То есть, все по-нашему, по-советски.
Даже сегодня, когда минул почти год после сентябрьской трагедии, в самолет можно пронести все что угодно. Совсем недавно ФБР провело масштабную проверку всех американских аэропортов: на самолетные борта пытались пронести муляжи пистолетов, автоматов, гранат и т. д. Бдительные стражи поймали ровно половину всего этого взрывоопасного багажа, а половину — не заметили. Шоком для американцев было и то, что, как оказалось, двести работников аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке являются нелегальными эмигрантами, а около сотни — ранее судимые.
…Повторяю, я не очень люблю Нью-Йорк. Куда милее мне Бостон или Сан-Франциско. Но мне показалось, что ньюйоркцы стали более одушевленными, то есть не холодными манекенами, думающими только о том, чтобы их не приняли за слабых и убогих. И куда больше, чем раньше, американских флагов: на домах, автомобилях, в кафе и пивных.
11 сентября сплотило нацию. (В Нью-Йорке, например, неимоверно повысились цены на сигареты: семь с половиной долларов за пачку, но курящий народ отнесся к этому с пониманием: ущерб от терактов — это миллионы и миллионы.) И президент Буш неимоверно популярен.
Но, но… Что-то такое родное увидел я в Штатах?
Нация сплотилась на слове «мочить». У них — Бен Ладена.
Народ рукоплещет.
Понимаю, почему такие дружеские отношения у наших двух президентов…
Но после того, что произошло у нас самих, в Москве, на Дубровке, меня уже не так тянет подсмеиваться над тем, что в Штатах тоже много бардака. И не так упрямо отстаивать тезис, что именно в этом наша похожесть.
До этой поездки я был в Штатах, наверное, раз пятьдесят. В том числе, и довольно часто, — по приглашениям коллег из конгресса.
Но что меня поражало в последнее время: на наших встречах все реже и реже звучало слово «Чечня». А после 11 сентября (за редкими исключениями) перестало звучать совсем.
Каждый из президентов наших двух стран борется с олигархами. Каждый из них укрепляет систему национальной безопасности. Каждый не очень-то жалует вольных журналистов и морщится при словах «свобода прессы» (хотя за Путиным — куда больше исторического опыта). Наконец, и президент Путин и президент Буш назвали имя главного врага, который соединил (или должен был соединить) нацию под руководством своего президента.
Правда, с одной разницей.
В Америке расист — человек «руконепожимаемый». Расист, антисемит, антилатинос и всякие другие «анти».
Даже те, в ком живут эти пещерные чувства, открыто никогда в этом не признаются (разве что самые оголтелые).
Заметьте, даже в самых глупых американских боевиках вы никогда не увидите борьбу белых полицейских против чернокожих бандитов. У них и полицейские напарники — черный и белый, или индеец и белый, или даже приезжий китаец в паре с белым полицейским.
Да и не только в Америке!
Помню, моя французская знакомая рассказывала, как полицейский попросил ее предъявить документы у входа в метро.
«Как вы смеете!» — накинулась она на него. — «Мадам, извините! Нас упрекают в том, что мы проверяем документы только у арабов… Еще раз извините!»
А начальник полиции одной из немецких земель рассказал мне, какой шум поднялся в прессе, когда он заявил, что слишком быстро растет цыганская преступность. «Знаешь, как мы теперь говорим о цыганских преступных группах?» — «Как?» — «Задержана группа лиц южноевропейской национальности, склонных к кочевому образу жизни».
Да, понимаю, что знаменитое путинское «Мочить в сортире» легло на хорошо вспаханную и удобренную почву (потому-то мгновенно вырос рейтинг тогда еще почти неизвестного политика).
Только почему-то вся Америка не бросилась громить арабские кварталы после 11 сентября…
У них — «мочить» террористов. У нас — «мочить» чеченцев и всяких других лиц кавказской национальности.
Не потому ли пропасть между народами России если и будет расширяться дальше, то только из-за безумных заявлений политиков? И если московские дети играют уже в «белых» и «черных», то в кого они будут играть, когда вырастут? (Да уже выросли, выросли! Помните погромы на рынках, которые учинили наши бритоголовые?)
Бензином не залить огонь. Но когда очередной раз была предпринята такая попытка — вдруг у нас началась оголтелая антигрузинская кампания, — я не выдержал и написал в «Новой газете»:
«Давно не было так беспомощно стыдно, как в три последних дня прошедшей недели.
Когда в среду на закрытом заседании Госдумы министр обороны Сергей Иванов назвал Грузию не только «так называемым государством», но и обозначил ее как чуть ли не «потенциальным» противником России, серьезно не воспринял эти его слова: Иванов человек в политике молодой, в армейской системе тем более. Мало ли что сорвется с языка! И не такое слышал!
Но когда спустя два дня почти то же самое, слово в слово, услышал уже от президента Путина, да еще больше, серьезнее — с угрозой военного вмешательства в дела соседнего с нами государства, — стало как-то не по себе.
У кого-то из нас поехала крыша.
Ладно уж, у меня: кроме довольно мирного существа, кота Кузи, мне просто некого направлять для выполнения очередного «интернационального долга». Но президент, Верховный главнокомандующий, имеющий в своем распоряжении одни из самых мощных (хотя бы по численности) армию, авиацию, флот…
Да, отношения с Грузией испортились дальше некуда… Да даже не России и Грузии — куда нам деваться друг без друга? — а между политическими элитами двух стран.
Но одно делополитические покусывания президентов, спикеров, министров и политтехнологов. А тут — прямые, откровенные, неприкрытые угрозы!
Понимаю, дерутся малолетки на окраинном дворе: «Ах, вы Васю Косого позовете, так у нас есть свой Петя Кривой», «получай, фашист, гранату» и так далее… Поразило другое: почти единодушная эйфория, охватившая политиков разных мастей и окрасок при президентском обещании очередной крови, при новом «мочить», при откровенном призыве к охотничьему азарту: «Ату их, ату!..»
Стоп! Это что, грузинский кремль (у них и кремля-то своего нет, всю жизнь был один наш, московский!) сначала привез Дудаева в Чечню, а потом не знал, как от него избавиться? Это там, в Тбилиси, сквозь пальцы смотрели, как образуется в Чечне беспредельный режим? Это грузинский генерал сказанул, что возьмет Грозный силами одного десантного батальона? Это их самолеты раздолбали Грозный, Гудермес и десятки, сотни поселков, сел и аулов? Это их командиры подписывали — и подписывают — тысячи похоронок? Это их генералы спокойно выпустили Хаттаба и Басаева из Дагестана, обрекая Россию на очередную чеченскую войну? Это их спецслужбы годами гонялись за Радуевым и Бараевым, пока, наконец, одного сдали сами чеченцы, а второго сами же убили (как-то позабылось, что в родном селении Бараева отказались его хоронить: знаете, что это значит для кавказцев?). Наконец, на чьих счетах оказались миллионы и миллионы бюджетных денег, которые выделяли и выделяют на вечное восстановление Чечни, — разве на грузинских?
И, наконец, разве Грузия звала к себе тысячи беженцев из Чечни? Их загоняли туда наши, российские, бомбы, наши, российские, танки, наш, российский, спецназ с жестокими и часто бессмысленными зачистками!
Да что же вы не ловите своих, то есть наших, российских, террористов в Панкисском ущелье! — грозно стукают кулаком по столу наши генералы, в штатском и в форме.
Господа, да подойдите к зеркалу!
Если за две чеченские войны через эту бойню прошло около миллиона российских мальчишек, то где же маленькой Грузии взять такую армаду? Или опять у нас выборы на носу?
Но куда хуже, куда опаснее, что результатом этой «мочительной эйфории» станет не временная вражда между двумя президентами — президенты приходят и уходят, — а трещина между нашими народами, та пропасть, которая пострашнее всяких ущелий…
Нет уж! Свою Грузию я не отдам!
И не забуду, как маленьким чуть не плакал на последних кадрах фильма «Отец солдата».