того, чтобы защищать лю­дей — своих хозяев, они бросились на утёк во мглу ночи!!!

Все в ужасе застыли. Ваня выскочил из-под своей рого­жи. Павлуша с криком бросился вслед за собаками, а за ними вся тусовка! Псиный лай и визг быстро удалялся... Послыша­лась беспокойная беготня встревоженного табуна, а потом топот всей скачущей ловины. Я был научен опытом нашест­вия ИНДИЙСКИХ СЛОНОВ, поэтому дёрнулся к велику и сразу метнулся под него! Это спасло мои кости и череп!

Буквально в миллиметрах, по шинам и рулю велосипе­да, бешено промчался оголтелый табун деревенских лоша­дей, рассекая землю и траву своими подкованными кувалда­ми копыт! Чуть, чуть зазевался и пол башки нету!

Когда я вскочил из под измятого велосипеда, то увидел, что за лошадьми во весь опор гонитца ФОСФОРНЫЙ ЛОСЬ без «ВСАДНИКа»! Я был в бешенстве, ЛЮЦИФЕР меня, чуть не угробил в третий РАЗ! По всей видимости, он учуял наш запах с Алексом и решил, что мы так запросто — глубо­кой ночью, снабдим его ведрами мухамороф и пачками хал­вы! Он дико просчитался!

Пять удароф граблями по ушам, три по хребту и семь по жопе, и вот уже «APT объект» ломитца от нас во весь опор — сметая осоку и камыши! Я только потом заметил, что мои руки были все в крови. Я ебашил его «рабочей» стороной граблей! Остатки водки — ФЕДОСа пошли на дезинфекцию!

Мне пришлось орать не менее 10 минут, до тех пор, пока воровато оглядывающиеся тени, вернулись из мрака к кост­ру! Потом прибежали удивлённые кобылы, а где-то через 30 минут шелудивые псы, которые испуганно озирались по сто­ронам, подскуливали и явно жались ближе к граблям и вело­сипедам! Обе собаки также вскочили в кружок света и тотчас сели, высунув красные языки...

—  Как ты его победил?! Как ты победил ВАСИЛЕСКА?!

_ Я?!!!!!

_ А???!!!

— Извините парни! Мы особо не представились! Мы ук­ротители злых духов из Москвы!

—  Из Москвы?!

—   Всё правильно из МСК! Если бы мы сразу сообщи­ли, что намечаетца великая битва с МОНСТРАМИ АДА, то вы могли бы пересрать! Поэтому нам пришлось действовать скрытно! — Чуваки были в диком восторге!

—  Опа! Картошки сварились! — Все пододвинулись к ко­телку и заметили, что он чудом не пострадал, во время наше­ствия конницы ГАНИБАЛА! Я бросил ещё банку шпрот. А по­том мы начали, есть дымящийся картофель. Я достал батёл «777» пригубился и снова прилёг под обглоданный кустик.

Дрожали огни костра и как будто замирая, упирались в темноту. Круглое красноватое отражение, вспыхивало пла­менем , изредка забрасывая за черту круга — быстрые отбле­ски и тонкими языками света лизало голые сучья, разом ис­чезая. Мрак боролся со светом....

Наверно 20 минут происходила гробовая тишина, потом голос подал Ильюша, принявшись под впечатлениями, сно­ва за своё:

— А слыхали вы?! Что на той недели в соседней Варнавихе приключилось?

—  На плотине-то? — спросил испуганный Федос, кото­рому уже явно не хотелось пиздэт на эти темы.

—   Да, да, на плотине, на прорванной! Вот уж нечистое место и глухое. Кругом все такие буераки, овраги, а в овра­гах куча змей водятся. Ты, может быть, Федос и не знаешь, а только там утопленник похоронен!

—  Когда?! — с ужасом прошептали все сразу.

—  Утопился он давным-давно, когда пруд еще был глубо­ким, только могилка его еще видна. Вот, на днях, зовет бри­гадир собачника Ермилова и говорит: «Ступай, мол, Ермил, на пошту». Ермил у нас завсегда на пошту ездит; собак-то он всех своих поморил: не живут они у него отчего-то, а псарь он хороший. Вот поехал Ермил за поштой, да и замешкался в Луках, в рюмочной накачался. Ночь светлая, месяц светит и едет Ермил на телеге через плотину: такая уж его дорога вы­шла. Едет он и вдруг видит, у утопленника на могиле поха­живает барашек, белый такой, кудрявый, хорошенький. Вот и думает Ермил: «Возьму его, что ему так пропадать», да и взял его на руки...

Идет Ермил к лошади, а они от него таращится, храпят, головой трясут, как только, сейчас, когда ВЕЛИСК приходил, а Паук его заколдовал. В этот миг, я притворился спящим, чтобы послушать их телеги....