— Так что, батюшка барин, постельку приготовить? Устали, поди, по морю-то гонять? Хотя выспаться на твердой земле в человеческой кровати. Мы ведь люди сухопутные, а не какие-нибудь матросы…
— Нет, Степан, давай-ка одеваться. Ах, какой мне волшебный сон снился, а ты все испортил…
— Ну уж, по-вашему, так я вечно все порчу! Я всю жисть верой и правдой, как на духу… А что вы приказать-то изволили? Одеваться? После мытья, распарившись? Нет уж, батюшка, вы остыньте прежде после ванны, а то далеко ли до болезни… А что за сон-то изволили видеть?
— Да так, про барышню одну. Прямо как взаправду все было.
— Про барышню? И все как взаправду? Эва оно как… Жениться вам надо, батюшка Алексей Николаевич, вот что я, старик, вам скажу. Давно, давно вам пора жениться, не все же в холостяках-то ходить. Как своей женой обзаведетесь, тут же барышни во снах и перестанут являться, не до того будет. Да, батюшка, вам тут записочку доставили, пока вы мылись. Горничная здешняя принесла и вас требовала, чтобы, значитца, лично в руки вручить. Ну я ей объяснил, как мог, по-французскому — барин, дескать занят, ву компрене, мамзель, дескать, передам послание как ослобонится. Не знаю, поняла она, нет ли…
— Ну, твой французский, братец, понять мудрено. Небось напугал горничную до смерти. Записку-то покажи, знаток французского наречия.
Невероятно, но от листка бумаги повеяло нежным ароматом из недавнего сна. Алексей быстро развернул записку и пробежал глазами по строчкам:
«Граф, я буду ждать Вас в саду за гостиницей, в беседке с розами, через полчаса. Всем сердцем надеюсь, что Вы не откажетесь прийти!
Умоляю Вас — не обижайтесь на меня из-за того, что не заговорила с Вами. Мне нужно многое Вам объяснить.
Преданная Вам М. М.»
М.М.? Это Мэри! Ну конечно же Мэри Мэлдон! Она не могла не узнать Алексея, она тоже все вспомнила и теперь назначает ему свидание в тайне от своего покровителя. Лед тронулся! Господин кавалергард, вы близки к тому, чтобы одержать победу на любовном фронте!
— Степан, голубчик, давно доставили записку? Минут двадцать назад, говоришь? Тогда скорее неси мне рубаху и жилет, скорее! Я безумно тороплюсь. И синий галстук мне найди, старичина! Сон-то был в руку, Степанушка!
Но Степан не желал разделять восторг своего хозяина и привычно ворчал:
— Вот так ведь и знал, Алексей Николаевич, что вы с мокрой головой, не просушившись, на улицу побежите… На свидание с простудой, помяните мое слово! Эх, доля моя горькая, никто старика не слушается, ходи потом за вами за больным.
Мэри нетерпеливо ожидала графа Чертольского в уединенной, окруженной розовыми кустами беседке в углу сада у каменной стены. Место здесь было безлюдное и весьма поэтическое — наверное, хозяин гостиницы специально устроил этот райский уголок, для того чтобы его постояльцы могли назначать друг другу тайные свидания.
Божественная красота этих мест производила сильное впечатление на иностранцев, не привыкших к богатой и пышной южной природе. Когда Мэри уезжала из Лондона, розы там еще не цвели, распустились только самые скромные первые весенние крокусы, не боявшиеся заморозков. А здесь было тепло, солнечно, магнолии покрылись шапками нежных соцветий, розы на кустах расцветали одна за другой и в воздухе разливался дивный цветочный аромат… Но Мэри было не до того. Она так нервничала, что почти не замечала южных красот.
Алексея все еще не было, хотя, если он получил записку, то должен был бы уже прийти. Может быть, он обижен и не захочет теперь с ней говорить? Не исключено. Гордому человеку недавняя сцена на улице показалась бы оскорбительной — слишком уж откровенно им пренебрегли.
То-то маркиз рассердится, узнав, что Мэри не сумела выманить графа Чертольского из его номера и вызвать на разговор… Конечно же ее записка и просьба о свидании были выполнением очередного приказа маркиза Транкомба, вечно плетущего какие-то интриги.
Но сейчас, ожидая Алексея, Мэри понимала, что ее желания совпадают с желаниями маркиза как никогда — никто и представить не мог, до какой степени ей самой хочется увидеть молодого графа. Никакого вреда Алексею Николаевичу она ни за что не причинит, даже если милорд будет под пыткой заставлять ее сделать это. Но ведь можно же просто повидать Алексея, поговорить, взглянуть в его глаза, такие удивительные… Карие, они все равно казались светлыми и прозрачными, словно капли росы на бурых осенних листьях, и в них постоянно мелькали золотые искорки как отражения солнечных лучей… Как она мечтала о ласковом взгляде этих глаз в те дни, когда ей было шестнадцать! И как ей горько было хоронить эти мечты в своем сердце…
Судьба, видимо желая вознаградить ее за все страдания, сжалилась и подарила ей новую встречу. В этом ведь нет ничего плохого? Конечно, неприятно, что Алексей увидел ее в тяжелый момент жизни, когда она унижена и пребывает в зависимом положении, но, в конце концов, это ничего не значит, если она просто сможет взглянуть ему в глаза и что-то объяснить…
— Мэри! Вы писали мне?
Задумавшись, она не заметила, как он оказался рядом. Пришел все-таки! Пришел!
— Вы мне писали? — повторил он.
— Не отпирайтесь, я прочел, — с улыбкой процитировала Мэри Пушкина, самого знаменитого из русских поэтов, стихи которого обязательно должны читать и учить наизусть все иностранцы, желающие по-настоящему понять и русскую душу, и русский язык. — Да, я писала вам, Алеша. Я хотела попросить прощения за то, что не посмела заговорить с вами на улице…
— Ах, Мэри, перестаньте, это пустое. Я прекрасно понимаю, что у людей бывают разные обстоятельства, и не все в нашей воле… Вас охранял какой-то злобный английский бульдог, и вы не пожелали при нем обнаружить наше давнее знакомство. Тут не за что извиняться, все так объяснимо! Главное, что вопреки быстротечному времени, уносящему наши воспоминания, вы помните меня…
— Помню вас? Алеша! Да разве я могла вас забыть? Я была безумно влюблена в вас, когда жила в России, и помнила вас все те годы, что провела в Англии.
Эти слова, совершенно искренние, сами сорвались с языка, и она испуганно замолчала. С одной стороны, у нее не было привычки объясняться в любви молодым мужчинам, более того, ей впервые довелось произнести нечто подобное… Но, с другой стороны, маркиз как раз на подобные действия с ее стороны и рассчитывал, о чем Алексей может догадаться. И тогда он решит, что Мэри, как послушная служанка, слишком ретиво исполняет волю своего хозяина. Боже, в каком сложном положении она оказалась!
— Что же вы замолчали? — улыбнулся Алексей. — Ваши слова звучали для меня настоящей музыкой.
— Вы смеетесь надо мной, — прошептала она.
Алексей собрался было возразить ей, но… вместо этого привлек девушку к себе и поцеловал. В некоторых случаях слова совершенно не нужны и даже мешают.
Мэри и в этот раз не оттолкнула его, не ударила, не закричала: «Что вы себе позволяете, граф? Как вы посмели? За кого вы меня принимаете?» — и все те слова, которые приходят в подобных ситуациях на ум девушкам, считающим себя благопристойно воспитанными. Нет, все было как в тот давний памятный вечер — она не только позволила себя поцеловать, но и ответила на поцелуй. Алексей чувствовал такую нежность, что у него кругом шла голова.
— Милая… Мне кажется, что я все эти годы шел к новой встрече с тобой, — сказал он, сжимая Мэри в объятиях.
Но она все же освободилась из кольца его рук.
— Я не хочу отпускать тебя, — прошептал он, сам не понимая, о чем говорит — о разомкнутых объятиях или о невозможности снова расстаться навсегда.
— Да, за прошедшие годы ты нисколько не изменился, все тот же решительный гвардейский натиск, — улыбнулась она. — Прости, Алеша, но мне пора идти.
Никто из них даже не заметил, что они перешли «на ты», так естественно и непроизвольно это произошло. Услышав, что Мэри собирается уходить, Алексей возмутился:
— Как, ты уже уходишь? Мы только-только нашли общий язык… И поговорить еще толком не успели! Ты ведь хотела мне о чем-то рассказать! Ты писала…