- Я воспользуюсь первой же возможностью уехать.

- По-моему, вы собирались после свадьбы остаться с Маргаритой.

- Она просила меня об этом, но, думаю, я вернусь в Англию.

- Красиво ли это будет с вашей стороны после всего того, что мы пытались сделать, чтобы понравиться вам?

- Это вы сами делаете невозможным мое пребывание здесь.

- О, жестокая кузина! - пробормотал граф, затем сказал: - Вы должны познакомиться с Робером. Пойдемте.

Я и сама с нетерпением ждала этого, и, когда меня представили юноше с открытым лицом и милой улыбкой, была приятно удивлена. После Маргаритиного описания прожорливого мальчишки я ожидала встретить толстого самовлюбленного коротышку. Ничего подобного. Робер де Грассвиль был высок и изящен, и, что мне понравилось больше всего, у него было доброе выражение лица.

Я почувствовала, что он, так же, как и Марго, переполнен волнующим ожиданием, и ощутила прилив симпатии к этому юноше. Он немного поговорил со мной, в основном о лошадях и жизни в провинции, затем партнер по танцу подвел к нам Марго.

- Вижу, вы уже познакомились с нашей кузиной, господин де Грассвиль? - сказала она.

Мне показалось, что это обращение слишком официально, учитывая предстоящее в скором времени бракосочетание, но, судя по всему, так было принято. Юноша ответил, что несказанно рад знакомству со мной.

Граф прошептал:

- Сожалею, что вынужден покинуть вас. Увидимся позднее.

- Пойдемте в обеденный зал, - предложила Марго и повернулась ко мне. - Объявление будет сделано за ужином. Минель, ты должна пойти с нами. Вы с Робером просто обязаны подружиться.

Я с облегчением увидела, что ей понравился Робер и она собирается узнать его поближе. Разумеется, я не могла утверждать, что они полюбили друг друга с первого взгляда. Ожидать этого было бы уж слишком, но, по крайней мере, молодые не настроились не любить друг друга.

Гости потянулись в новый зал, где были накрыты столы, и красота открывшейся картины вновь поразила меня. Я никогда не видела столь изысканно расставленной еды. Всего было в изобилии, дворецкий и лакеи в ярких ливреях цветов Фонтэн-Делибов казались частью обстановки.

Вино, как я знала, было с собственных виноградников графа, и, вспомнив голодающих крестьян, живущих неподалеку, я с облегчением подумала: хорошо, что они не видят этого стола. Я оглянулась, ища Леона, так как мне стало интересно, не пришла ли к нему та же мысль, но его нигде не было видно. Зато я увидела Габриэллу и ее брата. Габриэлла смотрелась очень красиво в сверкающем платье, слишком броском, на мой вкус, но подходящем к ее ярким красивым чертам. Этьен, находившийся рядом с матерью, явно гордился ею.

Робер, Марго, я и еще один юноша, друг Робера, сели за столик у окна.

Быстро завязалась непринужденная беседа, и я вновь с облегчением заметила, что Марго вовсе не несчастна. Стоило ей только свыкнуться с мыслью, что мужа ей выберут - а ей это внушали с детства, - и она поняла, что нельзя представить себе более очаровательного молодого человека, чем Робер де Грассвиль.

Во время ужина граф объявил о помолвке. Это известие было встречено аплодисментами, и Марго с Робером вышли к графу принимать поздравления. Я осталась за столом, занятая беседой, прошло еще несколько минут - и внезапно сзади раздался шум, заставивший меня обернуться. Я сидела прямо у самого окна и увидела за ним лицо… заглядывающее внутрь.

Мне показалось, что это был Леон.

Лицо исчезло, а я продолжала смотреть в окно, как вдруг тяжелый камень разбил вдребезги стекло и влетел в зал.

Последовала краткая тишина, затем раздались испуганные крики и звуки бьющегося стекла и посуды.

Я в ужасе отпрянула назад. Граф бросился к разбитому окну и выглянул на улицу. Затем он крикнул лакею:

- Обыскать сад! Спустить собак!

Несколько мгновений гул голосов не смолкал. Но вот граф заговорил вновь.

- Судя по всему, ничего серьезного. Проделки какого-то оборванца. Будем продолжать, словно этого неприятного инцидента не было.

Его голос звучал как приказ, и я поразилась, как эти знатные гости безропотно подчинились графу.

Я села на свое место. В последнее время эта проблема заявляла о себе снова и снова - недовольство не имеющих средств для безбедной жизни и зависть к купающимся в роскоши.

Но больше всего меня беспокоило воспоминание о лице, на краткий миг увиденном в окне. Да нет же, это не мог быть Леон.

- Это входит у черни в привычку, - заметил мой собеседник. - Подобное происходило всего лишь на прошлой неделе у де Курси. Я там обедал, и камень влетел прямо в окно. Но это было в Париже.

Я увидела, что к нам подходит Леон, и у меня неистово заколотилось сердце.

- Какая мерзость, - сказал он, садясь напротив меня. Я взглянула на его туфли. На них не было ни соринки. Похоже, невозможно допустить, что еще несколько минут назад он был на улице. Весь день шел дождь, и трава еще была сырой, так что от нее наверняка остались бы следы.

- Надеюсь, вы не испугались, - сказал мне Леон.

- Все произошло настолько быстро…

- Но вы были у самого окна. На первой линии огня.

- Кто посмел сделать это? - спросила я, глядя Леону прямо в лицо. - Какой от этого прок?

- Несколько лет назад все сказали бы, что это сделал безумец. Теперь все по-другому. Это просто форма выражения народного недовольства. Давайте вернемся в старинный зал. Там сейчас танцы.

Я попрощалась с молодым человеком, сидевшим со мной за столом, и мы направились в старинный зал. Я чувствовала облегчение. Я ошиблась, это не мог быть Леон.

Я была рада этому, так как он начинал все больше нравиться мне.

Я удалилась в свою спальню. Платье уже было скинуто на кровать, а распущенные волосы рассыпались по плечам, и тут раздался стук в дверь.

Я вскочила, с ужасом подумав, что это граф.

Вошла Марго.

- О, ты уже разделась, - сказала она. - Однако мне необходимо поговорить с тобой. Я должна. Сегодня ночью я не засну.

Она села на мою кровать.

- Что ты думаешь о нем, Минель?

- О Робере? Я нашла его очаровательным.

- И я тоже. Забавно, не правда ли? Я думала, он будет просто ужасен. Ты оказалась права… но, конечно же, ты всегда права, не так ли? По крайней мере, ты так считаешь. Если мысленно нарисуешь себе жуткую картину, действительность приятно поразит. Но Робер все равно понравился бы мне. Когда я танцевала с ним, мне хотелось… о, как бы мне хотелось… чтобы я никогда не влюблялась в Джеймса Уэддера.

- Теперь поздно сожалеть об этом. Что сделано, то сделано, и ты должна обо всем забыть.

- Ты думаешь, я смогу?

- Не полностью. Думаю, временами это будет к тебе возвращаться.

- Если сделаешь неверный шаг, его не исправишь до конца жизни.

- Без толку говорить об этом.

- Знаешь, Минель, думаю, я смогла бы забыть, что вообще видела Джеймса Уэддера… если бы не Шарло. Что мне делать, Минель? Рассказать ли мне все Роберу?

Я молчала. Как можно давать совет в таком вопросе? Откуда мне знать, что будет лучше для счастья Марго и Робера? Я избрала компромиссный вариант.

- Полагаю, пока ничего не надо делать. Подожди немного. Со временем вы с Робером станете понимать друг друга. Дружба, любовь, терпимость - все это появится между вами, и, возможно, ты сама поймешь, когда наступит пора все ему рассказать.

- А Шарло?

- О нем хорошо заботятся. Я в этом не сомневаюсь.

- Но как бы мне узнать наверняка?… Если бы я только могла увидеть его.

- Это невозможно.

- Ты говоришь прямо как Анет. Нет ничего невозможного. Скоро я поеду в Париж. Да, поеду. Там я остановлюсь в папином дворце, мы будем развлекать Грассвилей, а затем вернемся сюда, и состоится свадьба. Ты поедешь в Париж вместе со мной. Там у нас будет возможность.

- О чем ты?

- Я имела в виду возможность найти Шарло. Если я увижу, что ему хорошо, он счастлив и за ним ухаживают добрые люди, я успокоюсь.

- Но как ты сможешь это сделать? Ты ведь не знаешь, где он.