— Тогда пойду я, — произнес Якуб. — Мне…

Но неожиданно его перебила Златка:

— Нет-нет, за третьего буду я! Я очень хорошо, лучше всех вас, знаю Гамида, его повадки. По скрипу половиц под ногами я могу узнать не только его самого, но даже в каком он настроении…

— Ну что ты, Златка… — начал Арсен. — Там нужен воин, который умел бы…

Девушка не дала казаку закончить мысль:

— …который умел бы стрелять, хочешь сказать?.. Отец, скажи ему! — обратилась она к воеводе.

Младен развел руками. Неожиданное желание дочери наполнило его сердце гордостью: он вдруг увидел в ее характере то, чего сам желал своим детям, когда они появились на свет, — смелость, решительность, верность отчизне и готовность отдать за нее жизнь. Но как отпустить ее, девушку, на такое опасное дело?

Он заколебался.

— Да, Златка умеет хорошо стрелять, — произнес погодя. — И на коне ездит… Но сможешь ли ты, — обратился он к ней, — проявить выдержку и силу духа в обстановке, в которой вы окажетесь там?

— Выдержку и силу духа только и можно проявить в сложной обстановке.

Здесь вмешался Драган.

— А я вот думаю, — сказал он, — Златка будет полезна нам больше, чем кто-нибудь другой. Она прекрасно знает турецкий, одно это много значит. Кроме того, вдруг все сложится так, что она окажется необходимой, как приманка для Гамида.

Девушка благодарно взглянула на молодого гайдутина. Арсен же остался недоволен словами своего друга и хотел резко возразить ему. Однако Младен прекратил их спор.

— Я согласен, — промолвил он. — Дочь воеводы имеет право подвергать себя опасности наравне со всеми… Теперь, друзья, обдумаем все получше — и в путь!..

Из-за Родопов подул теплый ветер, и снег сразу посерел, пропитавшись водой. По улицам Сливена зажурчали быстрые ручьи.

Возле хана Абди-аги остановились три всадника. Судя по одежде, это были два аги из конного отряда и молоденький воин-слуга. Привязав лошадей к коновязи, они направились к дверям.

В хане было полутемно и пусто, если не считать четырех аскеров, которые после сытного обеда дремали в углу за своим столом, да самого кафеджи Абди-аги. Увидев новых, незнакомых посетителей, кафеджи сложил в приветствии руки перед длинной седой бородою и с неожиданной для его возраста резвостью кинулся навстречу гостям:

— Салям, правоверные! Мой дом к вашим услугам.

Несмотря на то что в городе было много войск, прибыли хана не приносили его хозяину удовлетворения, и Абди-ага искренне радовался каждому новому человеку, переступающему его порог с курушем в кармане.

— Ночлег и обед для троих, — произнес один из прибывших, бросая на стол золотую монету.

Абди-ага низко поклонился высокому красивому аге, который с такой небрежной легкостью бросается золотыми динарами, словно он испанский инфант.

— Все будет к вашим услугам, высокочтимый ага!

Он провел прибывших на второй этаж своего большого дома, открыл изъеденные шашелем двери и ввел в просторную комнату. Цветные стекла окон пропускали мало света, и здесь было сумрачно, как и внизу.

Повеяло застоявшимся воздухом помещения, в котором редко живут люди.

— Располагайтесь, высокочтимые! Сейчас слуга принесет вам обед, — сказал Абди-ага и, взглянув на высокого, в котором признал старшего, спросил: — Осмелюсь узнать, ага, как долго вы собираетесь пробыть в нашем городе?

— Это будет зависеть от многих обстоятельств, кафеджи-ага.

— Вы впервые в нашем городе? Мне кажется, я уже имел честь встречаться с вами…

— Ошибаешься, кафеджи-ага. В Сливене я впервые, — ответил тот, поворачиваясь спиною к окну, чтобы свет не падал ему на лицо.

— Возможно, я ошибся. У меня бывает много разного народа, да и зрение стало слабеть с годами. Пусть извинит меня высокоуважаемый ага, — пробормотал хозяин, пятясь к дверям.

— Арсен, как ты думаешь, узнал он тебя или ему действительно показалось что-то знакомое в твоем лице? — тревожно спросил молодой аскер, когда затихли шаги кафеджи.

— Не волнуйся, Златка. В этом одеянии меня и родная мать не узнает, а не то что этот старый турок. Но все же надо быть осторожным, — ответил Звенигора, снимая архалук из дорогого сукна. — Думаю, все будет хорошо. Тем более, что мы здесь не задержимся.

— И все же я пойду проверю, не донесет ли на нас этот старый лис, — сказал третий аскер. — Меня здесь никто не знает.

— Иди, Драган, но не мешкай, — согласился Звенигора. — Гамид должен вот-вот прибыть…

Драган вышел.

В комнате наступила та тревожно-радостная тишина, которая бывает только тогда, когда остаются наедине двое влюбленных, между которыми еще не установилось такой близости, что позволяла бы держать себя непринужденно. Златка подошла к окну, не столько стараясь сквозь давно не мытые, мутные стекла посмотреть на площадь, сколько пытаясь создать такое впечатление. Арсен любовался ее небольшой стройной фигуркой, нежным овалом лица, тонким черным локоном, что предательски выбился из-под шапки аскера.

— Златка!

Девушка тут же повернулась к казаку, будто только и ждала его восклицания. В ее глазах сверкнули искорки. Арсен подошел порывисто, взял девушку за руки.

— Любимая, я еще раз прошу тебя: пока не поздно, оставь нас с Драганом вдвоем! Это очень опасная затея…

— Арсен, я сама настояла на этом, и отец мне позволил…

— А я не позволяю. — Он обнял ее. — Слышишь? Не позволяю! Ты подвергаешься страшной опасности!

— С тобой мне ничего не страшно, мой юнак! Я верю, что все закончится благополучно…

Она попробовала освободиться из его объятий, но делала это скорее инстинктивно, так как душа ее рвалась к нему. Алели ее уста, глаза сияли. Внезапно девушка ощутила горячий поцелуй. Губы Арсена нашли ее уста и обожгли неведомо сладким огнем, что проник в самое сердце…

— Ой!..

— Любимая! Хотя бы теперь послушай меня! Я буду спокоен, если буду знать, что ты в безопасности, — шептал Арсен, — что тебе ничто не угрожает… Почему ты не послушала меня раньше, еще там, в стане?

— Теперь тем более никуда не уйду от тебя, — ответила Златка. — Я не хочу пережить тебя…

Звенигора изумленно любовался этим прекрасным созданием, которое все глубже и глубже входило в его жизнь, становилось таким родным и дорогим, что он готов был отдать за него и жизнь, и все самое дорогое.

За дверями послышались шаги. Вбежал возбужденный Драган.

— Он все-таки узнал тебя, Арсен! — воскликнул приглушенно.

Звенигора и Златка кинулись к гайдутину. Но Драган их успокоил:

— Не волнуйтесь! Я позаботился о том, чтобы Абди-ага не помешал нам.

— Не тяни, Драган! Говори толком! Что случилось?

— Я спустился вниз вовремя. Абди-ага как раз подошел к аскерам и хотел им что-то сказать. В этот миг я и позвал его. Кафеджи, как я заметил, смутился, вздрогнул, но все же подошел ко мне. Спросил: «Что угодно высокочтимому аге?» Я объяснил, что хотел бы поставить в конюшню лошадей. Он вышел со мною во двор. В конюшне, как я и надеялся, никого, кроме нас, не оказалось. Недолго думая я скрутил старику руки, заткнул рот кляпом и запер в каморке. Пусть померзнет, коварный пес!

— Да, нехорошо вышло. Если начнут его искать, поднимется переполох.

— Пока это случится, мы будем далеко. Гамид только что прибыл в хан…

— Правда? Ты посмотрел, где он остановился?

— Да. На другой половине. Его охраняет лишь один аскер — дремлет на оттоманке возле окна. Думаю, мы с ним легко справимся. А вот те четверо, что внизу…

— Ну что ж, придется Гамида прикончить здесь! — сказал Звенигора.

— Нет, приказ воеводы ясен: мы должны доставить его живым!

Звенигора на это ничего не ответил, но по выражению его лица было заметно, что он не очень одобряет приказ воеводы. Была бы его воля, не возился бы он со спахией!

Проверив пистолеты, они вышли в длинный полутемный коридор. В конце его, возле окна, стоял аскер. Заметив трех незнакомцев, он медленно направился к ним, очевидно, чтоб лучше рассмотреть.