Егор Егорыч при этом невольно усмехнулся.

- Масонство нисколько вам не помешает служить! - пробормотал он. Состояния вы не имеете...

- Имею-с... потому что пенсию буду получать, - вздумал было возразить Аггей Никитич.

- Но велика ли эта пенсия!.. Гроши какие-то! - воскликнул Егор Егорыч. - И как же вам не представляется мысль, что вы для семьи, для жены вашей должны еще пока трудиться? - начал было Егор Егорыч продолжать свои поучения, но при словах: "для жены вашей", Аггей Никитич вдруг выпрямился на своем кресле и заговорил сначала глухим голосом, а потом все более и более возвышающимся:

- Жена-то моя и мешает мне продолжать мою службу! Она очень уж хорошо узнала, как следует в почтамте служить, лучше даже, чем я, и начала там распоряжаться чересчур свободно... Перед тем, как мне ехать на ревизию, Миропе Дмитриевне угодно было (при этом Аггей Никитич потер у себя под глоткой, как бы затем, чтобы утишить схвативший его горло спазм)... угодно было, - повторил он, - поручить всем ямщикам, всем почтальонам, чтобы они в каждой почтовой конторе говорили, что это еду я, мое высокоблагородие, начальник их, и чтобы господа почтмейстеры чувствовали это и понимали, так как я желаю с них хапнуть!..

Таким рассказом Егор Егорыч был сильно озадачен.

- И вы достоверно это знаете? - спросил он.

- Достоверно-с, - отвечал Аггей Никитич, иронически усмехнувшись, - так как в каждом уездном городе ко мне являлся обыкновенно почтмейстер и предлагал взятку, говоря, что он делает это по моему требованию, которое передано им от моей супруги через почтальона... Я говорю все это так откровенно вам, Егор Егорыч, потому что мне решительно не с кем посоветоваться о таком моем большом горе!

- Но что же, ваша жена глупа, что ли? - спросил негромко Егор Егорыч.

- Напротив, - отвечал тоже вполголоса Аггей Никитич, - но хитра и жадна на деньги до невозможности... Видеть этих проклятых денег равнодушно не может, задрожит даже; и так она мне этим опротивела, что я развестись бы с ней желал!

- Разве это возможно и благородно! - снова прикрикнул на него Егор Егорыч. - Вы забываете, что она, может быть, дочь какого-нибудь небольшого необразованного чиновника, а потому в семье своей и посреди знакомых звука, вероятно, не слыхала, что взятки - мерзость и дело непозволительное!

- Нет-с, это не от семьи зависит, а человеком выходит! - воскликнул Аггей Никитич. - У нас, например, некоторые ротные командиры тоже порядочно плутовали, но я, видит бог, копейкой казенной никогда не воспользовался... А тут вдруг каким хапалом оказался!.. Просто, я вам говорю, на всю мою жизнь осрамлен!.. Как я там ни уверял всех, что это глупая выдумка почтальонов, однако все очень хорошо понимают, что те бы выдумать не смели!

- Если вы и осрамлены, так не на долгое время, - стал его утешать Егор Егорыч, - ведь поймут же потом, что вы не такие.

- А как поймут? Я, конечно, буду не такой, а другой, каким я всегда был, но за супругу мою я не поручусь... Она потихоньку от меня, пожалуй, будет побирать, где только можно... Значит, что же выходит?.. Пока я не разойдусь с ней, мне нельзя служить, а не служить - значит, нечем жить!.. Расходиться же мне, как вы говорите, не следует, и неблагородно это будет!..

- Не следует! - повторил Егор Егорыч. - Прежде надобно было об этом думать, когда вы женились на ней!

- Я думал, Егор Егорыч, много думал, но справедливо говорят, что женщины хитрее черта... Хоть бы насчет тех же денег... Миропа Дмитриевна притворилась такой неинтересанткой, что и боже ты мой, а тут вот что вышло на поверку. Вижу уж я теперь, что погиб безвозвратно!

- Почему же погибли? - продолжал утешать Аггея Никитича Егор Егорыч. Вы такой добрый и душевный человек, что никогда не погибнете, и я вот теперь придумываю, какое бы вам другое место найти, если это, кроме семейных причин, и не по характеру вам.

- Совершенно не по характеру, - отозвался Аггей Никитич.

- А место исправника, которое, полагаю, вам будет больше по душе, вы веяли бы?

- Конечно бы, взял, но супруга моя и тут, чего доброго, что-нибудь натворит!

- Нет, уж она тут у меня ничего не натворит: я вмешаюсь в вашу семейную жизнь!.. Миропа Дмитриевна, сколько я мог это заметить, побаивается меня немножко.

- И очень побаивается! - подхватил Аггей Никитич. - Вы мне истинное благодеяние окажете, если повлияете на нее, потому что, прямо вам говорю, мне, по моему характеру, не совладать с ней.

- Вижу, - произнес с многодумчивым выражением в лице Егор Егорыч, - и потому вот я какой имел бы план... Не знаю, понравится ли он вам... Вы останетесь погостить у меня и напишете вашей жене, чтобы она также приехала в Кузьмищево, так как я желаю поближе с ней познакомиться... Приедет она?

- Непременно приедет!.. Я сам что-то вроде этого думал, но не смел обременять вас! - произнес радостно Аггей Никитич.

- Но только наперед знайте, что я буду к жене вашей безжалостен и с беспощадностью объясню ей все безобразие ее поступков! - дополнил Егор Егорыч.

- Чем беспощаднее, тем лучше, - воскликнул на это почти ожесточенным голосом Аггей Никитич, - потому что если наказать Миропу Дмитриевну, чего она достойна по вине своей, так ее следует, как бывало это в старину, взять за косу да и об пол!

- Ну, и без косы обойдемся и объясним ей! - остановил его Егор Егорыч.

XIII

Решившись отдать свою супругу под начал и исправление, Аггей Никитич в ту же ночь отправил с привезшим его ямщиком письмо к ней довольно лукавого свойства в том смысле, что оно было, с одной стороны, не слишком нежное, а с другой - и не слишком суровое. Он писал, чтобы Миропа Дмитриевна непременно приехала в Кузьмищево в тех видах, что Егор Егорыч, их прежний, да, вероятно, и будущий благодетель, желает поближе с ней познакомиться; но о том, зачем собственно Миропу Дмитриевну выписывали, он ни одним словом ей не намекнул. Миропа Дмитриевна, как и заранее можно было предполагать, не заставила себя долго ожидать, и через день же, когда в Кузьмищеве только что сели за обед, она подкатила к крыльцу в коляске шестериком, с колокольцами и даже с почтальоном на запятках. Такой парад в ее поезде был весьма натурален, потому что, по званию губернской почтмейстерши, Миропа Дмитриевна не могла же трястись за сто с лишком верст в какой-нибудь бричке, тем более, что коляску и лошадей ей предложил почтосодержатель совершенно бесплатно. Едучи всю дорогу в приятном настроении духа, она ожидала, что осчастливит всех в Кузьмищеве своим приездом, но, к великому своему удивлению, на первых же шагах заметила, что Аггей Никитич, кажется, так давно с ней не видавшийся, смотрит на нее озлобленно; Егор же Егорыч едва ей поклонился, и одна Сусанна Николаевна как бы несколько поприветливее встретила ее и усадила за обеденный стол; но и тут Миропа Дмитриевна очутилась в несколько неловком положении, оттого что она не была познакомлена с gnadige Frau, и, будучи посажена с сею последнею рядом, Миропа Дмитриевна не ведала, кто такая эта дама: родственница ли Марфиных, знакомая их, или просто экономка, а потому решительно не знала, как себя держать с gnadige Frau. Тотчас после обеда Егор Егорыч сказал потихоньку Сусанне Николаевне:

- Ты меня оставь на несколько времени с глазу на глаз с Миропой Дмитриевной и с мужем ее!

- А что они? - спросила та.

- Ссорятся, помирить надо!

Gnadige Frau и Сверстова он также попросил не входить в гостиную, когда он будет там разговаривать с приезжей гостьей.

- Не входить? - спросила его при этом шутливо gnadige Frau. - У вас, значит, шуры-муры с ней и вы хотите поэтому мне изменить?

- Хочу, хочу, пора!.. Давно уж любимся.

- Давно, но только очень холодно, - я нахожу, очень холодно! - шутила, уходя, gnadige Frau.

- Ах ты, старая грешница! - говорил шедший вслед за ней муж.

- Вы-то пуще праведник! - отозвалась gnadige Frau.