- Всегда рады. Выкладывайте, что у вас?

- Вот, возьмите список. Здесь все кто скрывается от призыва.

Капитан берёт в руки, читает, лицо озаряет счастливая улыбка:- Панкратьев

Кирилл Гаврилович. Вам повезло, забирайте,- кивает в мою сторону.

- Действительно повезло,- с любопытством склоняется капитан-лейтенант,- это и есть

Панкратьев?

- Стопроцентный!

- Давно его ищем. Ну что дружок, приплыли,- ухмыляется капитан-лейтенант,- бойцы,

берём его под руки и смотрите, чтоб дёру не дал,- приказывает он патрульным.

А вот теперь, по-настоящему приплыли, с горечью усмехаюсь я. Доказывать, что я

не Панкратьев, не стал, уж очень сильно почки болят.

Вот так я попал в армию под чужой фамилией. И не помогло мне долгое

доказывание военкому, что я сам почти, офицер, и служить пойду с удовольствием, но под

своей фамилией. Посмеялись, покрутили у виска, дали уведомление некой семье

Панкратьевых, что их сын призван на действительную военную службу. Естественно, от

них, тишина. Представляю, как они удивились и обрадовались. Можно сказать, настоящий

подарок судьбы, но … не для меня.

Под конвоем доставляют в Симферополь для заключительного медосмотра, это

чисто для проформы, о моей судьбе уже определились. Ещё раз прошёлся по

медицинским кабинетам, полчаса стоял с раздвинутыми ягодицами, пока симпатичные

медсёстры бегали за пирожками, затем веду беседу с полковником медицинской службу.

- С виду ты неплохой парень, зачем от призыва скрывался?

- Даже и не думал, недоразумение получилось.

- Бывает. Женится, наверное, хотел?

- Упаси боже, молодой ещё!

- Тогда зачем бегал?

- Я помимо бега, ещё и каратэ занимаюсь,- съехидничал я.

- В том-то и загвоздка. Парень спортивный, не глупый, с мозгами всё в порядке, такие

наоборот хотят служить. Часто просятся в ВДВ, на границу. А вот куда тебя пристроить?-

грузный полковник внимательно смотрит мне в глаза. Выдерживаю его взгляд. Хочется

рассказать ему, что я не тот за кого меня воспринимают, но уверен, мне не поверят, как не

верили и в прошлые разы. Будет возможность, напишу, матери письмо, успокою её.

Наверное, она считает, что со мной, что-то произошло страшное. Может, у неё получится

доказать, что я не он.

- Хочу служить в Афганистане,- не рисуясь, говорю я. Знаю, там идёт война, но лишь, выполняя интернациональный долг, могу стать настоящим мужчиной. В это момент

больше думаю о военной романтике, то, что меня могут убить или покалечить, мозг не

воспринимает.

Полковник снимает очки, трёт салфеткой, мычит, что-то непонятное. Затем

одевает, вновь смотрит на меня, но уже другим взглядом.

- В Афганистан отправить тебя никак не могу, вдруг в спину командиру выстрелишь.

Я вспыхиваю как штормовая спичка.

Полковник нечто зрит в моих глазах, взгляд смягчается:- В любом случае, исходя

из определенных правил, не имею права. В принципе … вашего брата однозначно

направляют в стройбат, но для тебя сделаю исключение,- он берёт толстый том некой

книги, листает, внимательно глядя на исписанные страницы из-под толстых стёкол очков,-

в ВДВ тоже нельзя … в авиацию пойдёшь?

В моём мозгу моментально пронеслись стремительные реактивные самолёты,

мужественные лётчики, выбирающиеся из кабины, даже дух захватило от таких картин.

- Да!- с радостью вскричал я.

- Хорошо, записываю,- усмехается полковник.

Ещё долго томимся на призывном пункте в ожидании «покупателей». Я и масса

таких же призывников, ждём своей участи. На ночь нас загоняют в казарму. На нарах,

приспособленных для одного человека, взбираются с десяток призывников, тесно, душно, воздуха не хватает, но все терпят. Ночь-пытка, тянется чудовищно долго, но и она когда-

то заканчивается, слышим команду:- Строится!!!

Понуро идём на огромный плац. Он полностью заполнен народом. У всех хмурые

лица, злые, испуганные - равнодушных нет.

С восьми утра стоим до часу дня, «покупателей» всё нет. Пятки болят, хочется в

туалет, но – приходится терпеть.

Наконец появляются первые заинтересованные лица, офицеры различных родов

войск. Неторопливо ходят вдоль шеренги, отбирают понравившихся и небольшими

группами уводят с собой.

Вот и около нас останавливается бравый капитан. Форма подогнана, сидит как

литая: голубая фуражка, крылышки на погонах, знаки отличия и дерзкие, чёрные усики.

Он сразу вызывает во мне симпатию. Рядом сержант, взгляд насмешливый, независимый,

на груди куча всевозможных значков, среди которых выделяется значок специалиста и

отличника ВВС.

Капитан оглядывает нас, называет фамилии, «бойцы» выходят, строятся чуть в

отдалении, меня не называют. Только он собирается уходить с набранными

новобранцами, я очнулся, выхожу вперёд, в глазах обида.

- Тебе чего?- с удивлением смотрит капитан.

- Хочу служить у вас.

- Да? А мне ты не нравишься,- он порывается вновь уйти.

Забегаю вперёд.

- Чего тебе?- невероятно удивляется он.

- Почему не нравлюсь?- в моих глазах отчаянье.

Сержант хохотнул:- Во клоун, впервые у нас такое.

Капитан заглядывает мне в глаза, взгляд не отпускаю.

- Что ж, не плохо,- он что-то видит в моём взгляде, разглаживает усики, в глазах

появляется интерес.- Вообще-то, ты должен идти с другой командой. Школу полностью

закончил?

- Я на пятом курсе СПИ. На военной кафедре экзамены все сдал.

- Неужели?- не верит он мне.- Тогда ты должен идти служит лейтенантом.

- Стечение обстоятельств,- хмурюсь я.

- Врёшь ты,- беззлобно усмехается капитан,- а скажи, что есть метод резольвент

интегрального уравнения, и чем он хорош, а в чем не очень?

- Это просто: Метод резольвент является не самым быстрым решением интегрального

уравнения Фредгольма второго рода, однако иногда нельзя указать других путей решения

задачи.

- Не хрена ж себе! Верно! А в досье указано, что ты скрывался от призыва. С трудом

восемь классов закончил. У нас таких в свинари лишь берут и то, только после

изнурительного собеседования.

- Не верьте.

- Тебе верить?- с ещё большим интересом смотрит на меня капитан.

- Да!- с отчаяньем выкрикиваю я.

- Я тебе верю,- неожиданно говорит он.- Сержант, вот тебе на пузырь водки, выкупишь

его у моего напарника. Что ж, становись в строй, воин,- смеётся он.

Гл.5.

Перестук колёс. Еду служить. Никто меня не провожал. Тоска гложет сердце, в то

же время думаю, чему быть, тому не миновать.

Рядом со мной, такие же лысые, как и я. Стараются веселиться, но все в ожидании,

кто его знает, как встретит нас армия, слухи о службе ходят разные.

Ночью прибываем в Москву. Выгружаемся на перрон, затем, бегом в метро.

Набились в вагон, капитан суёт мне сетку с яблоками на сохранение, пока едем,

потихоньку ем. Вкусные яблочки. Когда вернул ему сетку, он лишь головой покачал, их

изрядно убавилось. А что делать? Денег с собой нет, продуктов от родителей, тоже нет, а

есть то хочется.

Выходим с метро, вокруг многоэтажные дома. Неужели будем служить в самой

Москве? Дух захватывает от радости, но нас ждёт автобус. Вновь едем, достаточно долго.

Через некоторое время заезжаем в лес и, по колдобинам ещё несколько часов.

Среди деревьев мелькают деревни с невероятными названиями. На ум приходят

произведения Некрасова. Вот проезжаем деревню «Лаптево» - запущенные дворы, бурьян

за оградой, тёмные окна. На смену «Лаптево», выползает «Голодное» - всё-то же

запустение. Затем «Бедное» - покосившиеся оградки, перекошенные избы …

Удивляет то, что земли возле хаток много, но кроме бурьяна и перекати поле,

ничего на них не растёт. Народ прозябает в нищете, хоть бы картофель посадили или