Рассмотрим такой пример. Теоретически можно представить, что мы, люди, однажды освоим язык дельфинов. Освоим их щелканье и скрип, научимся издавать ультразвуки, и дельфины смогут нас понимать. Но тем самым нам придется опуститься на более низкий уровень, встать на ступень, доступную существам отряда китообразных. Сколько бы мы ни общались, они не сумеют в полной мере понять, что значит быть человеком: мы сможем вести полноценные беседы о рыбах, планктоне и океанах, но не о ноутбуках, космических полетах и чемпионатах мира по футболу. Этот пример позволяет в некоторой степени представить, чем для всемогущего и всеведущего Бога является общение с людьми.
Бог Сам устанавливает параметры и пределы взаимодействия: мы узнаём Его лишь настолько, насколько это угодно Ему. Неравное партнерство между невидимым бесплотным Богом и материальными людьми гарантирует, что многое для нас, тварных, будет окутано тайной. Бог знает о нас все, мы знаем о Боге исчезающе мало. Нам следует смиренно принять слова Господа, о которых свидетельствует пророк Иеремия: «Разве Я — Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали?» (Иер 23:23).
Библия поясняет причину, по которой Бог обычно не вмешивается в наши дела напрямую. Он поступает так из милости, ради нашего же блага. Апостол Петр отвечает скептикам, которые сомневаются в Божьем Промысле: «У Господа один день как тысяча лет, и тысяча лет как один день. Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Петр 3:8–9).
Когда я размышляю о великих и страшных Божьих вмешательствах, описанных в Ветхом Завете, — таких, как Всемирный Потоп, Вавилонская башня, десять казней египетских, ассирийское и вавилонское нашествие, я могу лишь благодарить Бога за Его «застенчивость». У известного американского писателя Джона Апдайка есть такие слова о присутствии Бога в жизни людей: «Ощущение молчания неизбежно: громкий, явственный Бог был бы разрушителем, опасным тираном, всесокрушающей силой, а не тем, кто Он есть — неиссякаемой поддержкой нашей заблудшей и испуганной душе».
Бог прячется. Иудейский философ Мартин Бубер пишет: «Библия знает о сокрытии Богом Своего лица, о временах, когда связь между Небом и землей казалась прерванной. Бог словно полностью удалился от земли и не участвует в ее делах. Тогда пространство истории наполняется шумом, но на месте Божьего дыхания царит пустота».
Иногда я думаю: может быть, сейчас мы живем как раз в такое время — шума много, а на самом деле наступила пустота? И почему Бог то ярко дает ощутить Свое присутствие (пусть и на краткий, еле уловимый миг), то как бы отступает? В Книге Исайи сказано: «Истинно Ты Бог сокровенный» (Ис 45:15). Размышляя над этим стихом, профессор исторической теологии университета Сент–Луиса Белден Лейн вспоминает, как его раздражала манера сынишки играть в прятки. «Я спрятался!» — кричал мальчик Лейна, найдя подходящее убежище, чем, естественно, себя выдавал. А Лейн его поучал: «Ты должен прятаться так, чтобы тебя не было ни видно, ни слышно». Лишь потом профессора осенило, что сыну в игре нравится как раз то, что его находят! И в самом деле: кто же хочет, чтобы его так и не нашли?
«Бог подобен человеку, который, спрятавшись, покашливает и тем самым себя выдает», — это слова средневекового немецкого теолога и философа Мейстера Экхарта. Быть может, Богу тоже нравится, когда Его находят?
А вот дочка Белдена Лейна действовала тоньше и хитрее. Играя с папой, она делала вид, что убежала и спряталась. Сама же, когда отец еще считал с закрытыми глазами, прокрадывалась обратно. Конечно, Лейн слышал, как она шуршит и сопит за его спиной, но не подавал виду. Как ни в чем ни бывало, он открывал глаза и громко возвещал: «Я иду искать!» После чего девочка, очень довольная, моментально дотрагивалась до палочки–выручалочки. Лейн размышляет:
«Конечно, это надувательство. Но, сам не знаю почему, я никогда не разоблачал дочку. Возможно, я особенно ценил эти мгновения, когда мы с ней, притворяясь, что все идет по правилам, были совсем рядом — в игре, которая ненадолго преодолевает расстояние между родителем и ребенком и позволяет дотрагиваться, искать, находить друг друга? Понятно, что проявление моей доброты было совсем небольшим. Однако оно чем–то напоминает мне отношения с Богом. Мне иногда кажется, что Бог, подобно моей семилетней дочери, затаив дыхание, крадется по траве, чтобы удивить меня присутствием более близким, чем я ожидал. «Истинно Ты Бог сокровенный», Бог, Который прячется, — объявил некогда пророк. Возможно, за этой великой и сложной истиной стоит не только глубокая тайна, но и игра».
Может быть, Бог действительно играет с нами в прятки? Скрывается и вдруг появляется, желая, чтобы мы Его нашли? Трудно сказать. Ясно одно: когда мы думаем, что обрели Бога, ситуация внезапно меняется, и вот уже мы, подобно Исайе, ищем Бога Сокрытого, Незримого, Deus absconditus.
Мы знаем, что превыше всего Бог ценит нашу веру. А веру можно проявить лишь в обстоятельствах, допускающих сомнение, — таких, например, как сокрытость Бога. Тем, кто не был уверен в покровительстве Божием, Иисус ответил: «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре». И тут же предупредил: «Но Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк 18:7–8). Впоследствии апостол Иоанн напишет: «Сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1 Ин 5:4).
Если бы Бог просто хотел, чтобы все на земле были в курсе Его существования, Он бы не прятался.
Но явное Божье присутствие неизбежно стеснило бы человеческую свободу. Непосредственное восприятие заменило бы веру. А Богу угодно иное знание, которое требует от ищущего ответственного выбора.
Мои собственные впечатления от сокрытости Бога восходят не к детским пряткам, а к первому посещению Музея естественной истории. Я глазел на огромные фигуры медведей гризли и шерстистых мамонтов, на пожелтевшие скелеты древних китов и динозавров. Но самое большое, неизгладимое впечатление на меня произвела экспозиция, посвященная мимикрии (маскировке) животных. Когда я подошел к стендам, мне показалось, что передо мной просто картины зимы и лета. Лишь внимательно приглядевшись, я обнаружил, что там есть звери: белоснежный хорек бежит по снегу за белым зайцем. А на стенде, воспроизводящем лето, в изобилии присутствовали богомолы, различные птицы и ночные бабочки. На табличке рядом подробно разъяснялось, кто, где и как спрятался. Я провел возле нее полчаса, пытаясь отыскать каждого зверя.
Как мне уже доводилось рассказывать, меня привели к Богу окончательно не Библия, не христианская литература и не проповеди, а открытие доброты и милости в мире. Открытие это я совершил через природу, через классическую музыку, через романтическую любовь. Восхищаясь этими чудесными дарами, я искал Того, Кто их даровал. Исполненный благодарности, я хотел выразить свою признательность Дарителю. Бог же, подобно зверям в музее, с самого начала был рядом со мной и ждал, пока я Его замечу. У меня никогда не было доказательств, а имелись только улики. Но эти улики и привели меня к вере.
Однажды мы с женой ушли с новогодней вечеринки до полуночи, чтобы успеть вернуться домой до пробок. Дорога от Колорадо–Спрингс занимала часа два, и мы надеялись порядочно отъехать от города, прежде чем к потоку машин присоединятся подвыпившие лихачи. В пути нас поджидал сюрприз. Мы не знали, что у некоторых отважных альпинистов имеется новогодняя традиция: они набивают рюкзаки фейерверками и в темноте карабкаются по снегу на Пайке–Пик, чтобы отсалютовать наступившему году. И вот внезапно, ровно в полночь, небо и горы озарились красными, синими и желтыми всполохами. Грохота на расстоянии слышно не было. Огромные прекрасные цветы медленно и бесшумно распускались в небесах, высвечивая и покрытую снегом вершину. Доселе гора пряталась от наших глаз в темноте, и вдруг перед ней умалилось все остальное.