— Что логично? — устало прошептал Рейнард.

— Ладно, забудь — ты устал. Вечер сегодня был непростой. Может, тебе тренировку-другую пропустить? Перенапрягаться ни к чему, сам понимаешь. И не трать ты на все это нервы — еще изведешься да угодишь на больничный, а нам такой парень, как ты, до зарезу нужен. Запомни — к первому декабря ты должен быть здоров.

Пелена на миг исчезла.

— Рой, скажи мне, ради Бога, — что все это значит? Рейнард почувствовал руку Роя на своей: пожатие внушало странную тревогу, словно внезапное прикосновение зверя в темноте.

— Послушай, Рейнард: я тебе скажу — без дураков, честно-пречестно, чтоб мне сдохнуть и все такое. — Он остановился, все крепче сжимая пальцы Рейнарда.

— Ну? — буркнул Рейнард.

— Ты в самом деле хочешь правду? Ладно, я тебе скажу — правда в том, что никто ничего не знает. Я не знаю, командир не знает — как и любой прохожий с улицы. Ты же читаешь газеты («Нет», — слабо возразил Рейнард, но Рой не обратил на него внимания) — и знаешь об общей ситуации ровно столько же, сколько и мы. Но дело вот в чем — мы точно знаем, что те кое-что замышляют, но что именно, нам не известно; мы даже предполагаем — хоть уверенности у нас и нет — на какие территории они глаз положили; но при этом сделать мы сейчас ничего не можем: руки у нас связаны. Нам просто-напросто приходится полагаться на шефов — то бишь на прямое начальство: я полагаюсь на командира, командир — на командующего генштабом, и так далее. Понятно, что об этом особо не разболтаешься — вот и приходится набирать этот новый батальон более-менее скрытно. Я так предполагаю, что те делают ровно то же самое, что и мы…

— Но кто они, эти те? — перебил его Рейнард.

Рой фыркнул.

— Хотелось бы мне это знать, — ответил он. — Если б мы знали, то были б уже отсюда далеко. Мы только знаем, что они там и что мы должны быть готовы, когда все начнется.

Рейнард вдруг почувствовал страшную усталость.

— Мне надо идти, — произнес он безжизненно. — Я и так задержался.

— И я, черт побери! — воскликнул Рой. — Пора мне уже возвращаться в Глэмбер: в полдесятого собрание в столовой… Ну, до завтра тогда.

Когда Рейнард вылез из машины, Рой вдруг протянул ему руку. Рейнард неохотно ответил на пожатие.

— Послушай, старина, — тихо проговорил Рой, и в кои-то веки на лице его не было и тени улыбки. — Я тебе серьезно говорю: я хочу знать наверняка, присоединишься ты к нам или нет. Я не хочу у тебя вытягивать обещание или припирать тебя к стенке — уж точно не сейчас. Но мне бы хотелось это знать в ближайшее время. Как по-твоему, сможешь ты мне завтра ответить?

Рейнард мгновение размышлял, сжимая руку друга; затем снова поднял глаза и встретил вопрошающий темный и пристальный взгляд.

— Да, — сказал он. — Завтра я тебе отвечу.

8. Темнеющая даль

На другое утро Рейнард проснулся с головной болью и воспаленным горлом. Спал он плохо и, едва открыв глаза, ощутил, что его гнетет мысль о вчерашнем обещании Рою; физические симптомы были словно бы продолжением его душевного смятения. Да, он не дал окончательного обязательства записаться при первой же возможности, но пообещал Рою принять решение к вечеру и знал, что стоит ему оказаться в обществе друга, и он будет уже бессилен противостоять влиянию этой энергичной и властной личности.

Позже утром его подавленность усугубилась — и вместе с ней физическое недомогание. К обеду стало ясно, что вечернюю тренировку ему не осилить; безусловно, было бы лучше совсем отменить и встречу с Роем. Это решение принесло ему глубокое облегчение: если бы он смог избежать свидания с Роем, то получил бы возможность оттянуть и исполнение своего вчерашнего обещания. Чувство облегчения и надежда на отсрочку на самом деле не были сформулированы им сознательно — они так и остались подспудными, хотя он, со смутным чувством стыда, отчасти и сознавал, что прибегает к самообману… Достаточным оправданием (так ему казалось) было его действительное нездоровье: Рой наверняка отнесется к этому с пониманием: он ведь и сам не далее как вчера предлагал Рейнарду пропустить тренировку-другую…

Отменить встречу с Роем оказалось, однако, труднее, чем он предполагал. Он решил, что лучше всего будет позвонить в казармы, но, едва вознамерился это сделать, как перед ним выросла масса мелких препятствий. Во-первых, было ясно, что из банка звонить ему нельзя; ближайший телефон-автомат, как выяснилось, не работал; когда же он, пройдя еще дальше, наконец отыскал другую будку, то обнаружил, что забыл вынуть двухпенсовик из первого автомата. Вдобавок, ему не сразу удалось разменять деньги, а, к тому времени, когда он добыл мелочь, будка была уже занята, что создало очередную задержку. Наконец, зайдя в будку, он принялся искать в справочнике номер Роя, но столкнулся с очередной проблемой: поскольку он никогда раньше не звонил Рою, то не был уверен насчет его части и дислокации. Оказалось, что в казармах размещалось два полковых батальона, и он со смущением понял, что забыл (или, возможно, так и не озаботился спросить), в каком из них служит Рой. Его первый звонок не принес результата: о капитане Арчере никто не слыхал. «Попробуйте второй батальон», — предложил голос в трубке. Рейнард так и сделал; ему ответили с задержкой и невнятно: нет, капитана Арчера во втором батальоне нет. Или ему нужен майор Арчер?

Он засомневался: может, подумал он, Роя повысили в чине; вполне вероятно, что прошлым вечером этот факт прошел для Рейнарда незамеченным. В конце концов он попросил соединить его с майором Арчером. Последовала очередная задержка, и в трубке раздался другой голос.

— Алло! Майор Арчер слушает — кто на проводе?

Голос показался Рейнарду похожим на голос Роя, хотя из-за помех на линии он не мог утверждать наверняка.

— Алло, — осторожно откликнулся он. — Это Рейнард Лэнгриш. Я звоню сказать, что я простыл — сегодня я прийти не смогу.

Трубка разразилась треском; наконец голос послышался снова.

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Лэнгриш, — повторил Рейнард и произнес свою фамилию по буквам.

— Лэнгриш? Извините, не знаю такой фамилии. Вам, наверно, нужен кто-то другой. Это Рой Арчер. Что? Не слышу — как вас зовут? Нет, извините, я такого не знаю. Вы, должно быть, не туда попали.

Раздался щелчок: майор Рой Арчер повесил трубку.

Рейнард вышел из будки, сразу ощутив себя слабым и больным. Он на минуту опустился на сиденье у автобусной остановки, стараясь унять дрожь, сотрясавшую его конечности. В голове у него царило полное смятение: говорил он с Роем или нет? Голос, подозрительно похожий на голос друга, отчетливо произнес «Рой Арчер» — возможно ли тогда, что есть два Роя Арчера? Или же Рой так и не расслышал его фамилию? Без сил, в растерянности и все сильнее чувствуя себя больным, Рейнард поднялся на ноги и направился к банку. Ему пришло в голову еще одно возможное объяснение: может, притворное «незнакомство», которое они с Роем так долго изображали, было теперь обязательным не только в банке, но и за его стенами? В таком случае Рой наверняка бы его предупредил; хотя, решил Рейнард, полной уверенности в этом быть не могло, так как о молчаливом уговоре скрывать их отношения в банке они ни разу не обмолвились ни словом.

Не чувствуя из-за болезни никакого желания обедать, Рейнард вернулся на работу; к несчастью, в банке было больше посетителей, чем обычно, и ко времени закрытия стало ясно, что уйти удастся лишь под вечер. И снова Рейнард ощутил в глубине души постыдное облегчение: если ему придется задержаться в банке достаточно долго, Рой, несомненно, устанет ждать… Возможно, отчасти именно эта полуосознанная надежда подвигла его работать медленнее и усерднее, чем обычно; отчасти же, несомненно, затормаживал его действия все усиливающийся жар. Так или иначе, было уже полседьмого, когда он ушел с работы — гораздо позднее обычного и слишком поздно (решил он), чтобы торопиться на встречу с Роем.