— Ага. — Никки подмигнула ему. — Как ни странно, я тоже об этом подумала.
— А вы не проверяли, не связан ли он с «Мара Сальватруча»?[77] Говорят, примерно год назад «МС-тринадцать» объявили охоту на нью-йоркских копов, — сказал он. — Кстати, сенсационная новость — я узнал это во время своего последнего путешествия — картели обучают бандитов из «МС-тринадцать» военному делу, чтобы те участвовали за них в мексиканских нарковойнах.
— Завтра я это проверю. — Никки соскользнула с табурета и, извинившись, вышла. Через несколько секунд после того, как она скрылась в холле, Рук услышал ее голос. — Рук? Рук, иди сюда.
Она стояла у окна в ванной комнате.
— Ты заходил сюда сегодня после того, как приехал?
— Мне кажется, опущенное сиденье унитаза говорит само за себя. Нет.
— Смотри. — Она отошла в сторону и указала на капли воды от растаявшего снега, блестевшие на подоконнике. Щеколда была снята. — Я всегда закрываю окно.
Она взяла из тумбы под раковиной фонарик и посветила на щеколду. Сверкнула крошечная свежая царапина в том месте, где задвижку поддели снаружи. Если бы не капельки воды, Никки ни за что не заметила бы следов проникновения.
Они вместе осмотрели квартиру. Никто не прятался в комнатах, все вещи были на месте. Вспомнив, с какой осторожностью был проведен обыск в доме священника, Никки с удвоенным вниманием присматривалась к мелочам. Но она не обнаружила никаких признаков того, что в ее вещах рылись.
— Видимо, ты его спугнул, Рук.
— Знаешь, наверное, это последний раз, когда я заявляюсь к тебе без приглашения.
Они закрыли квартиру и спустились на улицу, к Церберу, машина которого была припаркована через дорогу от дома.
— Хотите, я позвоню в участок?
— Спасибо, Харви, но я сама сообщу утром. — Ей совершенно не хотелось провести вечер в свете мощных ламп и окружении техников, снимающих отпечатки пальцев. Они с Руком прекрасно могли воспользоваться второй ванной. — Я просто хотела вас предупредить.
— Послушайте, Харви, вы вообще когда-нибудь спите? — спросил Рук.
Старый полицейский посмотрел на Хит:
— После сегодняшнего дня — нет.
Пока Рук мыл посуду, Никки принимала заслуженную, по ее словам, ванну с пеной. Потом он ждал ее в гостиной, шаря по спортивным каналам, сожалея о том, что закончился футбольный сезон, и одновременно радуясь тому, что бейсбольный закончился тоже. В одиннадцать он выключил телевизор.
— Если это из-за меня, то не надо, — сказала Никки.
Она стояла на пороге в халате, с влажными волосами; горячая ванна немного успокоила ее и помогла забыться. Никки свернулась рядом с Руком на диване, и он почувствовал слабый запах лаванды.
— Думаю, главную сегодняшнюю новость мы уже знаем, — заметил он.
— Ага. Начальник полицейского участка покончил с собой. — Она слегка отстранилась и повернулась к нему. Ее лицо вновь стало напряженным. — Это ложь. Он никогда бы не убил себя.
— Почему ты так уверена?
— По той же самой причине, по которой я уверена в том, что он не убивал Графа.
— А именно?
— Он был капитаном Монтрозом.
В этот момент железные двери в душе Никки, так тщательно запертые, распахнулись настежь. Замки сломались, и весь ужас сегодняшних событий — засада в Центральном парке, смерть капитана Монтроза — обрушился на нее. Волна подхватила Никки и унесла с собой. Ее трясло, по лицу текли слезы. Она зарыдала, запрокинув голову, и сама испугалась этой истерики. Рук раскрыл объятия, и Никки в отчаянии вцепилась в него, дрожа и рыдая так, как не рыдала уже десять лет.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
На следующее утро, выйдя из душа, Никки обнаружила Рука за компьютером в гостиной; она подошла и положила руки ему на плечи.
— О, как же несправедлив мир, в котором людям платят бешеные деньги за работу, выполняемую в одних трусах!
Никки почувствовала, как при ее прикосновении его мышцы расслабились. Он убрал руки с клавиатуры и положил ей на бедра. Затем запрокинул голову, прижался затылком к ее груди и посмотрел вверх.
— Если хочешь, трусы можно снять, — предложил он.
— Очень хочу, но я только что получила сообщение: сейчас в участок придет торговец наркотиками, с которым мне нужно побеседовать. — Она наклонилась и поцеловала его в лоб. — А еще сегодня у меня устный экзамен. Буду болтать языком. Последнее препятствие перед лейтенантским шевроном.
— Я могу помочь тебе подготовиться к экзамену. Научу действовать языком. — Она окинула его гневным взглядом, но он продолжал сидеть с невинным видом. — А что?
— Скажи мне, Рук, есть хоть одно слово в словаре, которому ты не в состоянии придать непристойное значение?
— Катрен. В «Эрудите» за него дают много очков. Ничего двусмысленного с этим словечком не придумать, я пытался. О, как пытался. — И он продолжил: — А разве после вчерашнего ты не можешь попросить отложить экзамен?
— Могу. — Ответ был написан у нее на лице. Никки не собиралась сдаваться. — Но не хочу. — Она махнула на его «МасВоок». — А я думала, ты уже закончил статью о контрабанде оружия. Это ваш новый эротический роман, мисс Сент-Клер?
— Нет, все намного примитивнее.
— Так что это?
— Пока не хочу рассказывать. — Он закрыл крышку, поднялся и повернулся к Никки. — Плохая примета. — Рук притянул ее к себе и поцеловал. Его объятия были нежными, ласковыми. — Как ты сегодня, лучше?
— Нет, но ничего, я справлюсь.
— Сейчас будет кофе по-французски. — Рук шагнул было в сторону кухни, но она удержала его.
— Спасибо тебе за вчерашний вечер. Ты… настоящий друг.
— Обращайтесь в любое время, Никки Хит. — И они снова прижались друг к другу.
Пока он наливал ей кофе и делал апельсиновый сок, она одевалась. Вдруг она появилась на пороге кухни с озадаченным видом, держа в руке мобильный.
— Хочешь услышать странную вещь? Я только что проверила голосовую почту. Мне звонила агент из турфирмы, которую я когда-то рекомендовала капитану Монтрозу. Она говорит, что не может поверить в его смерть, особенно потому, что говорила с ним только вчера. Он заказал круиз на остров.
— Вчера? — Она кивнула, и он, хлопнув в ладоши, воскликнул: — Джон Ле Карре![78] — И при виде ее недоумения добавил: — Ты ведь знаешь Джона Ле Карре, да? «Шпион, пришедший с холода», «Преданный садовник»… А, и еще «Идеальный шпион» — нечто совершенно исключительное, самая лучшая книга! Его первый роман — «Звонок покойнику». Нашли труп секретного агента. Предполагается самоубийство. Однако теория о самоубийстве рассыпается в прах, потому что накануне вечером он попросил разбудить его звонком по телефону. Видишь логику? Зачем человеку просить разбудить себя утром, если он собирается покончить с собой?
— Верно, — сказала она. — И зачем ему заказывать круиз? Особенно если это Монтроз. — Она нахмурилась. — В такое время? В одиночку? — Она принялась размышлять над странностью, но Рук отвлек ее:
— Я оденусь через пару секунд.
— Зачем?
— Чтобы поехать с тобой, — объяснил Рук. — Пора браться за работу. В версии о самоубийстве полно дырок. О, прости. Я не думаю, что говорю, — сильно волнуюсь.
— Эй, погоди минутку. Мы ведь это обсуждали вчера. Ты уже написал свою статью о полиции. Я не могу везде таскать тебя за собой. Все слишком серьезно.
— Я не буду мешать. — И под ее суровым взглядом он вынужден был добавить: — Сильно мешать.
— Это исключено. Кроме того, положение сейчас очень сложное. За мной пристально наблюдают, и если я приведу тебя, это могут счесть недостатком профессионализма.
— Но почему? У лейтенантов тоже бывают бойфренды.
— Да, но они не участвуют в расследованиях. — Она заметила, как он напрягся. — Почему ты вдруг решил поехать со мной?
— Из-за вчерашнего. Хочу за тобой приглядеть.