Уже через несколько часов все легионеры до единого говорили только о несметных сокровищах и трусливых варварах, которые бегут куда глаза глядят, едва узнав о приближении римской армии. Солдаты шагали так бодро, словно перед этим они несколько дней отдыхали и ели самую лучшую пищу. Все они хотели как можно быстрее уничтожить племя спасающихся бегством нервиев и присвоить себе их богатства.
Всего через несколько часов мы достигли Сабиса. Слева от нас находился поросший густым лесом холм, а справа — пустынная возвышенность, на которой разведчики предложили разбить лагерь. Цезарь отправил всадников, сопровождаемых лучниками и воинами с пращами, на разведку. Но создавалось такое впечатление, будто эта местность ничем не отличалась от тех земель нервиев, по которым нам уже доводилось проходить: нигде не было ни души. Могло показаться, что мы каким-то образом оказались в царстве мертвых. Только теплый ветер, прорывавшийся между двумя возвышенностями в долину, заставлял березы и кусты покачиваться, создавая иллюзию, будто здешний пейзаж живет какой-то своей особенной жизнью. И вдруг неожиданно, словно гром среди ясного неба, послышался боевой клич кельтов. Из леса выскочили всадники. С оглушительными криками они ринулись навстречу кавалерии Цезаря. Но едва римляне успели перестроиться в боевой порядок, как нервии тут же отступили. Они исчезли в полумраке леса так же внезапно, как и появились.
Однако буквально через несколько мгновений нервии вновь атаковали. Они с ожесточением набросились на римских и эдуйских всадников, сея панику и смятение среди воинов, которые были не готовы к нападению. Многие римляне и эдуи — смертельно раненные или уже мертвые — падали с лошадей на землю, даже не успев достать оружие. Произведя опустошение в рядах римской кавалерии, нервии вновь исчезли в лесу. Несмотря на численное преимущество, римляне не решились преследовать их. После этого досадного происшествия Цезарь отдал приказ изменить месторасположение всадников и пехотинцев во время марша. Шесть проверенных в боях легионов — около тридцати тысяч солдат — отдали другим легионерам или сложили на телеги поклажу, которую они несли, и, сформировав боевое построение, зашагали в передней части колонны.
Я ехал верхом рядом с Цезарем, поскольку он настаивал на том, чтобы я все время находился поблизости. Иногда мне казалось, будто я для проконсула нечто вроде книги, которую он читает, когда ему это интересно, а как только пресытится ею, откладывает в сторону. Кроме того, думаю, что к тому времени, когда началось второе лето Галльской кампании, проконсул уже полностью доверял мне. Цезарь высоко ценил мои знания и эрудицию. Слушая мои ироничные замечания, он испытывал настоящее удовольствие и терпеливо сносил критику в свой адрес, поскольку глубоко в душе понимал, что я — его верный друид. Должен признать, у него были на то основания. Я больше не злился на проконсула из-за того, что он ездил на Луне, великолепной кобыле, принадлежавшей Нигеру Фабию, ведь Цезарь не был виновен в смерти купца, а я понимал, что, скорее всего, никогда не узнаю, на чьей совести это подлое убийство — Кретоса, Сильвана или Махеса.
— Друид, если бы ты велел кому-нибудь разом проглотить целого вепря, пойманного в здешних лесах, то этот человек ни за что в жизни не смог бы сделать этого. Ни под страхом смерти, ни за баснословное вознаграждение. Если же разрезать вепря на небольшие кусочки, которые можно легко прожевать, и дать тому же человеку достаточно времени — скажем, пару недель — то он без труда съест все мясо, — рассуждал Цезарь. — У вас, кельтов, гораздо больше воинов, чем у меня. Возможно, ваши воины отважнее и сильнее, чем мои легионеры. Если бы вы превратились в огромного вепря, имя которому Галлия, то, скорее всего, были бы непобедимы. Но вы враждуете друг с другом…
— Нет, Цезарь, — возразил я, — кельты — свободолюбивый народ. У нас нет Рима, который указывал бы всем нам, что можно делать, а чего нельзя. В Галлии невозможно установить централизованное управление, которое хотя бы отдаленно напоминало вашу, римскую систему власти. Или, может быть, ты думаешь, что способен заставить стадо диких галльских кабанов выстроиться клином и маршировать в ту сторону, в которую ты ему прикажешь идти?
— Возможно, ты прав, друид. Но в то же время я понимаю, что ты заблуждаешься. Вы не хотите подчиняться централизованной власти, а это значит, что у вас никогда не будет организованной, боеспособной и дисциплинированной армии. Более того, не желая выполнять указы, которые издавались бы в галльской столице, являвшейся неким подобием Рима, вы сами приближаете свое поражение — именно по этой причине вам придется подчиниться воле Рима. А централизованная власть, которую вы так и не смогли создать в Галлии, будет навязана вам нами, римлянами. И править вами будут мои соотечественники. Какой из всего сказанного можно сделать вывод? Из-за того, что вы не захотели создать галльскую централизованную систему управления, вы будете вынуждены подчиняться власти, центром которой является именно Рим.
Проконсул был прав, и я не смог противопоставить его рассуждениям ни одного разумного аргумента. Тем не менее я решил попытаться возразить ему, чтобы хотя бы досадить…
— Откуда у тебя такая уверенность в том, что твои враги не смогут взять с тебя пример? — спросил я после того, как мы некоторое время помолчали.
Цезарь лукаво усмехнулся и оперся обеими руками на круп лошади у себя за спиной. Он предпочитал ездить верхом именно таким образом, если позволял рельеф местности. Затем, сжав кулаки, он уперся ими в край кожаного седла, чтобы сидеть прямо, а не запрокинувшись назад. Цезарь смотрел вперед, стараясь в то же время не выпускать из виду холмы и лес по левую руку от него. Он больше не боялся нервиев, скрывавшихся за деревьями и кустами. Цезарь давно понял, что кельты стараются не вступать в бой на открытой местности и будут как можно дольше избегать битвы, ограничиваясь кратковременными вылазками.
— Конечно, любой народ, который Цезарю удастся подчинить своей воле, сможет кое-чему научиться у Цезаря. Но запомни, друид, они смогут научиться только тому, что Цезарь знал еще вчера. А этого слишком мало, если они хотят выиграть битву завтра.
Теперь при всем моем желании я не мог ничего возразить. Разве есть что-нибудь более убедительное, чем вера в успех?
Тем временем отдельные когорты уже достигли места, на котором было решено разбить лагерь, и стали размечать местность, выполняя приказы трибунов, а также некоторых центурионов, чтобы остальные когорты могли сразу же начать возводить укрепления. Как только прятавшиеся в лесу нервии увидели наш обоз с вещами, состоявший из множества тяжело груженных телег, они словно хищники помчались вниз по склону к плохо защищенным возам, стоявшим между двух холмов у реки. Как только кельтские всадники выехали из леса, римская кавалерия бросилась врассыпную, словно стая испуганных птиц.
Тем временем вторая часть многочисленного отряда нервиев, так же стремительно спускавшаяся вниз по холму, быстро переправилась на другой берег реки. Воины тут же поднялись на гребень противоположного холма, чтобы атаковать легионеров, которые начали строить укрепления. Цезарь велел развернуть вексиллу — пурпурное знамя полководца. Началась битва.
При помощи туб отдавались приказы отдельным когортам, все еще выстроенным в походную колонну. Паника быстро улеглась. Буквально из ниоткуда, из хаоса возникли небольшие подразделения, которые быстро и организованно перестроились в слаженную формацию. Те легионеры, которые уже начали возводить укрепления и копать ров, тут же бросили топоры и лопаты, чтобы достать свои гладиусы. Те же, кто удалился от лагеря на довольно большое расстояние, чтобы рубить деревья для частокола, со всех ног бросились назад, держа свое оружие наготове, хотя у них не было времени надеть снятые кольчуги. Словно полчище муравьев, нервии вгрызались в организованные ряды римлян, которые пытались как можно быстрее выстроиться в боевой порядок. В первую очередь кельты атаковали легионеров, отдававших при помощи туб приказы отдельным когортам — в них летели стрелы и копья, их стаскивали с лошадей, чтобы, повалив на землю, перерезать горло. Цезарь пришпорил свою кобылу и помчался во весь опор к десятому легиону, оказавшемуся в крайне затруднительном положении. Я видел, как он скакал от одного центуриона к другому и кричал на своих солдат. Одно из копий, брошенных кем-то из атаковавших нервиев, едва не сразило проконсула. Я развернул свою лошадь и галопом поскакал назад, лавируя между тушами убитых вьючных животных и горящими телегами. Какофония стонов и диких криков сводила меня с ума. Оказавшись наконец в задней части обоза, где пока что не было ни одного нервия, я с удивлением отметил, что на мне не было ни одной царапины. Лучники убили нескольких заложников, которые попытались бежать. Внимательно осмотрев все телеги, я увидел Криксоса и Ванду — они скакали прочь от обоза, чтобы как можно быстрее оказаться в безопасности. Я пришпорил свою лошадь и присоединился к ним. Мы галопом поднялись на ближайшую небольшую возвышенность и начали наблюдать за ходом битвы.