А был ли наш институт «элитарным»? Был! И это мы поняли, когда поучились и послушали таких корифеев науки, как Е.В. Тарле, Н.Н. Баранский, В.Н. Дурденевский, С.Б. Крылов, Р.З. Манфред, И.А. Витвер, B.C. Сидорин и многих других академиков и профессоров старой университетской формации.
«Элитарным» в негативном смысле он стал, когда в нет закрыли доступ «кухаркиным» детям. И, думается, «расслоение» студенческого коллектива началось уже в сентябре 1946 года, когда, «в порядке исключения», в институт было принято 40 девушек, но какие фамилии! Молотова, Жукова, Косыгина, Мухина и другие. «Дамские отпрыски благородных семейств», — как сказал один из моих однокурсников.
Руководство МИД СССР и дирекция института организовали учебный процесс так, что семинарские занятия по многим дисциплинам и курсам по международной политике, дипломатическому протоколу вели ответственные сотрудники МИД СССР, сочетавшие практическую работу с научной и преподавательской деятельностью. Семинарские занятия по философии в моей группе, к примеру, вел советник первого класса, впоследствии Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР, А.А. Рощин. Руководителем моей дипломной работы по новой французской конституции был сотрудник отдела стран Западной Европы кандидат исторических наук Покровский.
МГИМО создавался как центр подготовки специалистов-международников широкого профиля. Однако скоро руководство института поняло, что усвоить всю массу учебной и дополнительной литературы студентам не по силам, и была введена специализация. Появились историко-международный и международно-правовой факультеты. Я выбрал международно-правовой.
В институте мы получили разностороннее специализированное и одновременно достаточное общее образование. Благодаря этому все были востребованы. Своих сокурсников я встречал на партийной и советской работе, в МИДе, ВОКСе, КГБ, Министерстве обороны и других учреждениях госаппарата, в средствах массовой информации, научно-исследовательских и учебных институтах, в Музее Ленина и в Патриархии, в спортивных организациях.
Мы старательно учились, но и помнили слова поэта: «блажен, кто смолоду был молод…» И, понятно, «нас смущали иньязовских девушек глазки». И не только иньязовских. Очень милые девушки были во многих московских институтах, куда мы частенько ходили на вечера, и там многие нашли себе судьбу единственную и неповторимую. На третьем курсе я познакомился с умной, милой и красивой девушкой Ниной, студенткой медицинского института. В сентябре 1949 года мы поженились.
3. КРЕМЛЬ
Осенью 1949 года произошло необыкновенное по тем временам событие: мы с женой попали на экскурсию в… Кремль. Сейчас, купив в городской кассе билет на спектакль в Кремлёвский дворец съездов или в Алмазный фонд, свободно проходишь на территорию Кремля и любуешься Царь-пушкой, а тоща такую «вольность» и представить было невозможно.
Партком и дирекция МГИМО решили, что было бы неплохо показать будущим дипломатам, но на первый случай не веем, а только партийно-комсомольскому активу, место, где жил и работал создатель Советского государства В.И. Ленин, и где продолжает его дело товарищ И.В. Сталин. Неделю заняло составление предварительного списка экскурсантов. Потом, подписанный директором и секретарем парткома, скреплённый гербовой печатью института, он был передан коменданту Кремля.
Утром в будний день за полчаса до назначенного времени мы собрались у Боровицких ворот. Тщательная проверка документов. Никаких свертков и сумок, фотоаппаратов проносить не разрешалось. И обязательный вопрос: «Есть ли у вас оружие?»
Территория Кремля. Первое впечатление — красивый, но покинутый жителями город. На огромной площади — ни одной живой души, если не считать часовых на кремлевской стене и при входе в Большой Кремлевский дворец. Рассказ экскурсовода о кремлевских храмах, о Царь-пушке и Царь-колоколе. Обо веем этом слышали и даже на картинках видели. А тут — воочию смотрим. Впечатляют и размеры, и вес.
Большой Кремлевский дворец. Снова проверка документов и снова вопрос: «Есть ли у вас оружие?» Георгиевский зал. Зал заседаний Верховного Совета СССР. Зал, где завтракают и обедают народные избранники во время сессий Верховного Совета, Оружейная и Грановитая палаты. Квалифицированные экскурсоводы рассказывают о хранящихся в музеях предметах старины, о сокровищах, не имеющих цены, о картинах, холодном оружии и пр.
Все было крайне интересно, и мы зачарованно смотрели и на шапку Мономаха, и на искусство оружейных и каретных дел мастеров, на украшения и платья Екатерин и Елизаветы, на личные вещи Петра Великого.
Первый год семейной жизни особенно памятен. Учились жить своим домом, никто нас не поучал, никто ни во что не вмешивался. Все — хорошее и плохое — только наше. Трудновато иногда бывало, но не унывали. Веселились и гостей принимали: моих друзей, окуловских и институтских, подружек жены.
Сдав зимнюю сессию, мы поехали в Архангельск. Там была «настоящая», как говорила мама, свадьба, веселая и многолюдная. Кричали «горько» и целовались, танцевали и пели.
Вернувшись из Архангельска, я засел за диплом и подготовку к государственным экзаменам.
4. «ВАС ВЫЗЫВАЮТ В ЦК КПСС!»
Последняя студенческая весна. Защита диплома, государственные экзамены и впереди работа. А где? По диплому я — юрист-международник, референт-переводчик по Франции, и видел себя сотрудником МИД СССР, а впоследствии — советского посольства в Париже.
Многие мои товарищи получили направления в различные учреждения, в том числе и в МИД, а меня никто никуда не приглашал. И тут начальник курса говорит: «Вас завтра вызывают в ЦК КПСС! Вход по партбилету. Пропуск заказан».
В назначенное время приехал на Старую площадь, получил пропуск. Длинные пустые коридоры, ковровые дорожки и тишина. Вот и нужный кабинет. Рядом большой холл. Мягкая мебель, стол с телефонным аппаратом. Тут посетители ждут вызова. Звонит телефон. Кто-то из присутствующих снимает трубку, слушает, а затем называет фамилию одного из приглашенных и номер кабинета, где его ждут. Пришла моя очередь. Пошел спокойно. Бояться было нечего. Хотелось только скорее узнать, что меня ждет.
Хозяин кабинета — крупный мужчина лет пятидесяти в отлично сшитом темно-синем костюме с депутатским значком на лацкане пиджака — приглашает сесть. На лице улыбка. Для начала неплохо. Справа от него — генерал-полковник. Тоже улыбается. Слева — генерал-лейтенант. Этому явно скучно. За приставным столом, напротив меня, еще один генерал-лейтенант. Длинное грубое лицо. Никакого намека на улыбку. За столом для заседаний — два генерал-майора и несколько человек в штатском.
Хозяин кабинета уточнил фамилию, имя, отчество. Спросил о родителях и стал задавать вопросы:
— Вы женаты? Давно? Чем занимается жена?
— Почти год. Студентка, в следующем году оканчивает медицинский институт.
— Не болтлива? Сплетнями не занимается?
— Нет. Скромна. Деловита. Лишнего не скажет.
— Это хорошо. Какая у вас специальность? Ваши намерения по окончании института?
— Юрист-международник, референт-переводчик по Франции. Хочу работать в Министерстве иностранных дел.
— Отлично. В МИДе поработать вы успеете. А пока вам надо еще год поучиться.
— Учиться полезно. Но я хотел бы попробовать свои силы и применить полученные знания на практике. И так уже проучился пятнадцать лет подряд.
— И все-таки мы вам предлагаем еще год поучиться.
— Я хочу работать.
Туг в голосе хозяина появился металл: «Мы же не в балетную школу вас направляем, а в Высшую разведывательную школу. Окончите, будете разведчиком и дипломатом».
— Откуда мне было знать, чему и где я должен учиться?!
— Согласны? Не струсите?
— Согласен. Не струшу.
«Подождите за дверью, — сказал хозяин кабинета. — Мы посоветуемся».
Жду. Разведывательная школа. Интересно, конечно, но ещё год учебы. Опять студенческая стипендия? И тут выходит худенький светловолосый человек с большим, как у Буратино, носом и говорит: «Понравился! Вот направление на медицинскую комиссию. Через недельку позвони мне но этому телефону».