Уже тогда я стала понимать, почему вокруг Эвида стали собираться именно эти люди, а не какие-то другие. Почувствовав его слабину, они решили воспользоваться ею для собственной выгоды, решили занять привилегированное положение среди других членов экспедиции. Не знаю, что именно разбудило в них эти звериные инстинкты, откуда в них вдруг появился этот ужасный эгоизм и алчность… Они просто сбросили с себя покров благовоспитанности, как ненужную обузу, как змея сбрасывает с себя старую, высохшую кожу, словно и не было далекой и прекрасной Земли… А может быть, они были такими всегда, даже там, на Земле?

Илви подняла ко мне вопрошающие, полные печальной грусти глаза. Я прекрасно понимал, какие чувства сейчас переполняют ее сердце.

— Эвид стал в их руках жалкой пешкой, хотя и мнил себя главной фигурой. Таким образом, у них оказались все запасы воды и продовольствия, а так же медикаменты, что в нашем положении было особенно страшным. Прежняя дисциплина превратилась в ничем не прикрытый диктат со стороны Эвида и его приспешников. Нужно было спасать экспедицию, избирать нового руководителя, но весь ужас заключался в том, что понимали это только несколько человек. Большинство же оказалось не на нашей стороне. Люди устали от постоянной борьбы за выживание и им было уже все равно за кем идти. Нам все же удалось собрать совет экспедиции, но на нем мы оказались в позорном меньшинстве. Все закончилось тем, что, разругавшись, люди расползлись по своим норам, как звери. В тот день я проревела до самого рассвета. Все рушилось — непоправимо и безнадежно. Люди, которых я считала своими друзьями, отвернулись от меня, и моя борьба разбилась о стену их непонимания. Меня охватило отчаяние. По лагерю поползли нелепые слухи, одни отвратительнее других. Я просто диву давалась, как люди изменялись буквально на глазах. Они научились лгать, хитрить и заискивать перед другими, сильными и влиятельными… Никогда бы не поверила в такое на Земле! А потом мне подумалось: чем я хуже этих, особых? Почему я — молодая, красивая, умная женщина — должна страдать в этом проклятом болоте, если можно жить по-другому?.. Ну что ты смотришь так на меня? Да, мне приходилось расплачиваться своим телом за это благополучие! У женщин есть неоспоримое преимущество, когда речь заходит о цене… Что, осуждаешь меня?.. А мне наплевать!

Она отвернулась. Я, молча, смотрел на нее. Теперь мне стало понятно, почему в лагере царит такое безлюдье. Но как они могли опуститься до такого?! От этих мыслей у меня мороз шел по коже. Теперь их с Землей разделяла не только временная пропасть — между нами лежала куда более страшная пропасть, по краю которой мне тоже довелось пройти в своей жизни. Пройдя сквозь горизонт смерти, они все же остались мертвыми — мертвы были их души.

Илви снова посмотрела на меня, на этот раз как-то нерешительно. Спросила:

— Я тебе противна, да?

— Нет. Как поступать в такой ситуации каждый для себя решает сам. Меня это не касается.

Она поджала губы. Я взглянул ей в глаза холодно и равнодушно.

— Зачем они расспрашивали меня о рации и моих товарищах?

Какое-то время она молчала, словно решая, стоит ли мне говорить об этом. Наконец, сказала:

— Просто они боятся, что в лагере появятся новые люди и разрушат незыблемость их власти… Если бы ты прилетел с кораблем! Но ты один, и они с легкостью сомнут тебя, если ты попытаешься им мешать в чем-то.

Я усмехнулся.

— Ну, это мы еще поглядим!

Илви внимательно посмотрела на меня.

— Ты действительно решил бороться с ними?

— И не просто бороться, а победить их! Есть Устав звездных экспедиций, и есть земной закон — Высший закон! — которому они обязаны подчиняться.

— Максим! Неужели ты так ничего и не понял? — сокрушенно покачала головой Илви. — О каком законе ты говоришь? Кто здесь будет его исполнять?

— Закон есть один для всех — хранить честь, достоинство и жизнь людей Земли всегда и везде! Я не верю, что земляне могли забыть об этом!

Илви только усмехнулась в ответ, и это разозлило меня.

— Послушай! Как же можно было так уверить во всесилие зла, отказаться от всякой борьбы и даже пойти с ним на компромисс? Тогда чем ты сама лучше Эвида?.. А ведь ты считаешь себя лучше!

Илви блеснула глазами.

— Как быстро ты все для себя решил! Не успел прилететь сюда, а уже знаешь, кто плох, а кто хорош? Посмотрите на него — каков борец за справедливость!

Она замолчала. Вдруг смягчилась.

— Хорошо. Значит, ты твердо решил бороться с ними?

— Да.

— Тогда тебе обязательно нужно поговорить с Сэбом Пушем!

— Кто это такой?

— Это наш геолог. Он вроде бы входит в число избранных и пользуется большим доверием Эвида. Поэтому он может пригодиться тебе.

— Не понял?

— А что тут понимать? — разозлилась Илви. — Тебе же нужно обзавестись союзниками? Или ты решил бороться с ними в одиночку?

— Значит, ты предлагаешь мне вступить в сговор с одним из этих негодяев, чтобы вершить правосудие?

В глазах Илви мелькнула легкая неприязнь.

— Как же ты собираешься доказывать им свою правоту? — с издевкой спросила она.

— Я собираюсь действовать в открытую! Сейчас вот пойду к этому Эвиду и потребую от него объяснений. Потребую собрать совет экспедиции!

— Да он и слушать тебя не станет! А если и станет, если даже соберет совет, то, что это тебе даст?

— Это даст открытый разговор с людьми. Пора кончать прятаться по норам и жить такой жизнью, какой живете вы!

— Фантазер! — презрительно бросила Илви.

— Так ты идешь со мной?

Я внимательно посмотрел на нее. Она опустила глаза, вздохнула:

— Эх, Максим! Вот если бы ты предложил людям возможность вернуться на Землю, тогда да, тогда тебя послушали бы. А так… Что толку от твоей правды, если она не в силах изменить нашу жизнь?

— Как хочешь.

Я пожал плечами и вышел из домика. Ночь, полная душных испарений, встретила меня мертвой тишиной, изредка нарушавшейся отдаленным чавканьем и хлюпаньем, доносившимся с болота. Прожектор в конце лагеря не горел, и темнота была угольно-черной и непроглядной. Земля сливалась с небом, и только звезды над моей головой медленно плыли в сторону темного пятна, загораживавшего Млечный Путь, отмечая движение красного солнца, стремительно несшегося навстречу тусклой взлохмаченной туманности на южной окраине Галактики. Впрочем, движение звезд было скорее кажущимся — насыщенная водяными парами атмосфера искажала линии созвездий до неузнаваемости.

Спотыкаясь и проваливаясь в глубокие рытвины, я кое-как добрался до домика Эвида. Из темноты, навстречу мне, вышла огромная черная фигура, преграждая дорогу. Я узнал Хона Бланта. Он хотел, было остановить меня, но я оттолкнул его руку и решительно распахнул входную дверь. Сгибаясь под напором встречного воздушного потока, прошел внутрь. Здесь было темно и тихо, только сигнальный огонек тускло светился на потолке, давая почувствовать себя в земном жилище. Я нащупал распределительный щит, и загоревшийся оранжевый свет показался мне ослепительным.

Эвид лежал на диване, зарывшись с головой в спальный мешок. Вспыхнувший свет разбудил его. Щурясь и прикрывая рукой глаза, он приподнялся на локте и раздраженно спросил:

— Кто там еще?.. Что за шутки?!

— Это я, Новак.

Я вышел в полосу света и Эвид удивленно сел на постели. Протер глаза.

— Новак? Что случилось? Почему вы здесь?

Он еще не совсем проснулся и явно туго соображал со сна. Я сел в кресло у стола, спокойно глядя на него.

— Мне необходимо поговорить с вами!

— Что? Да вы с ума сошли! Сейчас два часа ночи! Какого черта вам нужно? Приходите завтра, тогда и поговорим.

Он уже начал приходить в себя. Решительно встал и подошел ко мне, намереваясь вытолкать меня за дверь, но я не дал ему такой возможности. Мы оказались лицом к лицу. Через несколько секунд гнев на его лице сменился нерешительностью.

— Ну, хорошо, — неохотно согласился он, медленно опускаясь в кресло напротив, — говорите, зачем пришли, только поживее! Я хочу спать.