А вот вчера все было по-другому. Тот последний поцелуй, который Евгения подарила ей на ночь, был не просто нежным. Она словно спрашивала у девушки, хочет ли та чего-то больше. Но, получив ответ, просто ушла. И Яна боялась спросить у себя, что бы случилось дальше, если бы она не выпустила так легко Евгению из своих объятий. Или пошла бы за ней в спальню. Девушка обхватила руками голову, осознавая, что они обе вчера хотели одного и того же. И это было очень странно и неправильно.

Ее настигали вопросы, от которых она убежала вечером, и все они были очень неудобными, сложными и кололи ее без того измученную сомнениями душу. «Кто такая Таисия? Что за облака двух цветов? Правда ли, что Евгения их видит? Как получилось, что она не увидела черного облака за моей спиной? И Таисия тоже, ведь она подтвердила то, что видела Евгения, и лишь сказала ей о какой-то возможной угрозе? Как вышло, что босс столько лет не разговаривала с собственной, очевидно, уже очень немолодой матерью? Почему никто из них не сделал попытки к примирению? Или все-таки делал, только неудачно? Почему Евгения вышла замуж за бандита? И как она пережила потерю мужа? Что она чувствует ко мне? И как мне теперь относиться к ней?»

В приемной было по-прежнему шумно, и девушка вышла к коллегам. Было даже неплохо, что в приемной творилось такое безумие: им Яна легко могла оправдать сегодняшнюю неспособность работать.

К своей радости, она заметила в комнате Панина: парень держался скромно в сторонке. Белоснежная хлопковая футболка Сергея, судя по неуклюжим «стрелочкам» на рукавах, была тщательно отутюжена, прическа – непривычно аккуратной для пятничного дня, и даже очки не могли скрыть нежности, с которой он смотрел на хрупкую именинницу. А Эля, удивительно женственная в струящемся шифоновом сарафане на длинных бретельках, подчеркнуто старалась отводить взор от его счастливого влюбленного лица. «Куда только делись все ее иголки? – подумала Яна. – Если бы я только сейчас познакомилась с этой милой скромной девушкой, мне и в голову бы не пришло охарактеризовать ее «стервой».

В углу приемной организовался стихийный безалкогольный фуршет: Липатов разливал коллегам апельсиновый сок, по обыкновению напевая что-то себе под нос картавым баритоном, Юля со смехом пыталась выменять у одетого в новый клетчато-канареечный пиджак Карпова два бутерброда с корейкой на маленькую банку варенья, но тот не соглашался, а Петрусь жевал сладкий пирожок и вяло отмахивался от настырного Васильева, требующего моментально уйти с праздника, чтобы завизировать какой-то срочный договор.

Помощник обвела «световцев» мягким теплым взглядом. Ей было отчего-то приятно думать, что среди них нет ни одного человека, который бы мог причинить Евгении зло. Хотя… кем тогда была сама Яна?

Открылась дверь кабинета Ольховской, и все ненадолго притихли, но, заметив, что генеральный директор настроена вполне благосклонно, снова загалдели. Яна одновременно с боссом подошла к фуршетному столику, чтобы взять настойчиво предлагаемый Липатовым сок. За завтраком и по дороге на работу девушки в основном молчали, но это было комфортное молчание, в котором они понимали друг друга без слов. И сейчас, когда девушка заметила взгляд Евгении, то безошибочно его расшифровала, и ответила ей тоже лишь взглядом. «Ты в порядке?» – спросили зеленые глаза. «Да, все хорошо», – солгали карие.

– Элечка, но это же непременно надо запечатлеть! Я такое раньше видел только в Амстердаме, на цветочном рынке! – восклицал Липатов, уже переместившийся к административной стойке.

– Конечно, не каждый день исполняется двадцать пять лет, – со вздохом успел заметил Петрусь, прежде чем позволил утащить себя за рукав яростно шипящему Васильеву.

– А у меня нет фотоаппарата, я как-то не подумала, – растерялась Эля.

– Вот, возьми мой телефон, тут неплохая камера, – тут же подсуетился Панин. – Можно тебя на минутку? – спросил он у Яны.

– Да, конечно, – девушка оглянулась на Евгению, но та уже о чем-то беседовала с Карповым, и помощник позволила Сергею увести себя из приемной.

Выражение лица парня радикально изменилось, когда он закрыл за собой дверь в ее кабинете. Сначала оно стало мечтательным, потом – откровенно блаженным.

– Как все прошло? – полюбопытствовала Яна.

– Ты не представляешь! Перед рассветом на этих стропах на высоте… Это было так здорово! Тебе обязательно надо будет попробовать! Адреналин такой, что… да никакие гонки не сравнятся!

– Нет уж, спасибо, – вежливо отказалась девушка, с интересом рассматривая его радостно-возбужденное лицо.

«И потом, у Евгении в спальне все равно нет окон», – подумала она, на что тут же получила строгий окрик вернувшегося внутреннего контролера: «Да ты что, совсем рехнулась? Откуда такие мысли?»

Панин вдохновенно продолжил рассказывать:

– Самое трудное было надежно прилепить цветок скотчем к стеклу! Я и так, и сяк, а там ветрище! – тут его руки замелькали с такой скоростью, что Яна на секунду закрыла глаза, борясь с внезапным головокружением. – Но потом все получилось!

– Здорово. Ты такой молодец, – похвалила Яна.

– Скажи, а как ты, – тут парень немного засмущался и, сняв очки, начал протирать их о подол футболки, – ну, как ты отреагировала, когда тебе сделали такой подарок? Что сказала этому человеку?

– Ничего, – безразлично пожала девушка плечами. – Он же разбился.

Рука, протиравшая стекла, замерла, голубые глаза потрясенно уставились на погрустневшее лицо помощника.

– Что? Правда, что ли? – беспомощно пролепетал Панин, еще больше округляя глаза.

Девушка выдержала долгую паузу, потом выдохнула: «Нет», – и рассмеялась, увидев, как на лице парня одновременно отобразились облегчение и досада.

– Конечно, я очень обрадовалась и поблагодарила его. И мы начали встречаться… Но в моей жизни вскоре произошли некоторые изменения, мне пришлось переехать из Питера в Москву, я перевелась на заочное, и больше никогда не видела этого своего однокурсника, – объяснила она.

Яна впервые за много лет задумалась, где теперь мог быть славный Андрюша Макаров, который так красиво за ней ухаживал.

– А-а, понятно, – сказал парень, возвращая очки на нос. – А Эля, кстати, отреагировала потрясающе…

– В смысле? Ты что, как человек-паук, завис в воздухе и наблюдал, как она обнаружит цветок? – удивилась девушка.

– Ну, как тебе сказать, – Сергей опустил глаза. – Я никак не мог понять, как она ко мне относится, и поэтому одолжил у Алекса на время пару профессиональных приспособлений для наблюдения.

– Э-э, батенька, да вы… да-а, ну ничего себе, – Яна рассматривала Панина, как будто увидела его впервые, и качала головой.

Тот слегка покраснел.

– И что же она сделала? – не сумела сдержать любопытства девушка.

– Ах! Она сначала долго смотрела… Потом провела рукой по стеклу – еще с той, внутренней стороны. А потом открыла окно, осторожно, очень осторожно отклеила скотч, прочитала записку и…

Сергей растроганно улыбнулся, его глаза заблестели.

– И что? – спросила Яна.

– И поцеловала ее! Она правда это сделала! – торжествующе сказал он.

– О-о, – только и смогла сказать девушка.

– Я так счастлив, – признался парень.

Они секунду помолчали, а потом Панин подбежал и судорожно обнял растерявшуюся девушку. «Какой же ты все-таки милый и добрый», – подумала Яна, чуть скривившись от боли в ребрах.

– Извините. Я только хотела поинтересоваться, что за странное последнее смс отправлено с твоего телефона. Но… теперь мне и ответ не нужен.

При первом же звуке голоса Яна и Сергей резко отпрянули друг от друга и посмотрели на дверь. Эля стояла на пороге, зажав в руке мобильник Панина с такой силой, что ее тонкая кисть побелела. Короткие вздыбленные волосы девушки снова превратились в колючки, а испепеляющий взгляд живо напомнил Яне ее первые дни работы в «Свете». Но если что-то и могло быть хуже этого, то оно стояло непосредственно за Элей, в приемной, у распахнутой настежь двери. Немая сцена включала в себя зажмурившегося Липатова, прижавшую, словно в испуге, ладонь к губам Юлю и удивленно распахнувшую глаза Евгению.