– А ее муж?

Ахмед? Мы его попросили не упускать Клару из виду, однако, по-моему, они уже фактически разведены, и наша девочка ему совсем не доверяет, так как ей известно, что он работает на нас. Поэтому я даже не знаю, будет ли нам от Ахмеда какая-то польза.

– Да ладно тебе, Джордж, от Ахмеда была очень большая польза. Если бы не он, операция по опустошению музеев не увенчалась бы успехом.

– Ее разработал Альфред, – почти шепотом сказал Джордж.

– Но провернул ее Ахмед вместе с Полковником, и надо быть признательными им за то, что они для нас сделали.

– Они получат кучу денег. А теперь, друг мой, нужно сконцентрироваться на том, чтобы захватить «Глиняную Библию». У меня уже есть особый покупатель, готовый заплатить много миллионов долларов за приобретение доказательства того, что Авраам действительно существовал и что именно благодаря ему люди обрели Книгу Бытие.

– Давай будем осторожными, Джордж. Было бы глупо сразу же выставлять на продажу те предметы, которые мы заполучили.

– Да, мы выждем некоторое время, я тебе это обещаю, однако могу тебя заверить, что тот, кто хочет купить «Глиняную Библию», отнюдь не собирается ни выставлять ее в каком-либо музее, ни вообще кому-либо показывать.

– Твои люди из фонда «Древний мир» уже составили опись поступившего товара? – поинтересовался Энрике.

– Это было сделано с помощью Ахмеда.

– Нужно, чтобы кто-нибудь помог разобраться с тем, что мне прислали.

– Да и Фрэнки тоже этого хочет. Не переживай, я уже дал соответствующие распоряжения Роберту Брауну и Ральфу Бэрри. Они этим и займутся. Но если ты хочешь, чтобы все произошло быстро, к тебе в Севилью может приехать Ахмед.

– Что мы будем делать с Кларой?

– Она создает нам слишком много проблем, не считая того, что абсолютно нам не доверяет… Она подает плохой пример…

– Ты прав, мой старый друг.

Ив Пико молча слушал Фабиана, который, находясь на другом конце телефонной линии, не очень торопился закончить разговор. Уже более десяти минут Пико не произносил ни слова, внимательно слушая то, что ему говорил Фабиан. Когда разговор все-таки завершился, Пико облегченно вздохнул.

Клара настаивала на том, чтобы выставка найденных в Сафране предметов была открыта как можно скорее. Она даже слышать не хотела о тех трудностях, которые то и дело возникали при подготовке выставки такого масштаба, и упрекала Пико и его коллег в том, что они прилагают недостаточно усилий для ее скорейшего открытия. И в самом деле, все привезенные из Сафрана предметы уже были соответствующим образом упакованы, а сделанные Лайоном Дойлем фотографии – напечатаны; более того, каждый из участвовавших в экспедиции археологов уже составил краткое описание тех или иных этапов раскопок и найденных предметов. Раз всего этого было мало, Клара использовала как последний аргумент «Глиняную Библию». Клара стремилась как можно скорее показать всему миру эти глиняные таблички, которые буквально жгли ей руки. Она знала: с каждым днем возрастает опасность, что их у нее отнимут, пусть даже они и хранились в настоящий момент в сейфе швейцарского банка.

Поэтому Клара не позволила Пико насладиться заслуженным отдыхом: с тех пор как Клара появилась в Париже, она ежедневно требовала от профессора ускорить открытие выставки.

Пико был очень рад тому, что Марта Гомес являла собой своего рода живое воплощение расторопности и, кроме того, разделяла стремление Клары как можно быстрее закончить подготовку выставки. В течение нескольких прошедших недель она сумела задействовать различные фонды и университеты, добиваясь от них и моральной, и материальной поддержки. Правда, Пико тоже проявил инициативу – он позвонил своим влиятельным друзьям из научных и финансовых кругов и заинтриговал их обещанием объявить на этой выставке о сенсационном открытии.

Судя по тому, что сказал по телефону Фабиан, Марте удалось добиться, чтобы первым местом проведения выставки стал Мадрид. Сам Пико предпочел бы, чтобы выставка первоначально открылась все-таки в Париже, в Лувре, однако пришлось бы долго ждать: администрация Лувра уже на несколько месяцев вперед распланировала проведение в этом музее выставок и других мероприятий.

Фабиан также сообщил Пико, что одно из испанских банковских объединений и две больших компании согласились финансировать проведение выставки. Кроме того, ректорат университета Комплутенсе и чиновники Министерства образования и культуры отнеслись к идее проведения выставки с большим энтузиазмом. Для Мадрида стать первой европейской столицей, в которой откроется эта выставка, было большой честью, а потому решено было провести ее не где-нибудь, а в Национальном археологическом музее. Затем выставка должна была экспонироваться в Париже, Берлине, Амстердаме, Лондоне и Нью-Йорке.

Пико решил позвонить Кларе, чтобы сообщить ей хорошие новости, хотя и был почти уверен, что Марта ей уже позвонила. Отношения этих двух женщин в последнее время стали довольно тесными: их объединяло общее стремление как можно скорее открыть подготавливаемую ими выставку.

Четверо друзей собрались вместе в Берлине. Ганс Гауссер попросил» чтобы они встретились именно здесь, поближе к его дому, потому что в последние дни он не очень хорошо себя чувствовал. Мерседес обеспокоилась, увидев, что Ганс и в самом деле сильно похудел, а его лицо стало болезненно-бледным.

– Я, как мы и договорились, съездил в Лондон на встречу с Томом Мартином, президентом агентства «Глоубал Труп». Я сказал ему, что мы не выплатим остаток суммы до тех пор, пока наш заказ не будет выполнен полностью. Я еще раньше заявил ему об этом по телефону, но после моей личной встречи с ним у него уже не должно было остаться никаких сомнений в том, что мы не шутим.

– И что он тебе ответил? – спросила Мерседес.

– Он сказал, что цена возросла, потому что его человек потратил больше времени, чем предполагалось, поскольку выполнить этот заказ при сложившихся обстоятельствах было чрезвычайно трудно. Я ему ответил, что мы не согласны и не дадим им больше ни одного евро, если они не выполнят свои обязательства по контракту, причем цена пересмотру не подлежит. Мы с ним долго спорили, но затем все-таки пришли к компромиссу. Если его человек окончательно решит этот вопрос в ближайшие дни, мы ему выплатим премию; если же нет, он получит только то, о чем было договорено ранее.

– А где сейчас находится Клара Танненберг? – поинтересовался Бруно.

– Еще несколько дней назад она была в Париже, но теперь приехала в Мадрид, где скоро откроется выставка предметов из какого-то древнего храма, который она, насколько мне известно, несколько месяцев раскапывала вместе с группой археологов из половины стран Европы, – ответил Ганс. – Не знаю, как им это удалось сделать, если принять во внимание обстановку в Ираке.

Карло казался грустным, а мысли его, очевидно, витали где-то далеко. Он почти не участвовал в разговоре и лишь рассеянно смотрел по сторонам, не глядя в глаза своим друзьям.

– Чем ты озабочен, Карло? – спросил Ганс.

– Ничем… По правде говоря, мне кажется, что нам следовало бы на этом остановиться. Альфред Танненберг мертв, и мы уже совершили то, в чем клялись когда-то.

– Нет! – крикнула Мерседес. – Мы не отступимся от своих намерений! Мы поклялись, что убьем и его, и всех его потомков. Клара Танненберг – единственная внучка подонка, она последняя из Танненбергов, и она должна умереть.

Бруно и Ганс опустили головы, понимая, что им вряд ли удастся переубедить Мерседес.

– Мы это сделаем, обязательно сделаем, однако я вполне понимаю Карло: эта женщина ни в чем не виновата…

– Ни в чем не виновата? – гневно воскликнула Мерседес. – Ни в чем не виноватой была моя мать, и ваши матери, и наши братья и сестры. Ни в чем не виноватыми были все мы – те, кто находился в Маутхаузене. Нет, ее нельзя считать невиновной, она ведь принадлежит к роду этого подонка. Если вы собираетесь отступиться от нашей клятвы, то скажите мне об этом… Я сама доведу это дело до конца, и мне наплевать на то, что вы оставите меня одну…