И тогда уже мама нашла себе другого. Нашла моего папу. Папа курил, пил, но имел идеалы. Сейчас папа подрастерял идеалы, но он все еще верен себе. А это, по словам папы, для писателя самое главное, если писатель хочет оставаться писателем. А мой папа писатель, и он очень хочет остаться писателем. А пока он мало пишет и много пьет. Пьет, а потом плачет и говорит, что это от стыда. И все время просит у меня прощения. Я у него спросила: «Папа, это такая игра?». Я думала, что прощения просят для того, чтобы больше не делать такого, за что тебе потом будет стыдно.

У взрослых, оказывается, все иначе. Папа неудачный писатель, но человек он очень хороший. Добрый, и меня любит «больше жизни». Я папу тоже люблю, но жизнь все же люблю больше. В жизни столько интересного, столько удивительного, столько всего. В жизни у меня и папа, и мама, и умершая бабушка, и сосед Андрюшка, хозяин огромной овчарки, и Чита, и дождь, и солнце, и даже враги. А как это так, всю эту огромную жизнь сделать меньше меня? У папы это получалось.

Жизнь у него действительно, была малоинтересная. Жил он на те деньги, которые мама ему давала на мое содержание. Как только она уходила, он делил деньги на две половинки и говорил: «Эта часть нам с тобой на еду, а эта часть мне на пропой». Я с ним не спорила. К еде я всегда относилась равнодушно, я могу неделями ничего не есть и буду сыта. Такая у меня «конституция», как говорит папа. А он все мечтал написать «настоящую книгу» и разбогатеть. Он говорил, что такая книга пишется лет пять-шесть, то есть столько, сколько я живу на свете. Это мне еще одну такую жизнь нужно было бы прожить, чтобы дождаться его «настоящей книги».

Я сказала ему:

- Пиши сказки. Сказки всем всегда нужны, с ними скорее станешь богатым и знаменитым.

- Нет. Сказка мне не по силам, - возразил папа. – Чтобы сказки писать… Проще солнце с неба достать.

Я поняла, что ему сочинять их трудно. А мне не трудно, я бы сочиняла и сочиняла. Сначала сочинила бы сказку о том, как мы папу излечили от пьянства. «Посадили его в стиральную машину и крутили три дня и три ночи, пока он не стал, как новенький. Затем вместе с ним в пещере у гномов достали самый красивый алмаз, а у рудокопов золото. И сделали такое красивое кольцо для мамы, что никакому ювелиру не снилось. И мама сразу от ювелира ушла и вернулась к папе. И мы втроем, вместе с Читой поехали на пароходе в путешествие вокруг Земли. А путешествие длилось круглый год, и на пароходе всегда было лето. Зима гналась за нами, а мы от нее убегали. А когда вернулись домой, то и дома уже было лето. И стали мы жить счастливо». Вот какие сказки сочиняю я каждый день, но никто об этом не знает.

Скоро я пойду в школу, и начнется для меня бессрочная каторга. Десять самых лучших лет будут выброшены из жизни. Так жила бы себе и жила беззаботно. И кто это только придумал, что человеку обязательно нужно ходить в школу и учиться? Тот, кто учится в школе, ни умнее, ни лучше не становится. А считать и писать можно выучиться и без уроков. В школе веселых и добрых детей превращают в умных и злых взрослых. Там кругом обман. Учителя говорят ученикам: «Не надо быть веселым и добрым – это в жизни не пригодится, а надо слушать учителей и все за ними повторять. И заставляют зубрить учебники. Говорят, что это принесет счастье. Но это счастья не приносит. Я это точно знаю. Не видела я ни одного школьника счастливым.

Папа говорит, что учатся для того, чтобы стать взрослыми. А если я не желаю быть взрослой? Среди взрослых я тоже счастливых не видела. Кто кричит, кто плачет, кто пьет водку и ходит потом по улицам, качается. Все мучаются. А зачем они стали взрослыми? Ведь от этого же все беды. Женятся, разводятся. Сами мучаются и мучают меня.

Мама, когда жила с нами, говорила, что пить и курить плохо, что курят и пьют только плохие, опустившиеся люди. Куда эти люди опустились, она не уточняла. На вид они были похожи на других и ходили по улицам, как и все нормальные. Сама же она вышла замуж за моего папу, который пил и курил. И когда я у нее спросила, зачем она вышла замуж за опустившегося, то она сначала разозлилась и сказала: «Посмотрю, какой у тебя будет», а потом сообразила, что говорит с «ребенком», который ничего не понимает и сказала: «У него тогда были идеалы, были достоинства, которые перевешивали табак и алкоголь».

Вскоре после этого разговора ювелир подарил маме кольцо с самоцветом, и в нашем доме был скандал. Папа кричал, плакал, пил водку, курил, а мама взяла чемоданы и ушла к ювелиру.

Меня ни о чем не спросили и даже слушать не захотели. Дети никому из взрослых не нужны. Взрослые заводят детей только для того, чтобы под старость было кому стакан воды подать. А зачем им под старость стакан воды? Я не замечала, чтобы бабушка в старости пила воду. Все больше чай с молоком, да кефир. А простую воду – нет, не пила.

Если говорить правду, то и взрослые никому из детей не нужны. От них только одно беспокойство. Без них, надо признать, ни в зоопарк, ни в кино не пускают. Да и в магазине без взрослых ничего не продадут. А так они не нужны. Лучше всего мне тогда, когда в квартире остаюсь одна. Я бегаю, играю, придумываю себе разную необыкновенную жизнь. И мне хорошо, весело, словами этого не передать.

А больше всего, как говорит папа, «сильнее жизни», я люблю смеяться. Смеюсь всегда. Иногда вслух, иногда про себя. У меня легко и просто это получается. И всем, кроме мамы и папы мой смех нравится, не кажется дурацким. Они, наверное, думают, что я смеюсь над ними. Над тем, что они на жизнь свою махнули рукой. А зачем махнули? И почему над этим смеяться неприлично? Я думаю, что, если смешно, то можно смеяться. Если радостно, то нужно радоваться. А то стану, как папа и мама и их «бывшие друзья». Они не смеются даже тогда, когда очень смешно. Они разучились радоваться.

У меня своя жизнь. Я пока на нее не махнула рукой. А если говорить всю правду до конца, то я ребенком себя не считаю. Скорее, мои родители являются капризными, плаксивыми и беспомощными детьми. Они не знают, зачем живут и зачем им стоит жить. Через слово об этом говорят. А я знаю, зачем живу и зачем мне стоит жить. Знаю, но им не говорю, чтобы не раздражать. И никогда при них я не называю себя взрослой, чтобы не насмешить до смерти. Хотят считать меня неразумным ребенком, пусть считают. Так спокойнее и им, и мне. А как оно на самом деле, вы знаете.

24. 12. 2008 г.

Афанасий Пузин

Я, Афанасий Пузин, простой, средний человек, без ярко выраженных индивидуальностей. Но, у меня есть собственное мнение и свой особый взгляд на всё. К вопросам брака и семьи я отношусь осторожно. Мне думается, что молодые, помимо чувств, не всё же им парить в эмпиреях, должны уметь твёрдо стоять на ногах. Должны уметь, в хорошем смысле слова, щёлкать пальцами на счётах. Это не то, что бы думать: «А сколько там, в кармане у мужа или жены?». Здесь смысл другой. Не в карман предлагаю заглядывать, а в мысли и в душу. И, прежде всего, в свою

Каждый должен искать свою дорогу в браке, в союзе с избранным человеком. Постоянно размышлять. А, удобно ли будет жене идти рядом со мной? Чем я могу ей помочь? И сможем ли вообще куда-либо идти, спустившись на землю с небес?

Думается мне, что такие вопросы влюблённые постоянно должны задавать друг другу. Мне видится, что несчастные браки, все, или почти что все, были заключены наспех. Не думали люди о том, о чём я сказал. Конечно, когда в руке её рука и тепло, растекается по телу, трудно соображать, но оставшись наедине с самим собой, это сделать можно.

И ещё хочу дать совет - не читайте книг. Вот говорят, чтение развивает. Не верьте. Соседка читала с шести лет, испортила зрение. Прочла тысячи книг, а всё равно осталась тёмной, неразговорчивой, глупой. Вот тебе и развитие. А я книг не читал, до всего дошёл своим умом и обо всём на свете умею рассуждать.

Вот для чего, к примеру, нужны сексологи? Всякие, понимаешь, сексопатологи? Знаете? Нет, не знаете. Они нужны для того, что бы учить людей жить с нелюбимыми и как-то, хоть как-то, вести с ними интимную, говоря по - научному, половую жизнь.