— Ты хорошая девочка, — сказал ей на прощанье старец. — Захочешь со мной поговорить, приходи к старушкам Анне и Марфе, живут они на заводе, знаешь их?

— Как не знать, дедушка, вы к ним всегда по праздникам заходите.

Не помня себя от радости, Александра Никифоровна возвратилась домой. Что-то новое билось, трепетало в груди. Целый вихрь новых мыслей. Мечта исполнилась, она теперь будет всегда видеть и говорить со старцем.

— Пусть бранят меня, — думала она, — пусть! Надо перетерпеть. Пойду к старцу и буду ему помогать, не прогонит он меня.

В первый же праздник Александра Никифоровна после обедни пошла к старушкам. Те приняли ее ласково. Скоро пришел и Федор Кузьмич. Старушки, по. обыкновению, захлопотали, забегали, а старец, увидав Александру Никифоровну, подошел к ней и ласково поздоровался.

— И ты пришла, а как же отец-то Поликарп?

— Ничего, дедушка, я не боюсь теперь никого.

За самоваром старец разговорился. Стал вспоминать о России, о монастырях, рассказывал о жизни подвижников. Казалось, что Федор Кузьмич побывал во всех крупных монастырях, ибо все он их знал и обо всех рассказывал. Рассказывал старец увлекательно, картинно, и в воображении Александры Никифоровны рисовались эти волшебные богатые лавры, древние святыни, и так захотелось ей везде побывать и посмотреть на все самой.

— Какой ты, дедушка, счастливый, везде был и все видел, а вот меня Бог, должно быть, не сподобит!

— Как знать, — сказал старец, — может быть, и ты увидишь, ты еще молода…

Скоро Александра Никифоровна вся отдалась старцу. Целые дни она была или в его келье, или около, исполняла все его поручения, везде ходила за ним, чинила платье, готовила пищу. Когда же старец из села Краснореченского переехал в деревню Зерцалы, то и там навещала его ежедневно, иногда даже ночевала где-нибудь около кельи.

Так шли годы. Из девочки подростка Александра Никифоровна превратилась во взрослую девушку. Но чувства ее к старцу не изменились, наоборот, они окрепли, получили более сознательный характер. По-прежнему она исключительно следовала советам старца и во всем ему подчинялась.

Давно у ней зародилась мысль посетить те места, о которых так хорошо, так увлекательно рассказывал старец, и вот теперь она задумала эту мысль осуществить.

Мысль об ее отъезде взволновала всю ее семью. Братья ни за что не хотели ее отпускать, им не нравились ее религиозные увлечения, и они стали уговаривать ее выйти замуж.

— Как мне быть? — спрашивала она старца, — я не хочу замуж и никогда не выйду.

— Ну зачем никогда, — ответил ей старец. — Выйдешь, когда придет время. А эти женихи тебе не годятся: ты непременно выйдешь за какого-нибудь офицера.

Девушка ответила братьям, что замуж не пойдет и чтобы они об этом не хлопотали.

Однажды она пришла к старцу и сказала:

— Ну, дедушка, я решилась, хочу идти на богомолье, укажи мне путь, куда пойти.

Федор Кузьмич составил ей подробнейший план путешествия, указал все монастыри, куда, по его мнению, ей следовало зайти, дал ей адреса разных лиц, которые могли ей помочь в далеком и трудном путешествии.

— Как бы мне увидать в России царя? — спрашивала Александра Никифоровна старца.

— А разве тебе хочется видеть царя?

— Как же, батюшка, не хочется, все говорят царь, царь, а какой он из себя — и не знаешь.

— Погоди, — сказал ей многозначительно старец, — может быть, и не одного царя на своем веку увидать придется; Бог даст и разговаривать еще с ним будешь и увидишь тогда, какие цари бывают.

Простившись со старцем, Александра Никифоровна отправилась в путь. Бодро шла она по сибирским дорогам, терпеливо преодолевая встречающиеся на пути препятствия. Наконец кое-как добралась до Почаевского монастыря. Федор Кузьмич указал ей, что здесь живет одна добрая и простая графиня, которую следует ей отыскать.

Жутко было сначала Александре Никифоровне среди чужих людей, в чужом городе. Но скоро она освоилась и попривыкла. Расспросив кое-кого из местных жителей об адресе графини, она отправилась на розыски. Искать пришлось недолго. Разыскиваемая оказалась графиней Остен-Сакен. Узнав, что девушка пришла из Сибири от старца Федора Кузьмича, графиня очень приветливо обошлась с ней.

— Такая молодая (Александре Никифоровне тогда было двадцать лет) и одна решилась на такое путешествие! — удивлялась графиня.

— Ну, а где же вы остановились? — спрашивала она ее.

— Да пока на постоялом дворе, — ответила Александра Никифоровна, — а потом где — еще не знаю.

— Нет, этого нельзя, — ответила графиня. — Переселяйтесь ко мне, у меня места достаточно, поживем вместе, потом поедемте к нам в Кременчуг.

Александра Никифоровна переехала к графине. Несколько дней пробыли они с графиней в Почаеве, а потом уехали в Кременчуг. В Кременчуге у графини был свой дом, здесь же жил и сам граф Остен-Сакен, человек очень богомольный. Он здесь лечился от полученной им на войне раны.

Александра Никифоровна всем очень понравилась и скоро стала в доме своим человеком. Открытый ее характер, любовное, мягкое отношение к людям и глубокая, непоказная религиозность — все это невольно располагало к ней. Она много рассказывала о своей жизни в Сибири, о своем путешествии, и собиравшееся у графа общество с интересом слушало ее рассказы.

Один случай, имевший место в доме графа, оставил в ней неизгладимое впечатление.

Однажды вместе с графиней Александра Никифоровна вошла в большую залу графского дома, и вдруг остановилась и замерла от удивления. Перед ней на стене висел громадный портрет, на котором во весь рост был изображен военный. Лицо, рост, манера держаться как-то сразу напомнили старца Федора Кузьмича. Она остановилась и с глубоким волнением спросила пришедшую с ней графиню:

— Кто это, графиня?

— Разве ты не знаешь, милая, — ответила та, не заметив ее волнения, — это покойный император, Александр Павлович.

Долго и внимательно всматривалась Александра Никифоровна в черты лица государя и, чем больше смотрела, тем больше находила сходство со старцем. В тяжелом раздумье пришла девушка к себе в комнату, долго не могла заснуть, и какая-то щемящая тоска давила ее сердце.

Осенью, 1849 года в г. Кременчуг приехал император Николай Павлович и остановился у своего давнишнего приятеля графа Остен-Сакен. За несколько дней стали торопливо готовиться к приезду гостя, все волновались, но больше всех была смущена и взволнована Александра Никифоровне. Ей невольно вспомнились слова старца: «Бог даст и разговаривать с царем будешь, увидишь тогда, какие цари бывают». Так скоро исполняются слова «дедушки». Весь день она была в трепетном ожидании. Она никак не могла представить себе, что будет жить с государем в одном доме, постоянно встречаться с ним и разговаривать запросто, как с самым обыкновенным человеком…

Государь приехал, пробыл в доме графа целые сутки, говорил с Александрой Никифоровной запросто, как с давно знакомым человеком, много шутил и смеялся. Долго потом она думала об этом и не могла понять, как это все случилось, не сон ли это?

Государь очень заинтересовался молодой девушкой и охотно с нею беседовал. Из ее простых, немудрых рассказов он знакомился с тем, как живут люди на далекой окраине, которую он, наверное, никогда не увидит.

— Ну, ну, богомолка, рассказывай, сколько у вас за свадьбы берет? — спрашивал ее, шутя, Николай Павлович.

Александра Никифоровна сначала несмело, а потом очень спокойно и охотно рассказывала Государю о жизни сибирских крестьян: чем они занимаются, какие у них промыслы, какие обычаи, что едят, чем торгуют. Много смешного рассказывала из своего путешествия. А Государь с графом слушают да смеются.

— Вот, — говорит Государь Остен-Сакену, — какая у тебя смелая гостья приехала, всю Сибирь прошла и ничего не боится.

— А чего же мне бояться-то, — ответила Александра Никифоровна, — со мною Бог, да со святыми молитвами, великий старец Федор Кузьмич! А вы все, — добавила она, — такие добрые, все меня угощаете!..