Начиная с седьмого века до н.э. в этих местах стали появляться греческие путешественники и купцы, а позднее - возникли торговые поселения и колонии, основанные выходцами из Средиземноморья. Но изумленные греки, которые поначалу попросту не понимали, как люди могут жить в таких холодных местах, как Крым, Черноморское побережье Кавказа и тем более приазовские степи, оседали по морским берегам и не слишком стремились двигаться дальше на север. Редкие путешественники рассказывали об удивительных землях, где по воздуху летают белые перья, а по рекам можно ездить в повозках. В этих рассказах фигурировало племя одноглазых аримаспов, сражающихся с грифами за золото, козлоногие люди и люди с лошадиными ногами. О том, чем питались эти и другие, менее экзотические, народы, тоже ходили легенды, многим приписывалось людоедство.

Собственно, первым ученым, который побывал в Северном Причерноморье и оставил более или менее достоверные записки об его жителях, был Геродот. Но и он не устоял и сообщил своим читателям об аримаспах, о козлоногих обитателях гор, окаймляющих скифские степи, и даже о людях, спящих шесть месяцев в году (впрочем, по поводу существования последних Геродот высказал решительные сомнения). В связи со всем этим возникает резонный вопрос: откуда могут историки знать, как жили и тем более чем питались древние обитатели степей? Поэтому, начиная разговор о том, как же они действительно питались, авторы настоящей книги решили сказать несколько слов о том, как работают археологи, антропологи, остеологи, палеоботаники и прочие ученые, которые этот вопрос исследуют.

Самим авторам в течение нескольких лет довелось участвовать в раскопках курганов в Ростовской области, в том числе курганов бронзового века и скифского времени. Доводилось и слышать, как кто-то из антропологов, глядя на очередной скелет, перечислял болезни, которыми страдал в свое время обитатель кургана. Конечно, далеко не все можно определить по костям, тем более зрительно. Но нарушения обмена веществ, то есть болезни, связанные прежде всего с питанием, - можно.

Люди двадцать первого века привыкли считать, что они плохо и нездорово питаются, что они едят слишком много «химии», что они забыли о натуральной пище и отсюда проистекают все их проблемы со здоровьем. Бытует уверенность, что наши предки питались значительно здоровее, а значит, и сами были здоровы (пока не умирали от очередной эпидемии). Достаточно посмотреть на несколько древних скелетов, чтобы понять, что это не так. Конечно, лучше, чтобы на скелеты смотрел специалист, поэтому авторы настоящей книги, лично полюбовавшись на изуродованные суставы и позвонки, но мало что поняв, предпочли обратиться к статьям, посвященным физической антропологии, например, скифов.

Каких только болезней не обнаружили ученые, исследовавшие их костные останки. Меньше всего эти несчастные степняки были похожи на могучих блоковских скифов, которые привыкли «ломать коням тяжелые крестцы и усмирять рабынь строптивых...». И дело совсем не в том, что они, вопреки поэту, вовсе не были «раскосыми» азиатами, а имели самую что ни на есть европейскую внешность. Дело в том, что они массово страдали от остеохондроза и спондилеза, деформирующего полиартрита и различных костных разрастаний. Правда, эти болезни имеют наследственный характер, кроме того, их развитию способствует холодный и влажный климат. Но пожалуй, климат причерноморских степей можно назвать таковым лишь с очень большой натяжкой (хотя греки и считали, что здесь царят немыслимые морозы), и в том, что наследственная предрасположенность становится болезнью, виновато прежде всего питание. А питались скифы, судя по состоянию их костей, очень однообразно, нездорово и в основном молочными продуктами. Что, кстати, не спасало их от остеопороза. Считается, что люди, которые употребляют много молока (а значит, и кальция), остеопорозом болеть не должны. Но питание скифов было настолько неправильным, что никакое молоко не помогало. Специалисты пишут про изученную ими группу скифов из могильника в Воронежской области, что у них «в возрасте после сорока лет... процессы старения развивались интенсивно и сопровождались резкой перестройкой минерального обмена». Одной из причин остеопороза считают избыток холестерина, а это значит, что по крайней мере люди из этой выборки, возможно, злоупотребляли и мясной пищей. А вот с зубной эмалью у большинства скифов все было более или менее в порядке; в выборках седьмого века до н.э. кариес у них вообще не встречался, и даже у рожавших женщин зубы были хорошими. Это означает, что растительной пищи, и прежде всего углеводов, скифы почти не ели - ведь именно их остатки во рту создают благоприятную среду для бактерий, вызывающих кариес. Здоровая эмаль свидетельствует и о том, что они питались в основном молочной пищей, содержащей много кальция. Но позднее, в четвертом веке до н.э., скифы, погребенные в курганах Чертомлыцкого могильника на юге Украины, уже знали, что такое кариес, - он был отмечен у 32 процентов взрослых. А у скифов Подонья зубная эмаль по-прежнему была в порядке, и это наводит ученых на мысль, что жители Подонья сохранили свою традиционную схему питания, в то время как их южноукраинские сородичи попали под влияние греков, которые увлекались и сладкими лепешками, и медовыми кашами, и фруктами.

У многих скифов, где бы они ни обитали, были проблемы с деснами - у них еще при жизни выпадали зубы. Это может быть признаком недостаточного питания, - видимо, еды хватало не всегда и голодать им время от времени приходилось. Но не исключено, что это было результатом мясо-молочной диеты, в которой отсутствовал витамин С, и степняки попросту страдали цингой.

Кстати, греки считали скифов людьми очень тучными и пытались объяснить это холодным климатом, детством, проводимым в кибитках, и верховой ездой. Объяснения эти не слишком убедительны, и можно было бы связать полноту скифов с обжорством и любовью к жирной пище, но антропологи нашли и иные причины. Анализ черепов показал, что среди них был распространен так называемый «лобный гиперостоз», тесно связанный с эндокринными нарушениями. Страдающие этим заболеванием люди склонны к избыточной полноте, и обжорство здесь ни при чем. В исследованных выборках черепов лобный гиперостоз был найден примерно у 20 процентов скифов.

О структуре питания можно судить и по химическому анализу костей. Так, повышенное содержание цинка говорит о том, что человек ел много мяса. Стронций свидетельствует о любви к зерну-хлебу, кашам, лепешкам. Повышение уровня стронция в костях скифов, живших на территории нынешней Воронежской области, говорит об их постепенном переходе к земледелию.

Мы практически ничего не знаем о том, каким представляли себе скифы загробный мир. Но известно, что они, как и большинство народов древности, брали в последнее путешествие кое-какую еду. Кости животных, сохранившиеся в могилах, позволяют примерно представить себе мясную часть загробного рациона. Как правило, это были бараньи туши или их куски. Лошадиные кости тоже присутствуют, но конь был для скифов прежде всего средством передвижения - на погребенных со своими хозяевами конях (или их чучелах) часто можно видеть уздечки. Впрочем, конина в рационе скифов, как и других кочевников, имелась, об этом свидетельствуют кухонные ямы их немногочисленных поселений. Но в загробном мире они чаще предпочитали баранину.

Помимо мяса, любой, даже самый захудалый, кочевник брал с собой в могилу горшок, а иногда и не один, с какой-то иной пищей, но что именно было в этих горшках, до последнего времени оставалось загадкой. Курган - это не каменная гробница египтянина, куда археологи входили через дверь с фонариком в руках; могильная яма степняка в лучшем случае была перекрыта бревнами или досками, которые очень быстро прогнивали и проседали, после чего склеп заваливало землей. Даже гигантские «царские» курганы, как правило, дошли до археологов как сплошной массив грунта, из которого надо было извлекать находки; естественно, что вся посуда в них была наполнена землей (исключения из этого правила, например знаменитый курган Куль-Оба, чрезвычайно редки). Но совсем недавно специалисты, работающие на стыке почвоведения и археологии, научились проводить химический анализ этой земли и определять, пока что достаточно приблизительно, что же в этой посуде было.