Если, разумеется, тот явится в Переделкино…

Но Сталина не было.

Я съездил в Москву, чтобы получить 5 ноября премию МВД России, принял множество поздравлений. 19 ноября был с Верой и Дурандиным в концертном зале «Россия» на ментовском празднике, еще раз порадовался выходу в свет первого тома Собрания сочинений Станислава Гагарина, прихватил в Переделкино экземпляр, чтобы подарить вождю, прошел день одиннадцатого ноября, резво пробежало двенадцатое, оставалось всего пять минут до полуночи, когда я вывел на листе бумаги вот эти строки, а Сталина не было.

Я уже подумывал о том, что встреча не состоится, хотя мой приезд в здешний Дом творчества вовсе не был напрасным, он делает возможным пропитать окончание романа непередаваемым сочинительским воздухом знаменитого края, и даже мимолетные встречи с бравым суперморяком Юрием Тарским, разведчиком и китаистом, предоставившим в мое распоряжение десятка два не известных мне значений китайского слова хуй, русофилом Раулем Мир-Хайдаровым, милым автором исторических баек Сергеем Алексеевым, московским шакеспеаром Львом Корсунским, беспричинно, но перманентно ненавидящим меня Виктором Устьянцевым, сидящей со мною за столом прибалтийской супругой Радия Фиша, целой ордой средних азиатов, прибывших спасаться в Россию, которую они в последние годы кляли последними словами, похмельным поэтом с украинской фамилией, успевшим обратиться ко мне с попыткой выклянчить денег на поправку головы бутылкой сухенчика и назвавшего меня при этом Сергеем Ивановичем, поэтом Николаем Доризо, одинцовским земляком Львом Перепановым, и обросшим густой бородой младшим братом Вайнером — привычный колорит Писдома и кулуаров резиденций с улицы Воровского и Комсомольского проспекта, перенесенный в Подмосковье — обязаны были на особицу подсветить финальные главы романов «Гитлер в нашем доме» и «Конец Света», составляющих вкупе «Страшный Суд».

Хорошо, конечно, что я приехал в Переделкино, но где же товарищ Сталин?

Одинокий Моряк посмотрел на часы. Прошло уже двенадцать минут новых суток, наступило 13 ноября 1993 года, но вождя как не было, так и нет.

«Утро вечера мудренее», — однозначно решил Станислав Гагарин и оставил письменный стол.

…Снилась Папе Стиву некая фуйня.

Обычно я не записываю снов, хотя видятся мне порой удивительные сны. Снятся обычно цветные картины, бывает, летаю во сне, часто вижу работников собственной фирмы, женщины мне снятся гораздо чаще, впрочем, сие не мудрено, ибо их у меня впятеро больше, нежели особей сильного пола.

Вот все Наде Бубновой собираюсь рассказать, как весьма интересно мне приснилась, а Надя смеется и говорит:

— Все обижаете и обижаете, Василий Иванович…

По моим прикидкам ближе к утру, перед самым пробуждением привиделся мне картофельный пирог с мясом, который следовало отнести в некое место, и Папа Стив ломал голову над тем, как удобнее завернуть пирог так, чтобы пирог не разломился и мясной фарш не просыпался из непрочной картофельной оболочки.

Вот такая хренотень мне приснилась, когда я добил уже в постели роман англичанина Дика Френсиса «Испытай себя», затем в тщетных попытках уснуть начал исследовать диссидентскую фигню некоего Юрия Дружинова «Ангелы на острие иглы», бросил, взялся за роман Александра Зиновьева «Смута», возмутился потоками грязи, которой мюнхенский инакомыслящий обливает недавнюю нашу действительность, плюнул на удравших за рубеж мудаков, их услужливо печатают, в том числе и так называемые патриотические издания — во козлы! — повернулся на бок и отпал до восьми утра.

Гулять после завтрака отправился один.

Вышел через главные ворота на улицу Погодина, повернул направо, спустился вниз и, не доходя до моста, снова свернул направо. Дорога вела меня к железнодорожным путям, затем я поднялся к улице Серафимовича, вывернул на Горького и двинулся к многоквартирным домам, в одном из которых живут мои новые знакомцы, семейство Шелеховых-Ржешевских.

Круг завершать Одинокий Моряк не стал, а повернул назад, добрался до перекрестка и сошел под уклон по Серафимовича.

Тут меня и обогнал серый автомобиль марки волво с номером 12–65 МОХ. Я посторонился, но завышенная тачка взяла вправо и резко тормознула, загородив мне дорогу. Сообразить, что это мне не нравится, я попросту не успел. Дверцы правой стороны одновременно распахнулись, из машины тренированно и ловко выскочили двое парней в кожаных куртках — вроде той, что недавно Вера заставила меня купить — и резко направились ко мне, вежливо улыбаясь.

«Что им надо, козлам?» — сердито подумал Станислав Гагарин: он в сей момент думал о романе, прикидывая, с чего начнет утреннюю порцию изложения.

— Вас ждут, Станислав Семенович, — сказал мне тот, который сидел рядом с шофером, — здравствуйте!

Второй парень, бугорный такой, мрачный валенок, индифферентно молчал.

— Привет, — отозвался я. — Кто меня ждет и на какой предмет?

Честно признаться, никакого подвоха я поначалу не микитил. Приехали от Зодчих Мира, из МВД от Станислава Пылёва или еще от кого, теперь я знаю там многих из руководства, завернули в корпус, там сказали: ушел гулять. Вот и прикинули, разъезжая по дачным аллеям, где можно меня укараулить.

А может быть, и товарищ Сталин их прислал. Ведь жду его в Переделкине уже две недели.

— И куда будем путь держать? — больше для порядка спросил Папа Стив.

— Тут недалеко, — уклончиво ответил тот, что вышел из передней дверцы. — Садитесь в машину… — И, видя нерешительность Папы Стива, добавил — Это не займет много времени.

Напарник его зашел мне за спину и знаком, молча, ни слова, мордоворотина, не произнес, показал рукой. Через заднее стекло я различил голову еще одного седока. Сейчас меня загонят к нему, второй зажмет справа, и я окажусь между двумя крутыми пареньками.

Такое кино мы уже видели и даже снимали.

— Нет, — решительно, хотя и вежливо, возразил я. — Сначала вы, молодой человек. Привык, знаете, ездить сбоку.

— Давай по-быстрому, козел! — рявкнул вдруг молчавший до поры молодой человек, одновременно схватил меня за левую руку, завернул ее за спину и толкнул в волвиный салон.

Привычная боль — столько лет занимался боевым самбо! — заставила меня согнуться, и я нырком влетел в автомобиль.

Придав мне необходимые направление и скорость, барбос заученным движением сунул Карлсона в салон и мгновенно уселся рядом, жестко притиснув к напарнику, устроившемуся от меня слева.

Первый фраер, который вежливо здоровался с Папой Стивом, уже сидел рядом с водителем впереди, не дожидаясь команды водила-мудила рванул моховую «волву» из ложбинки, в которой состоялась сия крутая встреча, а я мысленно простился с Переделкиным, ибо складывающаяся ситуация не предвещала мне ничего хорошего.

Но едва автомобиль принялся резво брать небольшой, пустяковый для него подьемчик, из проулка, перпендикулярно выходящего прямо на ворота дома номер семнадцать по улице, названной именем автора известного романа «Железный поток», задом выдвинулась вдруг трейлерная платформа с высокими бортами и смещенной к кабине кран-балкой.

Ошеломленный явным киднапингом, то бишь, похищением, ежели по-русски, среди бела дня, случившимся в безмятежное субботнее утро, я поначалу и не разобрался толком со столь неожиданно закрывшим дорогу трейлером.

Но серый волво с номером — фальшивым? — 12–65 МОХ вынужден был остановиться.

На этот раз из машины выскочил водитель и тот козел, а в их рогатой сущности я уже не сомневался, тот, что сидел в салоне, когда меня втискивал туда мой сосед справа.

Оба они устремились к трейлеру, яростно матерясь и размахивая руками, недвусмысленно настаивая, чтобы незадачливый трейлер убрался в проулок.

Но тот, едва не упершись в ворота семнадцатой дачи, застыл неподвижно, и только пыхтел мощным двигателем.

Когда мудила-водила подскочил к самой кабине и заорал, подняв морду к высокому окошку дверцы, дверца вдруг распахнулась, оттуда соскочил мужик в джинсовой куртке, в броске поддел водителя волво ногой, и пока тот валился на землю, выхватил из-под куртки пистолет с удлиненным стволом — глушитель? — подумал Одинокий Моряк, не целясь, но уверенный, что попадет, всадил в него пулю.