- А, дядя Род, здассте, - возмущение силуэта сменилось на приветствие.

- Привет, ребят. А вы что в темноте, а, Ленок?

Папа опустил меня на мои конечности. Ко мне уже вернулось зрение, а вместе с ним и радость - я давно не видела папу, ужасно соскучилась по нему и кинулась ему на шею. Бедняга, он пришел чистенький, красивый, а тут я, в киселе, мокрая и неопрятная, использую его в качестве полотенца. Как обычно, это пришло в мою недалекую черепную коробку через тысячу световых лет, когда было уже поздно о чем-нибудь жалеть. Но отец бы меня никогда не оттолкнул, пусть, если даже у меня выросла вторая голова. Отвратительное было бы зрелище...

- Как дела? Собралась куда? - покосился папа на возвышающийся за моей спиной рюкзак.

- Я? Да нет...

- Это же Сонин, - отметил любитель киселя Стас.

- Сонин. Да, так и есть. Она попросила меня принести ей, - пустилась я в путаную ложь.

Мне не хотелось признаваться в своем глупом побеге, к тому же неудавшемся, и выглядевшим позорно. Меня бы обсмеяли, а Леська так вообще бы к батарее наручниками прицепила, в порядке профилактики, чтобы больше мне подобные идеи в голову не лезли, и даже говорить не буду, откуда у нее наручники, но не сомневаюсь, что она не забыла их взять с собою. А как бы мне отомстила сестренка за пользование ее бесценным имуществом и вовсе представить страшно.

Стас указал в направлении ванной комнаты:

- Интересно, зачем он ей в душе? Наверное, постирать хочет, - съехидничал братишка.

Да, о ее любви к стирке знают все. Чтобы она хотя бы носок замочила? Вот уж враки, любой подтвердит. У нее аллергия на порошок и хозяйственное мыло, а про отбеливатель я вообще молчу. Вот и мой первый прокол, уж лучше бы правду сказала, или хотя бы то, что она мне его одолжила. Но это тоже нереально. Как, впрочем, и то, что я бы его ей отнесла. В плане взаимопомощи - мы ноль. Я была бы не против изменить ситуацию, и даже пыталась наладить мир между нашими враждующими войсками, вот только все попытки терпят крах еще на подлете своих белых крыльев мира, дружбы и жвачки. Поэтому попытки канули в лету, и я сейчас пребываю в крайне идиотском положении, пытаясь придумать отговорки.

- Вот уж не знаю зачем... - я заглянула в глаза папе, прося помощи, не в состоянии самой придумать достойный ответ.

- А да ну его, этот рюкзак. Я ужинать хочу! - спас он положение. - Я всю неделю питался бич-пакетами...

- Ты? Даже я их не ем, пап.

- На самом деле, дядь, что-то вы привираете, по-моему, - включился Стас.

Он так и не выжил из себя манеру обращаться к моему папе на вы, когда мы, по отношению к его отцу таких традиций не блюли. И Сонька также.

- Ничего я не вру! Пластиковый пакет, как в рекламе показывают. А внутри лапша быстрого приготовления, за пять минут заваривается, - начал делиться диковинными познаниями папа, старательно округляя глаза, обрамленные длинными черными ресницами.

- Мы знаем, как это выглядит...

- И каково оно на вкус...

- Тошниловка!

Мы сморщили носы, но папуля стойко перенес наши уколы.

- Вполне съедобно, правда, живот крутило, но это мелочи... А сейчас я хочу приличную пищу!

Думаю, спрашивать, в чем причина недельной бэпэ-диеты, не самое лучшее решение. Явно, что не по доброй воле, и не в порядке шутки, а то он бы сразу рассказал, но раз скрыл, значит, были причины, а мне, после того, как он меня спас от собственных объяснений, совсем не с руки сейчас его подставлять, ставя в неудобное положение. Так что, вопрос исчерпал себя, и, чувствуя, что сейчас ему захочется рассказать, почему линолеум изжил себя и что лучше - паркет из дуба или ясеня, или еще что-нибудь о своей любимой работе, я поспешила скрыться снова в своей комнате, а папа потащил Стаса на кухню, уже начав втирать ему о своем последнем проекте.

На входе в комнату меня поймала вышедшая из ванной Соня, вырвала рюкзак из рук и, не церемонясь, вытряхнула все на пол.

- Не интересно, что ты с ним делала и зачем взяла, - отрезала мои еще даже не начавшие формироваться попытки защиты, - оставь при себе отмазки.

- Даже не будешь ругаться и сотрясать воздух? - я так удивилась, что высказалась, не задумываясь.

- Нет, мне по фигу, - она быстрыми движениями положила в него свои вещи, которые до этого я извлекла, а затем принялась сушить голову полотенцем.

Кто ты и что сделала с моей сестренкой?

- Точно?

- Угу. Мне не до тебя. У меня другие планы. Я тороплюсь.

- Куда?

-Туда, - передразнила она мой тон.

Скинув халат, она влезла в широченные джинсы, висящие на попе так, что видно нижнее белье, а сверху надела белую майку, длинную настолько, что она прикрывает это безобразие. Подошла к зеркалу и подвела глаза черным карандашом, на оба запястья намотала эластичные бинты голубого цвета, на ноги одела удобные высокие белые кроссовки, достав их с полки бокового шкафа, которого раньше здесь определенно не было. Но в интерьер комнаты он вписывается настолько органично, что я его бы и не заметила, если бы не наблюдала за Соней. А содержимое полок шкафа впечатлило мой неискушенный взгляд. Восемь полок кроссовок и кед. И, судя по эмблемам, фирменных.

- Ничего себе, куда тебе столько? - не смогла я сдержать вопроса.

- Носить, - посмотрела на меня, как на умалишенную, сестренка.

- Каждый день новые?

- Эй, - стукнула она ладошкой по моей потянувшейся к серебристой паре кроссовок руке. - Я тебе простила рюкзак, но это, - она обвела полки рукой. - Это неприкосновенно! Ясно? Не дай бог, хоть шнурок пропадет... Короче, я тебя предупредила. И вообще, ты себя в зеркале видела? Пахнешь ты сладко, но выглядишь... гадко!

И, накинув на плечо рюкзак, с все еще мокрой головой, она выскочила в коридор, спеша куда-то на ночь глядя. Она ушла, а я обтерлась полотенцем, тогда вернулась Леся с загадочным видом и блаженной улыбкой на губах. Она медленно вплыла в комнату, грациозно уселась на краешек кровати и наконец-то очнулась, увидев мое недоуменное лицо, ответив на немой вопрос:

- Я только что встретила мужчину своей мечты.

- И когда ты только успела? Я не слышала, чтобы входная дверь открывалась или закрывалась.

- А?.. Нет, я не выходила. Он сам пришел. Он такой, такой идеальный. А какой у него голос... Просто сказка...

- Постой, - перебила я, смекнув, кого она увидела. - Ты сейчас не о моем папе, да?

- Папе? Почему папе? Нет. Хотя он папа. Но не твой. Это твой дядя. Он чудесен. А как он говорит... Я таю от его голоса...

Дядя Макс идеал? Конечно, возможно такое предположить, но я всегда считала, что лишь в искаженной реальности, в зазеркальном мире нелепостей. А еще я никогда ранее не слышала таких восторженных вздохов и реплик с ее стороны хоть об одном парне или мужчине. Разумеется, я имею в виду из тех, какими она делится со мною. Ведь за глаза они все - чмошники, козлы позорные, лохи на мопеде, да кто угодно, но мало кто из них удостаивался хотя бы незначительного - красавчик, милашка, симпатяга. Подобные комментарии предназначены лишь тем, кого можно идеализировать, например, Джуд Лоу или Брэд Питт, ведь никогда не узнаешь какие они в жизни, их можно представлять какими угодно, приписывая им самые неожиданные качества. Зато в лицо она скажет то, что они хотят услышать. О том, что она говорит о своем парне, вообще лучше промолчать, комментарии настолько предвзяты и тенденциозны, что по ним можно написать книжку ругательств. А сейчас я слышу нечто невероятное, она хвалит мне мужчину. Это серьезно. Или же шутка? Максим совсем не урод, но и далеко не красавец. Его красота - ум, как пишут его фанаты в своих многочисленных письмах. И голос у него самый обычный. А может, это я его прибедняю, относясь к нему, как к дяде, и ни разу не взглянув как на мужчину? Но если бы я смотрела на него с этой позиции - вот это было бы странно.

- Дядя?

- Да... - в ее голосе разлито тепло горячего шоколада, видимо, все плохо.

Я прикрыла глаза, попытавшись переварить информацию.