Как выяснилось – зря.

О том, что в замке произошло что-то неладное, мы поняли, когда переезжали через цепной мост. В воздухе висело напряжение. Невольно охотники и слуги вдруг разом перестали разговаривать. Раймон Пятый посмотрел на меня и пришпорил коня. Я незаметно сотворил крестное знамение и последовал за ним, стараясь не отставать ни на шаг. На какое-то мгновение были забыты и важные гости, и охотничьи трофеи.

Плечом к плечу мы влетели в замковый двор и, спешившись, бросились в замок. Все те же слуги и придворные встречали нас у дверей и у лестницы. Конюхи брали под уздцы наших лошадей и с поклоном уводили их в стойла. Маленький и худой, словно хищная птица, Раймон вертел головой, силясь разглядеть знаки произошедшей катастрофы. Наконец, навстречу к нему в голубом с белым платье и конусообразном головном уборе с вуалью спустилась сама графиня. Я заметил, что голубые глаза мадонны Констанции были красны от слез. Она что-то шепнула Раймону, и вместе они устремились в замок.

Я, как дурак, остался на крыльце, не зная, что предпринять.

Как выяснилось позже, во время нашего отсутствия в замке произошло следующее: уже неделю как Романе следил за своей сестрой Аделаидой, в опочивальню которой начал наведываться юный трубадур Тибо из замка Лавор. Подкупив служанку, Романе выяснил, что любовник сестры воспользуется отсутствием графа и навестит Аделаиду в определенный час. Знаком же свидания послужит шарф, прикрепленный на решетку окна.

Романе знал имена всех рыцарей, пажей и слуг, участвующих в охоте. Имени любовника Аделаиды среди них не было. Романе послал человека проследить, появится ли в окне шарф. И шарф появился. После этого у Романе не оставалось уже никаких сомнений в вероломстве сестры, и он решил разобраться с этим делом по-своему.

Он подкараулил несчастного трубадура, спешащего на свидание со своей возлюбленной, и прирезал его в одном из коридоров замка. Сам ли он совершил этот безжалостный поступок или при помощи своих дружков, я так и не выяснил. Пьяный Раймон хвастал, что сей подвиг совершил в одиночку. Но я больше склоняюсь к тому, что в гнусном деле участвовали все прихлебатели наследника.

После этого Романе завернулся по самые глаза в плащ покойника, нацепил на голову его берет и отправился в комнату Аделаиды. В ожидании любовника девушка прилегла и, должно быть, заснула, потому что не слышала шагов Романе и проснулась лишь, когда ощутила, как кто-то приблизился к ее ложу.

– Тибо, любимый, – прошептала не подозревающая о подмене Аделаида и тут же оказалась в горячих объятиях молодого человека. Не сразу разобрав, что произошло, Аделаида была притиснута к постели, незнакомые и одновременно с тем знакомые руки сжимали ее юные груди, губы покрывали шею и щеки страстными поцелуями. Собравшись с силами, Аделаида оттолкнула набросившегося на нее человека, узнав в нем брата, и тут же тот ударил ее по лицу.

– Тибо, любимый! – передразнил Раймон. – Так значит ты, проклятая шлюха, решила позорить наш род, спутавшись с простолюдином? С человеком подлого происхождения? С незаконнорожденным сыном козла и гиены? – Он снова ударил сестру и тут же обнял ее, осыпая ее тело поцелуями и проклятиями. – Почему ты вырываешься из моих объятий, разве не хочешь подарить мне братский поцелуй, как это принято во всем христианском мире? Подчинись, или я расскажу все отцу, ославлю тебя на весь белый свет, так что ты не сможешь выйти замуж ни за кого, кроме проклятого прокаженного!

Обезумевшая от страха Аделаида била брата кулачками, не смея кричать и звать на помощь.

Раймон сорвал с нее рубашку. После чего Аделаида поняла, что не может больше держать оборону, и закричала что было сил. Ответом ей была гулкая тишина. Предавшая ее служанка в этот момент стояла за дверью вместе с друзьями Романе, а верный рыцарь был уже на пути в чистилище.

Сразу же после ухода брата Аделаида нашла в себе силы подняться на ноги, служанок по-прежнему не было, ее ложе было осквернено, как и она сама. Кое-как умывшись и нацепив на себя платье, Аделаида явилась к матери и, выставив всех слуг, рассказала о деянии своего старшего брата, не скрывая ничего.

Секрет должен был остаться между членами семьи, но посвященные в тайну охоты молодые друзья Рай-мона разнесли эту весть по всему замку.

Узнав о произошедшем, я бросился к Романе, еще не решив, что предприму, душа моя восставала против ужасного преступления, на которое пошел наследник, и в тоже время я понимал, что тоже повинен в произошедшем, ведь не отправься я на охоту, Раймон не посмел бы осуществить столь гнусный замысел.

Влетев в покои Раймона, я застал его за чтением Евангелия от Иоанна, которое, подражая катарам, он всегда держал при себе. Спокойный и невозмутимый, он делал пометки в огромной книге.

– Сеньор, – тихо позвал я.

Раймон закончил строку и поднял на меня свои безмятежные темно-карие глаза.

– Что ты хочешь от меня, любезный Анри? Неужели того же, чего хотят от меня мой отец и моя мать? То есть объяснений. Фи, ты мог бы разобраться со всем сам.

– Но, господин, неужели и вправду... – я не смог найти в себе силы продолжить начатую фразу. – Как же вы посмели?

– Кто посмел? Я посмел? – Раймон насупил брови. – Можно подумать, что этой юной шлюхе не все равно с кем! Она точно такая, как и ее непотребная мамочка! Что же касается проклятого трубадура, то он получил по заслугам. Возможна ли такая дерзость – покушаться на то, что тебе не может принадлежать по самому твоему рождению... – Он отложил перо. – Согласись, Анри, я не мог не наказать прелюбодея и изменника. Да, изменника, – казалось, он изумился внезапно посетившей его мысли, – ведь он был принят на службу в замок моим отцом, доверия которого он не оправдал, вступив в преступную связь с его дочерью. Как это тебе?

– Но что сотворили вы?! – Мой голос сделался глухим, точно исходил он уже не из моего тела, а из самой преисподней, открывшей свой зев прямо под полом замка. Лица моего коснулось адово пламя, и кровь прилила к голове.

– Признаться, я совсем не собирался заниматься этим с собственной сестрой, ты веришь мне, Анри? Но когда я увидел ее – юную и прекрасную, точно богиня зари, в розовой рубашке с румянцем на щечках... Я просто не смог устоять. Мужское сердце не камень, ведь так?..

Меня трясло.

– Но она ведь ваша сестра! Я понимаю, вы покарали трубадура, но ее... Вспомните, как вы сами запретили мне убить крестьянку, которую до этого вы спасли от насильника. Вы запретили мне тогда убить ее, хотя именно она и стала преградой между вами и вашей мечтой! Крестьянка и сестра!

– А как ты сам обошелся с невестой своего брата, несравненной Амалией? – Лицо Раймона вдруг сделалось белым, точно полотно. – Разве ты не пытался убить своего старшего брата, и где теперь твоя дочь?

Ноги подкосились, и я был принужден схватиться рукой за стену.

– Вот видишь, милый Анри, все мы не без греха, но я не виню тебя, так и ты, сделай такую милость, не обвиняй меня. Признаться, мне и так нелегко сносить все это.

Он положил руку мне на плечо, отчего я задрожал, не в силах сдержать охватившего меня отвращения.

– Вот видишь, мой друг, как неправильно было всем вам сбивать меня с моего личного пути. Ведь уйди я тогда к «добрым людям», все бы и обошлось.

Удивительно, как в тот миг я не свернул шею своему юному господину, будущему Раймону Шестому, ведь так хотелось, так хотелось, так...

Женитьба Раймона

Через месяц к замку подъехала блистательная кавалькада, и я увидел невесту Романе – рыжую и смешливую четырнадцатилетнюю мадонну Эрмезинду.

«Возможно, эта жизнерадостная и веселая девчонка сумеет, наконец, укротить нрав тулузского наследника», – подумал тогда я.

К сожалению, Эрмезинда не смогла зажечь огонь любви в сердце Романе, формально он женился на ней, как и велел ему отец, но после той злополучной истории с пажом и сестрой наследник вошел во вкус. Так, распростившись вечером с придворными, он кротко отправлялся в спальню жены, но буквально проходил эту комнату насквозь, то есть прямо в сапогах, не снимая с себя одежды и плаща, Раймон шествовал через собственное супружеское ложе, минуя которое, он выходил через секретный ход, где уже поджидали его дружки.