— К сожалению, Алезия не имеет того уникального расположения, благодаря которому выстояла Герговия. Где неприступные стены? Где непроходимые пути? Говорю еще раз: Герговию ни в коем случае нельзя сравнивать с Алезией. Поверьте мне на слово, есть одна вещь, в которой римляне разбираются гораздо лучше, чем любые другие народы, живущие под солнцем, — это планирование осады и непосредственно осада городов!

— Он не сможет долго вести осаду Алезии, — рассмеялся Верцингеториг, — потому что у римлян вот-вот закончится продовольствие. Точно так же, как у стен Герговии, днем и ночью небольшие отряды наших всадников будут постоянно атаковать римлян, убивать их центурионов и не давать легионерам спать спокойно.

— Не знаю, — осторожно ответил я. — Тебе следует принять во внимание тот факт, что с севера приближаются войска Лабиэна. Он собирается объединиться с силами Цезаря.

— Лабиэн не дойдет до Алезии. Его солдаты умрут от голода, — заявил один из офицеров.

— Верцингеториг, почему ты не хочешь снова прибегнуть к той тактике, которая уже принесла тебе успех? Твои войска должны постоянно находиться в движении. Избегай битв. Пусть римляне умирают от голода, пусть их легионеры поднимут восстание!

— Если Цезарь останется в живых и покинет Галлию, то однажды он вернется с двадцатью легионами. Победить Цезаря — значит убить его! — воскликнул царь арвернов. — Мы должны уничтожить его самого и все легионы, находящиеся под командованием проконсула. Пусть именно под Алезией римляне потерпят самое страшное поражение за всю историю. Более того, я не согласен с тем, что Цезарь был вынужден снять осаду Герговии и потерпел неудачу только из-за того, что город удачно расположен. Частые набеги моих конных отрядов держали римских солдат в постоянном страхе. Цезарь понял, что он должен отступить. К тому времени, когда здесь будут легионы Лабиэна, войска проконсула, ведущие осаду Алезии, понесут огромные потери. Тут, за городскими стенами, мои войска обеспечены всем необходимым. А у Цезаря скоро закончатся припасы, у них не останется даже корки хлеба!

Когда на следующее утро я проснулся и поднялся на городскую стену, у меня появилось дурное предчувствие. Цезарь и не думал уводить свои войска от Алезии. Нет, его солдаты взяли в руки лопаты и начали копать рвы. Вокруг всего города.

Под руководством Мамурры римляне построили укрепление длиной двенадцать миль. Трудно в это поверить, но упрямый Юлий решил окружить Алезию кольцом из рвов, насыпей и частокола. На приблизительно одинаковом расстоянии друг от друга возвышались выросшие буквально на глазах башни. Я не мог в это поверить — не хотел верить! — но теперь в ловушке оказались кельты… Верцингеториг решил, что медлить нельзя. Большую часть своей кавалерии он вывел за стены города, поскольку, находясь в Алезии, всадники не могли ему пригодиться. Царь арвернов правильно оценил свое положение: чем меньше воинов ему придется кормить, тем дольше кельты смогут продержаться в Алезии. Офицерам кавалерии он отдал приказ собирать по всей Галлии воинов и вернуться с ними назад, под стены города. Царь арвернов считал, что именно здесь состоится битва, которая решит судьбу кельтского народа.

Цезарь не смог сдержать натиска кельтской конницы, и большей части всадников удалось прорваться. Теперь тот факт, что в Галлии в ближайшее время соберется еще одно кельтское войско, уже ни для кого не был секретом. Но проконсул не собирался отступать, нет, он отдал приказ начать сооружение еще одного кольца укреплений, чтобы иметь возможность отражать атаки кельтов, которые в ближайшее время должны были собраться здесь со всей Галлии. Вновь солдаты Цезаря копали рвы и делали насыпи. Некоторые участки защищал высокий частокол, словно из ниоткуда появлялись сторожевые башни. Перед обращенной наружу линией укреплений римляне соорудили множество волчьих ям и разнообразных ловушек, которые служили для того, чтобы наносить ранения лошадям, останавливая тем самым продвижение кавалерии.

Между этими двумя кольцами защитных сооружений находились пятьдесят тысяч легионеров, семь тысяч всадников и все их припасы. Цезарь решил сражаться с кельтами их же оружием. Теперь только время могло показать, чьи припасы закончатся раньше и кто погибнет от голода.

— Ведь ты предсказывал мне победу, друид! — воскликнул Верцингеториг, когда мы, стоя на городской стене, смотрели на костры римских легионеров, разведенные на полоске земли между двумя линиями укреплений. Ночь была такой темной, что, стоя в нескольких шагах от царя арвернов, я лишь с трудом различал его силуэт на фоне черного неба. Я никак не мог понять, как Цезарю, который находился, казалось бы, в совершенно безвыходной ситуации, удалось придумать такой дерзкий план. Как и раньше, он поставил на карту свою жизнь. Все или ничего! Похоже, проконсул решил не изменять этому принципу. В очередной раз Цезарь отважился бросить вызов судьбе и испытать терпение богов.

— Ты ошибаешься, Верцингеториг, я никогда не утверждал, будто ты обязательно одержишь победу. Я всего лишь говорил, что Цезаря можно победить. Но я не говорил, что ты победишь его.

— Но я помню твое предсказание! Ты сказал, что я могу одержать победу!

— Да, именно так я и сказал. Но я не говорил, что ты ее одержишь.

Взглянув на Верцингеторига, я понял, что он злится на меня за такой ответ. Он повернулся ко мне боком и оперся рукой о массивную крепостную стену. Вдруг небольшой камень выпал из кладки и полетел вниз. Через мгновение мы услышали глухой удар о землю. Рассматривая это, на первый взгляд, незначительное происшествие с точки зрения кельта, который во всем пытался увидеть знак богов, можно было подумать, что удача отвернулась от царя арвернов.

— Сегодня ночью я должен принять очень непростое решение, — сказал Верцингеториг и бросил на меня испытующий взгляд. Я догадался, что последствия этого решения коснутся и меня. — На данный момент за этими проклятыми стенами Алезии находятся восемьдесят тысяч кельтов. И у нас почти не осталось припасов.

Я вновь взглянул на костры легионеров, мерцавшие в темноте. Цезарь сделал все возможное, чтобы обеспечить провиантом своих солдат, и ему удалось достичь своей цели. Наверняка в лагере римлян царило приподнятое настроение.

— Каждый, кто не может держать в руках оружие, должен до рассвета покинуть Алезию, — сказал вдруг Верцингеториг. Затем он обнял меня и пожелал удачи.

За историю человечества в головах людей не раз рождались идеи, ради которых в жертву приносились целые народы. Есть и такие замыслы, которые заставляют человека поступиться всеми своими принципами и забыть о том, во что он свято верил раньше. Незадолго до рассвета я оказался у городских ворот в толпе причитающих женщин и плачущих детей. Все мы были обречены на смерть. Мы медленно проходили через ворота навстречу своей погибели. Многие старики были больны или слабы настолько, что не могли идти самостоятельно. Их поддерживали женщины. Я никому не мог помочь, поскольку должен был соблюдать особую осторожность, чтобы не рухнуть на землю, ведь моя больная левая нога могла в любой момент сыграть со мной злую шутку. Кто-то подталкивал меня в спину, со всех сторон доносились проклятия и плач. Кто-то умолял дать ему немного еды. Шедший рядом со мной старик просил, чтобы кто-нибудь из воинов бросил ему одеяло…

Наконец, случилось то, чего я больше всего опасался. Не заметив выбоины, я ступил в нее левой ногой, потерял равновесие и упал на землю, словно срубленное дерево. Я не хотел подниматься, хоть дядюшка Кельтилл и учил меня, что каждый раз, когда я упаду, мне нужно тут же встать на ноги. Но я не испытывал желания идти вперед, просто не видел в этом смысла. Впереди нас ждало внутреннее кольцо защитных сооружений, возведенных солдатами Цезаря. И смерть. Нет, спасения не было. Критские лучники стояли за частоколом и на сторожевых башнях. Каждого, кто приближался ко рву, тут же пронзали несколько стрел. Оказавшись за городскими стенами, я сел прямо на землю и прижал к себе Люсию. Толпа изгнанных приближалась к укреплениям римлян.