По другую сторону двери ждала дама, которую я едва знала. Она жила на нашей улице, и я частенько видела, как она проходила мимо нашего дома вместе с маленькой девочкой. Мы здоровались и пару раз болтали про Каспера, она всегда была мила и интересовалась проделками моего кота. Но в этот день она была бледная, точно призрак, и ее трясло.

— Мне очень жаль, — начала она, — не знаю, как вам сказать, но… Каспер. Его сбила машина.

Я слушала эти слова, но для меня они не были неожиданностью. С того самого момента, как раздался дверной звонок, я поняла, в чем дело. Это был момент, когда все мои самые страшные ночные кошмары должны были стать правдой. Мне казалось, что голос этой женщины доносится до меня сквозь туннель, она продолжала рассказывать о том, что произошло. До меня доходили лишь обрывки…

Ехала машина … такси …

Слишком быстро … гнала …

Если бы он перешел дорогу на секунду раньше или позже … У него не было шансов …

Я услышала удар … Каспер … Каспер …

Женщина сказала, что она прогуливалась вдоль Пул-Парк-роуд и вдруг заметила, что сзади едет машина. Она услышала звук сильного удара и обернулась. Такси мчалось так быстро, что она оттолкнула свою маленькую девочку на газон, чтобы машина не задела ее. Такси пролетело мимо, даже не замедлив ход. Она проверила, в порядке ли ее ребенок, затем обернулась, чтобы посмотреть, из-за чего был такой шум.

Это был Каспер.

Она слышала, как Каспера сбила машина.

Я схватила плащ, чтобы надеть поверх ночной рубашки, смутно понимая, что женщина все еще что-то говорит.

— Его сбила машина, — сказала она, — но он все еще жив. Я видела, как он полз через дорогу, Сью. Может, с ним все в порядке?

Голос ее был полон отчаяния, а мое сердце — страха. Я выбежала из дома, мимо женщины, которая все еще стояла на пороге вместе с маленькой девочкой, теперь обе молчали, обе хотели узнать, в порядке ли Каспер.

Женщина прокричала: «Кажется, он под той припаркованной машиной!» — но я уже и сама поняла это. Он лежал там. Каспер лежал там! Перед соседским домом, под их машиной, прятался мой кот. Дрожа от ужаса, я взяла его на руки и помчалась обратно в дом. «Спасибо», — прошептала я, входя внутрь.

Каспер был жив, но очень слаб.

Мой дорогой кот не издавал ни звука. Я оставила его на диване, накрыв пледом, а сама бросилась на второй этаж за одеждой. Его срочно нужно было отвезти к ветеринару. Пока я натягивала на себе первые попавшиеся вещи, я старалась не думать о том, как он выглядит, а сосредоточиться на том, что он здесь, со мной, и что я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти его. Никогда больше я не спущу глаз с моего любимого кота. Я забаррикадирую двери, закрою окна, я перееду за сотни миль и поселюсь в деревне, если потребуется. Я мысленно давала себе все эти обещания, но они были лишь отчаянной уловкой, чтобы не вспоминать, как я поднимала Каспера с земли. Задняя часть его тела болталась так, будто он совсем не мог ею управлять, и я была в ужасе от того, что у него может быть перелом позвоночника. Врачи умеют творить чудеса, шептала я. Врачи способны на чудеса. Я знала, что время против меня, мне нужно поймать такси, поехать к врачу, начать действовать, чтобы попытаться обратить вспять все то, что произошло.

Каспер лежал один меньше минуты, но каким-то образом, пока меня не было, несмотря на ужасные травмы, ему удалось слезть с дивана — теперь он лежал около двери.

Казалось, все происходило будто в замедленной съемке.

Я так торопилась, так паниковала, но теперь время словно остановилось. Мой чудесный Каспер был на последнем издыхании. Я просто поняла это. Мне не нужна была медицинская экспертиза, не нужно специальное образование. Вот и все. Это был конец.

Я легла на пол рядом с ним и гладила его не переставая. Я не знаю, был ли он в сознании или нет, но мне важно было шептать слова успокоения, для нас обоих.

Что я говорила? Понятия не имею.

Что я чувствовала в эти последние секунды? Точно не знаю.

Вместе, в любви — я держала моего мальчика, пока он покидал этот мир.

Боль была почти невыносимой, но если бы я не была рядом с Каспером, когда он испустил последний вздох, — этого я не смогла бы вынести. Для меня было честью находиться рядом с ним в этот момент, даже если мое сердце разбилось при этом на куски. А оно разбилось. На мелкие кусочки.

Глава 25

Самые тяжелые дни

Я должна была сделать хоть что-то. Я понимала, что Каспер погиб, но все равно я обязана была сделать ради него еще кое-что. Я не хотела видеть, как он лежит на полу, покалеченный и опустошенный, тень чудесного кота, которым он был когда-то. Я знала, что должна отвезти его к ветеринару, где к нему отнесутся с уважением.

Я подняла моего великолепного кота и завернула в плед. Казалось, мои руки принадлежат кому-то другому: они отчаянно тряслись, пока я пыталась его запеленать. Для меня было важно, чтобы с этого момента к нему относились только с любовью и заботой, и я пыталась быть как можно более нежной с его искалеченным телом.

Я знала, что телефон в клинике не работал уже с неделю, а время было против меня. Они закрывались в 10 утра, и это означало, что у меня было всего пятнадцать минут, чтобы до них добраться. Я позвонила в больницу для животных на другом конце Плимута и попросила их сообщить моему ветеринару, что Каспера сбила машина и что мне нужно привезти его. У меня было ужасное предчувствие, что если я не оповещу их заранее, я окажусь перед закрытыми дверьми.

Когда я доехала до них, было начало одиннадцатого, но меня ждали. Девушка в приемной очень любила Каспера, читала о нем в газетах, поэтому она была чрезвычайно расстроена. Остаток приема я помню смутно. Я знала, что Каспер мертв, мне не требовалось подтверждение. Возможно, мне необходимо было сделать что-то, чтобы до конца в это поверить. Приехав к ветеринару, я отдавала долг Касперу, убеждаясь, что до последней секунды о нем заботятся. Возможно, мне нужно было вслух произнести: «Каспер мертв».

Я ничего больше не могла сказать Касперу. Я поцеловала его со всей любовью и затем оставила его. Я ни разу не оглянулась, не возвращалась к нему бесчисленное количество раз. Его больше не было. Он больше не был моим Каспером, и я ничего не могла с этим поделать.

Крис находился в отъезде с Рождества, но он должен был вернуться домой тем вечером. Я позвонила ему, захлебываясь слезами, чтобы сообщить о происшедшем, мне казалось, что я должна держаться до его приезда. Оставшееся утро я провела в слезах, и так и должно было быть. Продолжать жить, будто ничего не случилось, заниматься делами, будто бы этот день не был одним из мрачнейших в моей жизни — как я могла притворяться?

Картина того, что произошло с Каспером, вставала у меня перед глазами. Женщина с ребенком сказала, что удар был такой силы, что она его услышала и испуганно обернулась. Водитель тоже должен был его услышать, должен был его почувствовать. Почему он не остановился? Он наверняка понял, что кого-то сбил. Неужели ему все равно? А если он решил, будто ничего не произошло, и так и продолжил ехать дальше? А если в следующий раз он собьет ребенка?

Несмотря на свое горе, я не могла просто так это оставить. Я позвонила в полицию и рассказала им, что произошло. Они сообщили, что нет закона, принуждающего водителя остановиться, если тот собьет кота, хотя в случае столкновения с собакой водитель должен затормозить. Это мне показалось ужасной несправедливостью, и я выразила свою обеспокоенность тем, что водитель, по моему мнению, представляет собой опасность и что он может нанести травмы или еще что похуже, если дело оставить просто так. Полицейский отнесся ко мне с сочувствием, но сказал, что ничего не может предпринять: для заявления о небезопасном водителе на дороге необходимо было иметь двух свидетелей, и именно свидетели должны были подавать жалобу.