— О! — вырвалось из моей груди.

— Можешь еще что-нибудь рассказать?

Я колебалась, стоит ли рассказывать об инциденте с мисс Форрестер и шприце, но что-то будто подтолкнуло меня, и я честно описала и этот эпизод, добавив к нему рассказ о том, как сиделка спустилась в нашу квартиру и пыталась навязать свое мнение: чем быстрее я покину Большую Сторожку, тем лучше.

Это заинтересовало Лоренса еще больше, и мне даже показалось, что он был поражен моими словами. Но это длилось всего секунду. Потом он улыбнулся, вынул изо рта сигару и стряхнул пепел в пепельницу.

— Ну и ну, — протянул он. — Драматично! Крадешься по коридорам во мраке ночи, а мисс Форрестер разыгрывает из себя леди Макбет. Уверена, что она не произносила никакого заклинания вроде «все воды Аравии не смоют крови с этой маленькой ручки»? Никогда не был силен в цитатах.

Я встала, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Какое горькое разочарование: он подтрунивал надо мной, я бы даже сказала, издевался! Не поверил ни единому моему слову!

Я почувствовала себя настолько несчастной, что это даже придало мне сил, и я бросилась в атаку:

— Ненавижу мисс Форрестер! Думаю, она просто кошмарная женщина. Признаю, что она очень красива и все такое, но она — воплощение зла, и я уверена, что сиделка старается выжить меня из дома. И она чувствует, что ты — на ее стороне, вы ведь так часто бываете вместе. У нее даже твоя фотография в спальне на столе и...

Лоренс взбесился, и теперь в его голосе звенели льдинки:

— Хватит, Вера! Ты и так наговорила лишнего!

Сердце мое было разбито, и я даже была готова заплакать, но что-то, может воспоминания о Рейчел Форрестер (и, по правде говоря, моя ревность), заставило меня продолжить свое выступление:

— Не вижу причин, почему бы мне не сказать то, что хочу. С тех пор как я вернулась в Большую Сторожку, моя мать пинает меня, словно мячик, и отказывается отвечать на любые вопросы. Ясно как божий день, что и мисс Форрестер настроена против меня. А ты поддерживаешь ее!

Я остановилась, пораженная своим детским всплеском эмоций. Меня так трясло, что сил хватило только на то, чтобы рухнуть назад на софу. Я взяла сигарету и выронила ее из пальцев. Лоренс поднял ее и подал мне, потом дал прикурить и заговорил с такой нежностью, что это просто поразило меня. Я-то думала, что он мне голову оторвет.

— Застенчивая монастырская школьница стала взрывоопасной. Ты мне начинаешь нравиться, милый Верунчик!

Я вскинула голову и выпалила:

— Отлично! Всегда боялась скучных людей.

— Ты не можешь наскучить. Даже наоборот.

— Но ты ни слову моему не поверил и рассердился на меня!

— Я же сказал, что не могу полностью отрицать случая с Черным Псом. То же самое касается и мисс Форрестер. Уверен, ты не из тех, кто выдумывает подобные россказни.

— Почему ты тогда такой хмурый?

Лоренс снова присел рядом со мной и выпустил облако ароматного сигарного дыма.

— Я вовсе не сержусь, Вера. И не хочу показаться неприветливым, поверь. Мне очень жаль, что у тебя все так плохо.

— Не надо меня жалеть!

И тут он рассмеялся от всей души:

— Ты такая юная и импульсивная, правда, Вера? Послушай... меня рассердило только упоминание о фото на столике мисс Форрестер. Это же не твое дело, не так ли?

— Да! — Мне захотелось, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила меня.

— Я знаком с Рейчел Форрестер уже очень давно.

Я всхлипнула, а он тем временем продолжал:

— В одном Рейчел права. Тебе стоит уехать оттуда.

— Но почему, почему? Все эти секреты просто невыносимы!

— Я тоже пока не могу тебе ничего объяснить.

— Ладно. Но я не уеду. Мама говорит, что нет такой необходимости, если только я сама не захочу, а я не хочу.

— Почему? Теперь моя очередь спросить почему. Там не особо весело?

— Не собираюсь покидать свой дом только лишь из-за... из-за... — Я запнулась, а Лоренс с улыбкой продолжил:

— Из-за мисс Форрестер?

Я никак не могла разобраться в его настроении. Оно менялось, как погода в весенний день, и Лоренс прямо на глазах превращался из заносчивого неприступного мистера Бракнелла в юного веселого мальчишку. Он даже потрепал меня по руке:

— Выкинь все это из головы. Просто поговорите с мамой и решите, не найдется ли для тебя более подходящего места. Тебе ведь уже почти двадцать, не так ли? Пора бы найти работу.

— Я помогаю маме по дому в Большой Сторожке.

— Так не должно быть.

— Почему? — начала было я, но он жестом остановил меня:

— Больше никаких вопросов, Вера, прошу тебя.

— Хорошо, — согласилась я. — Но из дома меня никто не выживет. Никогда не испытывала настолько сильного желания вернуться туда, теперь меня и палкой не выгонишь. Это мой дом, по крайней мере, пока сэр Джеймс разрешает нам с мамой жить там.

Лоренс помолчал минутку, потом сказал:

— Почему, на самом деле, тебе так хочется остаться? Какова настоящая причина? Ты же сама признаешь, что место мрачное и зловещее. Так оно и есть в наши дни. А ведь раньше там было весело и так тепло... — вздохнул Лоренс. — Мы, дети, просто обожали приезжать туда. Правда, в те времена и пратетушка Грейс, и мои родители были еще живы. А какие вечеринки закатывали в замке! Помню, как дядя Джеймс катал нас на лодке по озеру. Я и плавать-то научился именно там. Но все это было еще до того, как... — Он спохватился и замолчал.

Я завороженно смотрела на него. Все мысли вылетели из моей головы, остались только одно безграничное любопытство и желание снова и снова слушать о Горьком озере и о его детстве да узнать, что заставило его резко прервать свою речь.

Но Лоренс, видно, считал, что и так сказал слишком много, и больше ни одного слова о прошлом из него выудить не удалось. Вместо этого он взял меня за правую руку, посмотрел на нее, потом мне в глаза и опустил ее:

— Ты совсем не такая, какой показалась мне там, в поезде. В тебе нет той слабости. Ты сильная, сильная и решительная.

— Тебе это не нравится?

— Да нет. Просто советую: не вмешивайся в те дела Большой Сторожки, которые тебя не касаются. И постарайся как можно меньше сталкиваться с мисс Форрестер. — Последнее замечание поразило меня.

— Ты знаешь что-то такое, о чем не хочешь мне рассказать...

Он покачал головой:

— Господь, храни нас, ну ты и упертая! Но больше я ничего тебе не скажу, кроме одной вещи — если тебе потребуется моя помощь или мой совет — звони, и я приеду.

Именно таких слов и ждало мое изголодавшееся сердечко, и я испытала истинное блаженство. Но счастье мое было недолгим. Я вздохнула:

— К сожалению, мисс Форрестер переставила телефон из холла к себе в спальню. Теперь никто не может позвонить, а когда она уезжает, то запирает дверь, и мы с мамой считаем, что это очень опасно, вдруг сэру Джеймсу станет хуже? Придется посылать за доктором Унсворта, а если того не окажется под рукой, промедление может быть смерти подобно... — Я остановилась, огорчившись, что опять пустилась в дурацкие объяснения, потому что почва снова начала уходить у меня из-под ног, а ведь мы только-только начали понимать друг друга. Он как-то странно взглянул на меня, брови его взлетели вверх. Но тут появились Нола и Кати, и больше мы с Лоренсом ни о чем не говорили. Прежде чем войти в комнату, женщины еще издалека начали весело смеяться.

В тот день Лоренс больше ни разу не взглянул на меня и не сказал мне ни слова.

Я вернулась в Большую Сторожку в еще более подавленном настроении, хоть и пыталась поддержать себя тем, что онсам сказал мне, что я в любой момент могу послать за ним. Какой шаг навстречу с его стороны! Но я, как обычно, переоценила и его. Я так надеялась, что мы подружились наконец, но Лоренс слишком холодно попрощался со мной. В голове моей засели две удручающие мысли. Первая — телефон остается в полном распоряжении Рейчел Форрестер, так что я все равно не смогу позвонить Лоренсу, даже если захочу. Другая — его фотография до сих пор стоит на туалетном столике в ее спальне.