— Сестры! — выдавил я из себя, с трудом ворочая непослушным языком, и запнулся.

В свете фонаря, за спиной одной из женщин, появился темнолицый ребенок — маленький чумазый зверек, с большими, как у ночной птицы, глазами. Я почувствовал, как неприятный холодок пробегает по моей спине. Пожалуй, это было самым сильным потрясением за последние часы. Ребенок вцепился маленькими ручками в длинные, нечесаные волосы женщины, и стал еще больше похож на маленького проворного зверька. А в глазах его матери метались страх, отчаяние и ненависть.

Все! Я был не в силах больше смотреть на это!

— Сестры! — окрепшим голосом произнес я. — Не бойтесь. Мы пришли спасти вас!

Последовало долгое молчание, после чего, разрывая мучительно-тревожную тишину, заглушая страх и сомнения, раздался чей-то надломленный крик:

— Боже мой! Девочки! Ведь это наши!

И в ту же секунду, словно, могучий поток, неудержимо вырвался наружу из десятков истерзанных душ радостно-ликующий возглас: «Наши!!!» Захлебываясь рыданиями, они бросились к нам, уже не стесняясь своего вида, забыв обо всем на свете. Ошеломленный, растерянный, с навертывающимися на глаза слезами, я неуверенно обнял дрожащее худое тело одной из них, кинувшейся мне на грудь, и тут же десяток рук протянулись ко мне, и перед глазами замелькали залитые слезами радости лица. Я почувствовал, как мои ноги становятся ватными. Увидел, как плачет Тосико: не стесняясь, не скрывая слез, как бледен, растерян и взволнован Ахмед Кади, пытающийся успокоить обступивших его женщин.

— Родные!.. Милые!.. Наконец-то!.. Родные!.. Неужели это все?.. — неслось со всех сторон. Женщины наперебой пытались выразить свои чувства, но слова снова тонули в рыданиях. Да и могли ли все слова в мире выразить их радость, то облегчение и счастье, которое они испытали при встрече с нами? Сейчас я понял, что ради этого момента стоило рисковать своей жизнью, проникая сюда, за запретную границу вечных снегов. И нет большей награды для нас, чем эта безграничная радость освобождения, озарившая их лица живым светом надежды, словно дыхание весны коснулось холодных снеговых вершин.

Немного придя в себя, я вызвал на связь остальных ребят.

— Всем внимание! Мы нашли наших женщин! Группа Остина срочно спускайтесь к нам. Нужна одежда и лекарства. Риг! Ты слышишь меня?

— Да, Максим! Я все понял, — немедленно отозвался взволнованный голос Остина.

— Пускай Ганга спуститься вместе с вами. Необходимо отыскать среди женщин Дивию Рана.

— Ясно.

И тут же пришло сообщение от Тима Ларо.

— Максим! Максим! Слышите нас? Мы обнаружили группу людей. С ними человек, по описанию очень похожий на Натана Мелеха.

— Что? Где они?

Я весь напрягся, словно в ожидании удара.

— Все они укрылись в башне у скалы! Мы пытались задержать их, но они оказали сопротивление… У нас есть раненные… С ними дети!

— Дети? — встрепенулся я. — Ждите меня! Ничего не предпринимать до моего прихода. Не давайте им уйти из башни!

— Понял. Ждем вас.

Я оглянулся на своих товарищей.

— Так. Тосико остается здесь, до прихода Остина и его людей. Ахмед, ты пойдешь со мной наверх.

— Нет! Я пойду с тобой! — снова категорически заявила Тосико.

— Послушай, Вей… — попытался возразить я, переглянувшись с Ахмедом. Он беспомощно пожал плечами.

— Ну, хорошо. Тогда Ахмед останется здесь, и будет помогать Остину. Выводите женщин наверх. Нужно оказать им всю необходимую помощь, — повернулся к Тосико. — Пошли!

На террасе монастыря, вымощенной грубыми плитами песчаника, я с наслаждением вдохнул холодного свежего ветра и впервые за последние семнадцать часов, ясно понял насколько затхлым был воздух в коридорах и подземельях монастыря.

Рассвело. Густой туман заполнил ущелье. Свинцово-черные стены скал внезапно вставали сквозь серую, порозовевшую сверху мглу, скрывавшую подножья гор. Я прикрыл глаза ладонью, задрал голову. Высоко вверху, врезаясь в холодное прозрачное небо, стояли снежные хребты. Их острые пики горели расплавленным золотом, стекавшим к подножью, пылая там тысячами ослепительных искр. Открывшаяся нам картина гор казалась чем-то нереальным и сказочным, по сравнению с мрачными подземельями, тьмой, страданиями и кровью, царившими там. Золотистая, прозрачная и невесомая дымка уже стелилась над ущельем, смешиваясь с туманом, пронизывая его солнечным светом. Бескрайняя горная страна лежала где-то поверх ее, уходя к горизонту застывшими волнами сказочного океана, победно сияя снегами.

Я перевел взгляд вниз. У шершавой квадратной колонны, подпиравшей плоскую крышу террасы, прямо на камнях сидел наш проводник Лайдж Тэл. Лицо у него было серым, как скалы в ущелье, и сам он как-то странно съежился, склонился вперед, прижимая к груди туго перебинтованную руку, которую уже обработали криораствором. Одежда его была выпачкана кровью.

Поэтика пробуждающихся ото сна гор сразу же померкла в моих глазах. Я опустился с небес на землю. Услышав наши шаги, Лайдж обернулся, и я не узнал «лунного барса». Глаза его глубоко запали, линия рта была трагически изломлена. Казалось, он постарел на десяток лет. Мы встретились с ним взглядами, и он тоскливо опустил глаза. В следующую минуту из узкой двери в боковой стене появился Лам Хонг с термосом в руках. Он увидел нас, но не подошел, а лишь кивнул в знак приветствия, и прямиком направился к проводнику. Только напоив его питательным бульоном, быстро восстанавливавшим силы, он вернулся к нам, хмуря брови.

— Нас застали врасплох, Максим! Их было человек десять, и с ними тот, в черном балахоне.

— О ком ты говоришь?

— О Мелехе, конечно! Они все слушались его, как стадо баранов, как будто он завладел их волей! У нас пятеро раненных, но больше всего не повезло вот ему… — Лам кивнул на проводника, по-прежнему, молчаливо сидевшего у колонны, и перешел на шепот: — Бедняга парень! Надо же было такому случиться, — отрубило всю кисть! Милош поместил ее в криораствор, но нужна срочная операция.

— Что он говорит? Удастся приживить?

— Надежда есть, но проводника необходимо срочно эвакуировать в ближайший поселок, где есть стационарная клиника.

— Необходимо вызвать один из гравипланов, оставшихся в долине! Нужно отправить всех раненных в поселок геофизиков, там есть хороший госпиталь.

Лам тяжело вздохнул.

— Ты же прекрасно знаешь, что сейчас это невозможно… во всяком случае, очень рискованно. На гравиплане в ущелье нельзя — слишком велик отражательный эффект и поле будет нестабильно. Могут погибнуть все!

— Что значит невозможно? У нас раненные и два десятка женщин, требующих медицинской помощи… у нас дети!

— Дети? — изумился Лам. — Постой, какие дети? Откуда взялись дети?

— Об этом потом! Милош с раненными?

— Да.

— Скажи ему, чтобы он спустился вниз, к группе Остина. Там нужна его помощь.

Лам кивнул и направился к лестнице, ведшей на нижние этажи. Мы с Тосико миновали террасу и стали подниматься по навесной галерее, окружавшей внутренний двор монастыря. Вдалеке, у подножия башни я заметил нескольких вооруженных людей из группы Тима Ларо. Я узнал Торенса, Лорэ и Илая Даяна. Самого Тима нигде не было видно. Я подошел к перилам ограждения, перегнулся вниз, осматривая двор, и вдруг увидел его. Ларо быстро шел со стороны утеса, где расположились, сложенные из желтого камня, храмы. На голове у него была повязка, сбившаяся от быстрой ходьбы на самые глаза. Я помахал ему рукой. Он посмотрел наверх, но не ответил. Быстро взбежал по лестнице и устремился к нам.

— Они укрылись в башне, Максим! — с ходу выпалил он, тяжело дыша.

— Да, ты говорил, я помню. Что у тебя с головой?

— А, ерунда! — отмахнулся Ларо и быстро заговорил: — Мы преследовали их в нижней галерее. Там есть ход, вырубленный в скале, который ведет из храмов прямо в башню. Их было человек десять… может быть больше. В темноте мы толком не успели сориентироваться.

— Расскажи все по порядку! Что случилось? Где твои люди? — Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, что же произошло. Тосико подошла ближе к нам.