3. Рок
Пусть буду я навек твоей судьбой.
У ног моих пусть плещет и дробится
Твоя душа, готовая разбиться,
Как о скалу смирившийся прибой.
Вокруг тебя, в тебе, везде – разлиться –
И течь, и влечь, как воздух голубой,
Как небосвод, раскрытый над тобой,
Которому б хотела ты молиться.
Как жертвенный тебя палящий дым,
С огнем багровым виться и клубиться
И содрогаться сердцем молодым, –
Пока твое не перестанет биться.
В предсмертный миг пылай в моем огне,
Чтоб вместе с ним отдаться – только мне.
«Есть имена. Таинственны и стары…»
Есть имена. Таинственны и стары,
Пылают властью эти имена.
Как приворотных зелий семена,
Они таят неведомые чары.
Дивились им века и племена,
Иль тихо пели их сквозь зов гитары,
Они властны, как сладкие кошмары,
В усладах их безвластны времена.
Из них одно в прозрении глубоком
Душа зовет, из века в века — одно,
Покорена проникновенным оком.
Не знаю я, недавно иль давно —
И я настигнут именем — как Роком.
Сегодня мне узнать его дано.
«Столпились тесно липы, сосны, клены…»
Столпились тесно липы, сосны, клены,
Над озером смыкаются кольцом –
И в синеве сплетаются венцом
Их пышные зеленые короны.
На нежных мхах их вековые троны.
Деревья никнут радостным лицом
Над зеркалом – над круглым озерцом, –
С улыбкой гордой – царственные жены.
И мирный свет проник зеркальность вод –
И, не дробясь в сиянии и блеске,
Она лилась в журчании и плеске.
А в глубине раскрылся небосвод
С зеленым краем – радостно лазурной
Гирляндами увитой светлой урной.
ПОЛЕТ
1. Дэдал
Приди ко мне, возлюбленный Икар.
Вот — я решил великую задачу!
И празднеством я этот день означу;
Прими же крылья — мой бесценный дар.
Теперь в мечтах о родине не плачу:
Минос могуч, я — немощен и стар;
Но злу нанёс решающий удар.
Даров свободы втуне не истрачу.
О верь мне, сын. Недаром твой Дэдал
Познал страду творящего усилья
И всем богам молился и рыдал.
Почувствовал и в этой сказке быль я;
Благого неба тайну угадал —
И создал ныне царственные крылья.
2. Икар
Люблю полёт ночной — при свете звёзд.
Летя, прельщусь то этой, то другою —
Меж нами встанет лёгкою дугою
Невидимый — и достижимый мост.
Но только дню всю душу я раскрою.
Безгранный мир величествен и прост;
Я в крыльях чую жизнь, порыв и рост,
Я увлечён их мощью, как игрою.
А иногда, разнежен и ленив,
Спустившись низко, плавно пролетаю
Над гладью вод, над ширью рощ и нив,—
И вдруг, пронзая облачную стаю,
Взвиваюсь ввысь — и, глаз не заслонив,
Гляжу на солнце — и смеюсь, и таю.
3. Наяда
О, наконец ты на моей груди!
Но недвижим, но бледен, как лилея.
Напрасно я, как мать, тебя лелея,
Шепчу, кричу: «Откликнись! Погляди!»
Как я ждала, в желаньях тайно млея,
Когда один летел ты впереди –
И низко, низко. «Милый мой! Приди!» –
И руки подымала в полумгле я.
Как нежен шеи палевый загар…
Как кротко светит на тебя Плеяда…
Пошевелись, вздохни! Взгляни, Икар!
Любила солнце для тебя наяда!
О солнце! Взгляд твой – злейшая из кар!
Кому, за что – твой кубок, горше яда?!
«Пусть ночь греха в душе моей бездонна…»
Il faisait, tn l'honneur de la sainte Mere de Dieu,
less tours qui lui avaient valu le plus de louanges.
Anatole France. «Le Jongleur de Notre-Dame» [3]
Как оный набожный жонглер
Перед готической Мадонной…
Вячеслав Иванов
Пусть ночь греха в душе моей бездонна;
Но разве я, один в ночную пору,
Неслышный уху и невидный взору,
Вам не служу, пречистая Мадонна?
Как некогда смиренному жонглеру,
Чья жертва к Вам всходила, благовонна,
Вы – к набожным порывам благосклонна –
И мне откройте путь к святому хору.
Как Барнабэ лишь – стройными делами,
Свершенными молитвенно и тайно,
Вас прославлял один необычайно, —
Так мне моими темными хвалами
Дозвольте воспевать, не именуя,
Мадонна, Вас – и слушайте, молю я.
«Ваш голос пел так нежно о гавоте…»
Ваш голос пел так нежно о гавоте,
Танцованном у старенькой маркизы, –
Что имя бесподобное Элизы
Просилось на уста при каждой ноте.
Влюбленных ревность, ласки и капризы,
Свиданья шепот в полутемном гроте –
И поцелуй при мраморном Эроте,
И тайных нег веселые сюрпризы, –
Всё вспомнилось: любовь была премудра
И в песенке под звуки клавесина.
Ваш взгляд, румянец, милая кузина…
Вот локона развившегося пудра…
Вот новые таинственные мушки,
Как и тогда – на бале у старушки!
вернуться
3
Те действия, которые он предпринимал, чтобы почтить Богоматерь, вызывали наибольшие похвалы. А. Франс «Жонглер Богоматери».