— Это свинство! — раздельно произнесла девушка.

Я совершенно ничего не понимал. Что здесь происходит? Откуда Кунти узнала, что я здесь? Почему назвалась моей невестой? Что вообще означает весь этот спектакль?

Видя мое замешательство, Кунти снова прижалась ко мне, шепнула:

— Я все объясню тебе потом!

Тут же отстранилась; держа меня за руки, озабоченно произнесла:

— Ты плохо выглядишь, милый! Похудел… Что это? Кровь?! — В глазах ее мелькнул ужас. — Тебя что, здесь били?!

— Это не моя кровь! — Я посмотрел на Икэду.

Он усмехнулся. Кунти властно взглянула на него.

— Господин Икэда! Я вижу, вам доставляет удовольствие причинять людям страдания?

— Нет, что вы!

— Надеюсь, вы сделаете надлежащие выводы из нашего разговора?.. Иначе я буду вынуждена поставить перед квалификационной комиссией вопрос о вашей профессиональной пригодности!

Икэда побледнел еще сильнее. А я не знал, радоваться мне или огорчаться происходящему. Взяв руку Кунти, осторожно поцеловал ее теплые пальцы.

Она вздрогнула, но руки не убрала; ласково погладила меня по щеке.

— Идем отсюда, любимый! Здешнее общество вредно для твоего здоровья! Эти костоломы совсем не умеют разбираться в людях. И за что только правительство платит им такое жалование!

Она явно стремилась унизить Икэду, и ей это, видимо, удалось: он побагровел до кончиков ушей, но не осмелился перечить девушке.

Я обнял Кунти за талию, и мы вышли в коридор.

У подъезда ждал ее магнитор без водителя. В последний момент я оглянулся на мрачное здание, где провел несколько тревожных часов. Оно громоздилось над всем остальным городом серой безмолвной скалой, загораживавшей пылавшее на раскаленном небе солнце.

Машина остановилась у обрывистого откоса. Внизу шумел океан. Волны в барашках пены набегали на отлогий берег. Их шум напоминал аккорды величественной симфонии, воспевающей уверенное восхождение человека на вершины познания. Совсем, как на Земле!

Я взглянул на Кунти.

— Что все это значит? Ты можешь мне объяснить?

— Разве ты не читал моего письма? — Девушка грустно посмотрела на меня.

Только сейчас я вспомнил про ее письмо. Поискал в карманах; достал слегка помятый конверт. Из него выпал сложенный вчетверо листок желтой бумаги. Крупный, немного детский, ровный почерк:

Внизу стояло всего две буквы: «К.С.»

Я посмотрел на девушку.

— Как же так? Ты же сама мне вчера сказала, что я понравился ему?!

— Понравился, — согласилась Кунти. — Но ты не знаешь моего отца. Он не доверяет никому и ничему, кроме, разве что, себя. Это человек, привыкший перепроверять все и всех, прежде чем допустить их в свою жизнь. Если бы ты знал, сколько это доставляет мне хлопот! Стоит мне только познакомиться с кем-нибудь вне поля его зрения, как тут же начинаются подобные проверки и слежка за этим человеком. Отец держит большой штат охраны и секретной службы, платит им огромные деньги. К тому же у него много связей в правительстве, поэтому от него ничего не может ускользнуть. Одну мою подругу это довело до истерики, и она на месяц слегла в больницу.

Кунти немного помолчала. Потом заговорила снова.

— Я предвидела эту проверку, но не предполагала, что отец на сей раз решит воспользоваться услугами секретной правительственной службы.

Я задумался, слушая ее. Вряд ли служба безопасности Сообщества стала бы оказывать Кресу Садору содействие только потому, что он богат и влиятелен. Несомненно, за всем этим стоит какой-то государственный интерес. Но какой? Возможно, наши предположения о связи «Лидера» с секретной программой правительства Сообщества не так уж безосновательны? Если вдуматься, то все говорит именно за эту версию.

— Как же тебе удалось освободить меня? — удивился я, посмотрев на девушку.

— Это было не так трудно сделать, — грустно усмехнулась она. — Такие люди, как Икэда, всегда зависят от богатых и сильных мира сего. Это только в фильмах они благородны и неподкупны, а в жизни ради денег готовы на любую подлость. Нужно лишь назначить цену побольше, и они тут же сменят хозяев… Разве тебе подобное незнакомо?..

Она внимательно посмотрела на меня.

— Я далеко не богат и не знатен. Вряд ли кто-то будет в угоду мне продавать своих хозяев… И сколько же ты заплатила за мою свободу?

— Разве это имеет какое-то значение? — отмахнулась Кунти. — Для меня это ровным счетом ничего не стоило.

Она замолчала. Некоторое время я смотрел на нее, потом спросил:

— Кунти! Почему ты мне говоришь все это?

— Потому, что ты… — Она замялась. — Ты мне симпатичен… — Девушка опустила глаза. Затем с надеждой выпалила: — Ведь ты из Трудового Братства? Правда?

На меня словно выплеснули ушат холодной воды.

— С чего ты взяла?.. Что за чушь?!

Кунти нахмурилась.

— Не знаю… Мне трудно объяснить… Я поняла это еще тогда, у ресторана. Твой поступок… когда ты спас меня от этих негодяев… У нас бы никто так не поступил. Ну, понимаешь? Не стал бы рисковать жизнью из-за какой-то там девчонки.

Я молчал. Теперь я, наконец, понял, где допустил ошибку. Кунти искала моего взгляда, но я избегал смотреть ей в глаза.

— Миран, не обманывай меня! Я же чувствую, вижу, что ты какой-то странный…

— Почему это «странный»?

Она посмотрела мне в глаза очень серьезно. В зрачках мелькнуло сожаление.

— Неужели… неужели я ошиблась? Или ты просто не доверяешь мне?.. Хорошо! — Она выпрямилась, как перед решительным испытанием. — Я открою тебе одну тайну. Я дала слово чести не выдавать этого, но тебе я скажу. Может быть, тогда ты начнешь доверять мне? Ты когда-нибудь слышал о повстанцах?

— Повстанцах? Кто это такие?

— Возможно, тебе более привычно именовать нас мятежниками? Да, да! Мы те самые мятежники, которых постоянно ищет полиция, устраивая повсюду облавы! Мы и есть несмирившиеся.

— Не смирившиеся с чем?

— С режимом угнетения! С жестокостью и произволом правителей Гивеи! С несправедливостью, царящей повсюду!

Кажется, я начал понимать ее.

— Значит, ты действуешь с ними заодно?

— Да. Нас не так уж много, но наши отряды есть по всей планете, и мы боремся! Мы верим в то, что наша борьба рано или поздно завершится победой… Правда, мы пока мало что смогли сделать. У правительства есть все, чтобы остановить нас: армия, полиция, секретная служба. Они хорошо вооружены и обучены, поэтому мы можем пока лишь давать им понять, что они не безнаказанны в своих злодеяниях, что народ не спит и готов подняться снова!

Кунти тревожно смотрела мне в глаза: верю ли я? Я колебался, и она заговорила снова:

— Поверь, это имеет для меня… для нас огромное значение! Если только мы будем знать, что и Земля на нашей стороне, это придаст нашему движению новые силы, окрылит многих и многих новых борцов.

Я вглядывался в ее лицо, и мне казалось, что я вижу его впервые. Куда подевалась та маленькая, слегка взбалмошная девочка из богатой семьи, которая ради собственного удовольствия могла запросто поддеть своего именитого отца? Передо мной сидела юная женщина, полная решимости бороться за свободу своего народа, принеся в жертву свое благосостояние, спокойствие и положение в этом обществе.

И я верил ей. Может быть, еще и потому, что у меня не было выбора?

— Что ты молчишь? — Кунти все еще смотрела мне в глаза, взволнованно покусывая губы.

— Скажи, а твой отец тоже догадывается, кто я?

— Нет. Он считает, что ты преследуешь свою выгоду.

— То есть?

— Хочешь обогатиться, женившись на мне, — пояснила Кунти.

— Ерунда какая-то!

— Да. Но так уж он устроен. Он судит людей старыми мерками.

— А ты?

Она посмотрела мне в глаза.

— Я уже сказала тебе. Неужели ты ничего не понял?

— Ну хорошо, — взяв ее за руку, я придвинулся ближе.

— Ты можешь мне помочь в одном деле?