– Возьмите его себе, – наконец проговорил де Готье, повернул коня и направил его галопом прочь с ристалища.

Зрители удивленно смотрели на сэра Кейта, терпеливо ждавшего начала поединка. По трибунам пронесся глухой ропот, но тут же прекратился, когда рыцарь снял свой шлем. «Похоже, лев из Фальстаффа проиграл мне», – сэр Кейт криво улыбнулся, вложил меч в ножны и, пустив лошадь иноходью, важно удалился.

Зрители возмущенно шептались – их обманули в лучших надеждах. Сэр Кейт считался одним из наиболее опытных бойцов, по крайней мере, лучшим из всех, бросивших вызов де Готье.

Как только Креннан покинул ристалище, устроители объявили о закрытии турнира.

Он был великолепен и убеждал себя в этом снова и снова, пока ставил лошадь в конюшню. Но гнев все еще душил его, все, на что он бросал изгляд, окрашивалось в красный цвет.

Рыцарь даже не заметил прихода оруженосца.

– Я позабочусь о нем, сэр Кейт, – предложил помощь юноша, протягивая руку к поводьям.

У Креннаиа очень чесались руки ударить оруженосца, но он сдержался.

– Нет, я сам все сделаю. Иди на пир.

– Но...

Мужчина резко остановился.

– Оставь меня, – прогремел его голос, внезапно став совершенно неузнаваемым.

Юноша отпрыгнул от разъяренного хозяина.

– Да, милорд, – сказал оруженосец, повернулся и благоразумно исчез.

Сэр Кейт тут же пожалел о вспышке ярости, но быстро забыл о ней и направился к стойлу.

– Все хорошо, – бормотал он, – все хорошо. – Чтобы убедить себя в этом он улыбнулся и поднял руку, приветствуя приближающихся рыцарей.

Кивнув, те прошли в направлении ристалища.

Чувствуя, что улыбка может превратиться в злобную гримасу, которая выдаст его истинное состояние, Креннан приостановился.

– Я не злюсь, – вновь попытался он уверить себя. – Я разочарован. Да, именно так. – Так он мог бы переубедить себя, если бы разыскавшая его Агнесса не подлила масла в огонь.

– Ублюдок, – проговорила она, взяв брата под руку. – Интересно, что он думает, что мнит о себе?

И вновь Кейт почувствовал в себе сильное желание ударить, сбить сестру с ног, вывалять в грязи, но, как и прежде, он пересилил себя. Агнесса ни за что не должна догадаться о демонах, гнездившихся в его душе, чье редкое пробуждение приводит в хаос его жизнь и жизнь других людей, а потом мучает страшными воспоминаниями.

– Ты говоришь о де Готье? – поинтересовался Кейт, возвращаясь к событиям сегодняшнего дня.

– Конечно, кого же я еще могу назвать ублюдком?

– Можешь – мужа. Женщина рассмеялась.

– Только когда он не соглашается со мной. Войдя в конюшню, Креннан повел лошадь к дальнему стойлу. Он высвободил руку и начал чистить коня.

– Я добыл победу без борьбы. Что может быть лучше, да, животина?

– Что может быть лучше? – эхом повторила сестра. – Сбросить его с лошади, поставить его на колени.

Брат несколько мгновений смотрел на нее, затем стал снимать седло с крупа животного.

– Я доволен, – сказал он, зная, что лжет и мечтая о том, чтобы она поскорее убралась.

– Но он оскорбил тебя, Кейт, – воскликнула женщина, – а ты считаешь, что удовлетворен.

– Так оно и есть.

Лицо Агнессы побагровело.

– Да знаешь ли ты, что они будут говорить о тебе? – Когда брат не ответил, она продолжила. – Они скажут, что де Готье не стал сражаться не потому, что испугался твоего копья, а потому, что считает тебя недостойным противником.

Кейт зашел за лошадь, чтобы сестра не увидела, как исказилось его лицо от ярости, вызванной ее словами.

– Нет, я думаю, он сделал это из-за Александры.

– Александра! Плохо, конечно, что Люсьен вернулся домой, но еще хуже, что его приезд начисто лишил возможности Мелиссу выйти замуж за наследника де Готье.

– А какое отношение ко всему этому имеет девушка? Это же желание Люсьепа, а не ее.

– Ты ошибаешься. Он и Александра влюблены друг в друга. Знаешь ли ты, куда она направлялась после разговора с тобой этим утром во время перерыва в турнире?

Креннан даже не подозревал, что у него были свидетели, когда он сорвал вуаль с лица Александры, а затем попросил у нее знак внимания. Муж-чипа испытывал смутное беспокойство, нараставшее с каждой минутой.

– Нет, не знаю.

– Она пошла к нему, в его палатку. Если Люсьен и женится на Байярд, то только на ней, а не на бедной Мелиссе. – Качая головой, Агнесса, опустила глаза и рассматривала пол. – Что мне делать, Кейт? – простонала женщина.

Александра отдала ему перчатку, знак внимания, а сама пошла к другому. Стараясь не поддаваться демонам, Креннан подошел к сестре и положил руку ей на плечо.

– Для Мелиссы найдется более подходящая партия, чем Люсьеи де Готье, – сжав плечо Агнессы, проговорил он. – Будел лучше, если этот тип не женится на ней.

Агнесса отошла от брата.

– Ты думаешь, я это хотела услышать? – рявкнула она. – И от тебя, тот, кто несомненно упал бы к ногам де Готье, пожелай он сломать о тебя свое копье.

Уже уходя, Агнесса все же остановилась, схватившись за дверной косяк. Постояв немного, она обернулась.

– О Боже, прости меня, Кейт, – извинилась сестра, в глазах ее стояли слезы. – Приезд Александры плохо на меня подействовал.

– Могу себе представить, – с трудом выдавил из себя Креннан.

Женщина кивнула.

– Она привезла с собой дух Катарины, и я не знаю, как бороться с этим, но все равно буду. – Поверив в свои слова, которые будто придавали ей силы, она еще раз улыбнулась брату и оставила его сражаться с демонами, поселившимися в его душе.

Мужчина сдерживался до тех пор, пока женщина не скрылась из вида, затем взорвался. В его глазах опять все предметы начали заливаться красными тревожными отблесками. Он сорвал седло с крупа коня, швырнул его о стену, затем завыл от ярости. Лошадь испуганно шарахнулась от дикого, беснующегося хозяина, а он тем временем пинал стены, разбрасывал корзины, щетки, поводья, уздечки, все, что ни попадалось ему под руку. Когда уже ничего не осталось, он упал па пол и стал колотить в него кулаками.

Наконец приступ безудержной ярости закончился, и он, мокрый от пота и бессильный, остался лежать на полу.

– Надо что-то делать, – наконец проговорил он и начал подниматься. Его демоны должны отдохнуть.

Глава 29

—Это все могло быть твое, да вдобавок еще и земли, – произнес Винцепт, перебирая монеты, – если ты женишься на рыжей.

Люсьен молчал до тех пор, пока оруженосец, сгибаясь под тяжестью доспехов, не вышел из палатки.

– На рыжей, да? – устало улыбнулся он.

– Да, на ней, на рыжей, – согласился с братом Эрве.

Старший де Готье снял плечевой дублет.

– Ее зовут Александра, – сказал он, бросая доспехи на сундук, – и я собираюсь жениться на ней, когда в Фальстаффе воцарится порядок.

– Что? – воскликнул Винцепт. – Если ты собираешься жениться на ней, то... – молодой человек смущенно покачал головой.

– Тогда почему не принял предложение Байярда, – закончил его мысль Люсьен.

– Да.

Старший де Готье взял одну монету и, повертев ее в руке, произнес:

– Только по одной причине – фамильная гордость нашей семьи.

– Которой у тебя ничтожно мало, – не преминул поддеть Винцента Эрве.

Тот вскочил на ноги и с искаженным гневом лицом бросился на младшего брата.

Предвидя стычку, Люсьен встал между ними.

– Ну хватит, – прорычал он. Побагровевший Винцент отвел сверкающие гневом и обидой глаза от Эрве.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы он, – средний брат ткнул пальцем в юношу, стоявшего за спиной Люсьена, – напоминал мне о моих ошибках. Я расплачиваюсь за них и буду делать это всю жизнь.

Старший де Готье знал, что Винцент имеет в виду не только свою страсть к азартным играм и веселым женщинам, но и свое участие в турнире. Прежде чем поехать в Корберри, он добросовестно упражнялся в военном искусстве, сражаясь с более опытным старшим братом, или, лучше сказать, брал у него уроки рыцарского поединка. Будучи бит и унижен им, он, тем не менее, пи разу не выразил протеста.