Хотя все равно непонятно. Даже если внимательно смотреть замедленный повтор. Или потом схему со стрелками в «Футбол-Хоккее». Отец объясняет: «Смотри, вот пас сюда, этот проходит, от опеки освобождается, и тот ему сразу, в одно касание обратно возвращает. Это называется «комбинация стеночка»!» Ну, объяснил… Другие забивают — ну, например, дальним ударом из-за пределов штрафной площади. Или подача с углового, и высокий защитник, взмыв в воздух, головой вколачивает мяч в сетку. И нам так забивают. А мы — нет. Мы — строго ловко. Иной раз даже (стыдно сознаться, но это так) хочется, чтобы однажды и мы так сумели. Взмывая в воздух и вколачивая. Или — дальним ударом… Это я наконец-то увидел той осенью, когда сразу два таких, как под копирку, с интервалом в пару минут положил «Динаме» (привет, Валера!) Сергей Швецов, чья карьера в «Спартаке» оборвется на взлете из-за нелепой травмы на тренировке… но это пока. А сейчас — да я вообще не понимаю, зачем нам в принципе угловые! Только и исключительно через «стеночку» и «в одно касание»!

Жаль, конечно, иногда. Может, этих самых неправильных, «неспартаковских» голов нам и не хватает? Два года подряд Киев финиширует первым… именно так, «финиширует первым», потому что чемпион — это «Спартак»… а в этот год, похоже, за Минском уже не угнаться… Черт, наплодили этих «динам», аж четыре штуки, где же нам одним с ними со всеми сладить! И мимо Кубка опять… но есть же еще — Европейские кубки!

Наш — это Кубок УЕФА! Потому что есть и другие, но мы в них не играем. Тут я тоже уже разбираюсь, понимаю, почему стартуют они в сентябре и почему «гол на поле соперника считается за два». И еще знаю, команд из каких стран следует опасаться больше всего: это немцы и испанцы. «Реалу» мы проиграли в первом классе, а немцам — во втором, «Кайзерслаутерн», и не выговоришь сразу. А главное — все с угловых нам заковыряли, эх… Но теперь вроде английский «Арсенал», родина футбола, — но, говорят, должно быть попроще. И первую игру мы вытягиваем, 3:2. Все равно — очень тревожно. Хоть и победа, но два пропущенных на своем поле мяча — это плохо, в гостях пропускать нельзя никак. Стоять, держаться.

Ответную встречу, кажется, не показывают. Значит, утром надо прильнуть к приемнику и ждать семи сорока, когда прозвучит «В эфире — новости спорта. У микрофона — наш обозреватель Наум Дымарский». Естественно, кому же доверить выпуск «семь сорок», как не Науму Дымарскому… Один только раз случилось... видно, совсем тяжело было гражданину Дымарскому после вчерашнего — и тогда он, несколько промолчав, сдавленным голосом объявил: «Здравствуйте, уважаемые любители спорта! А теперь я передаю микрофон комментатору Якову Дамскому…»

Но не в этот. В этот раз ничего не объявляют, семь сорок одна, сорок две, уже почти без пятнадцати, а такое ощущение, что пропустил как минимум первых два урока, и вдруг: «В ответном матче кубка УЕФА московский “Спартак”одержал в гостях убедительную победу со счетом 5:2». Пять–два, ребята, ПЯТЬ!!! Можно даже на два не умножать, и так проходим в следующий круг! И мать смотрит на меня, улыбается, она уже давно узнала счет, как и то, что я ей не поверю, если скажет… в таком важном деле верить можно одному лишь Науму Дымарскому!

Теперь — второй раунд, «Хаарлем» из Голландии. По телевизору разъясняют, что это далеко не самый именитый тамошний клуб, проходить его спартаковцам можно и нужно. Так и есть — дома мы побеждаем, что немаловажно, сохранив собственные ворота в неприкосновенности. Отлично. Теперь главное — не растерять добытое преимущество на выезде.

На следующий день отец возвращается с работы. Он работает в таком месте, где всё знают… и он мрачно говорит: «Вот ты все просился на футбол… а там вчера после игры в “Лужниках” народ подавили…» И я не понимаю, что это значит. Ну то есть понимаю — подавили, давка… наверное, как у нас в автобусе, когда вылезаешь и еще потом минут двадцать хранишь на лице отпечаток поручня, давка — это же дело привычное… не насмерть же подавили?

Насмерть…

Спартаковский характер

Да, он такой — искренний, открытый. А еще — напористый. И невозможного для него — нет! Шесть побед из шести возможных в групповом этапе Лиги чемпионов — пожалуйста! Но и шесть поражений там же — милости просим. То есть по отдельности эти показатели достижимы, прецеденты имеются. Но вот чтобы так сразу, и то и другое вместе, чтобы один коллектив непринужденно метнуло от минус- до плюс бесконечности и обратно — только «Спартак»! Всё мы можем. Всё по силам, безусловно. Вести в пять (!) шайб и за оставшийся период чуть не упустить победу, как уже было доложено выше. Проигрывая цска, заработать удаление вратаря и потом выиграть — это к нам. Но и уступить им же, ведя в счете и оставшись в численном большинстве, — нет вопросов. Для нас любой счет — скользкий! Если «Спартак» не может выиграть, то он никогда не сыграет вничью — он обязательно проиграет. И опаснее быстрого гола в свои ворота — только быстрый гол в чужие. Тут уж сразу можно готовиться к худшему.

А еще этот характер — доверчивый, что ли… как у меня. Ну я же с рождения — спартаковец. Так что ничего удивительного. Сражались мы тогда за клетчатой доской с юношей по имени Марик Голдовский. Марик этот по меркам нашего кружка был звезда, имел уже целый третий разряд и даже «шел» на второй, я же только-только выполнил норму пятого (которого на самом деле не было. Это для русских детей, чтоб особо не расстраивались по поводу своих данных. — Прим. ред.). Тем не менее в самом дебюте удалось подхватить Марика на простейшей ловушке, выиграв у него по диагонали ладью с пешкой в обмен на всего лишь слона. «Качество», выражаясь шахматным языком, и пресловутый «быстрый гол» — футбольным. И все оставшееся время, кое-как насытив центр, я посвятил мужественным попыткам удержать это шаткое преимущество в один мяч.

А время потихоньку таяло. Все остальные партии уже были сыграны, ребята разошлись, Юрий Аронович аккуратно заносил результаты в висевшую на стене таблицу, и поминутно в полуоткрытую дверь кружка заглядывала встревоженная мама Марика, всегда лично и пристально наблюдавшая за успехами сына. Концовка, по всему, выходила валидольная, Марик мало-помалу отыграл упущенный со старта материал и теперь так, судя по всему, стоял «лучше», хотя до матового кольца еще было далеко. Я в ужасе вжался в стульчик, не зная, что и предпринять и какой стратегии придержаться.

Неожиданно третьеразрядник Голдовский откашлялся, поднялся с места, приветливо улыбнулся и, протягивая мне руку, торжественно провозгласил:

— Предлагаю ничью!

Я оторопел. То есть обидно, конечно, соглашаться, после того как победа была делом техники — но, если рассудить здраво, скоро и этого пол-очка можно запросто лишиться… и тем более что пятым разрядом против третьего «вовничью» — это, друзья, по-любому зачет и даже рейтинг! И, опасаясь, как бы Марик этот не передумал, я поспешно пожал его руку. Мы, как взрослые, расчеркнулись друг у друга в блокнотиках с записью партии, и невероятно гулкий вздох облегчения испустила за дверью мадам Голдовская…

Тут к нам приблизился наставник и, быстро оценив положение как на доске, так и рядом с ней, повторно, как и в день нашего трепетного знакомства, выкатил глаза. После чего, презрев даже национальную солидарность и родовые обычаи, с невероятной укоризной в голосе обратился к соплеменнику:

— Голдовский! Ну как тебе не стыдно?! У тебя же секунд десять времени осталось, флажок висит, а позиция почти равная, тут даже если на «присуждение» отдавать — никто тебе победу не поставил бы вот так сразу… И ты предлагаешь ничью!

Я обомлел вторично и обвалился куда-то внутрь себя. На часы-то, на часы-то я забыл совсем посмотреть, поддавшись природному обаянию этого змея! Ведь и правда — он весь свой час положенный просопел, секунд десять до «контроля», ну, пятнадцать, просто ходи хоть как, туда-сюда, и все — «белые просрочили время»… Как же я так, а? Мог ведь и целое очко с «выезда» черными привезти…