— Да-да-да! — возбужденно согласилась Пег. — Они и были главные, да?

— Не знаю. Разве?!

— Конечно! Не возражаешь, если я продолжу, Робин? Нет? — Пег улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Потом посмотрела на дедушку: — Не думаю, что я видела так много, как Робин. Он еще, может быть, опустил ряд деталей, как предупреждал. Но если я не видела столько, сколько он, я разобралась во всем, наверно, лучше. Это потому, что я вспоминала Сноггла, и он знает меня лучше, чем бедняга Снаггер Робина. Ты был прав, дедушка, когда предположил, что он ручной зверек на корабле. Джеймс, пожалуйста, очисти яблоко и для меня.

— Хорошо. Но разве ты сможешь есть яблоко, ты же так взвинчена?

— Да, пока рассказываю. Но я не собираюсь долго говорить. Я хочу все обдумать, а потом, может быть, напишу целую поэму. Так вот, — Пег остановилась, чтобы перевести дыхание, — как Робин прежде всего увидел Снаггера, так и я прежде всего увидела Сноггла — совершенно ясно, Я чувствовала, что он смотрит на меня и что он понимает: наконец-то и я на него смотрю — он ведь, наверно, несколько раз пытался со мной связаться. И нечего так хмурить брови, Джеймс, у меня нет доказательств, что я это не сочинила. Все, что я могу, — это рассказать вам по-честному, что я видела и чувствовала. Но чему вы наверняка не захотите поверить — так это тому, что я действительно очень сильно ощущала их чувства.

Машинально Пег откусила от яблока, которое почистил для нее Джеймс.

Так что на несколько минут она прекратила рассказ. На улице уже были глубокие сумерки, над столом зажгли свет.

Жуя яблоко, Пег воспринимала окружающее как совсем новое и незнакомое, для того, чтобы через несколько дней попытаться написать поэму.

— Кто же они были, Пег? — На дедушкин лоб падал свет лампы. Вопрос его не был вызовом, а только побуждал ее говорить.

— Я, конечно, к этому вернусь, — ответила она. — Но все по порядку. Скоро Сноггл начал показывать мне то, что видел сам. Я уже сказала: мы были правы, считая его их зверьком, теперь я поняла, что он среди других таких же — особенный любимец. Я это поняла, потому что у него на корабле есть свое место — и не в коридоре, как, кажется, у Снаггера, а в кабине пилота или кого-то еще, кто командует этим кораблем… Кабина эта вроде как овальной галереей окружена, а высоко над галереей — окна, а под окнами множество маленьких разноцветных огоньков мигают и вспыхивают. Нет, Джеймс, я знаю, что ты хочешь сказать, — что-нибудь о пилотской кабине реактивного самолета, но она была гораздо больше и комфортабельнее. И никто там ни к чему не прикасался…

— А было у них что-то вроде рук? — спросил Робин. — Потому что я-то вам уже говорил, что у некоторых видел.

— Там было трое — людей, или существ, или созданий, называйте как хотите. У двоих было то, что ты называешь устройства вроде рук, Робин, а у третьего их не было. Конечно, они были не такие, как Сноггл, — сходства было не больше, чем между высоченным худым человеком и маленьким толстым пуделем. Но не было и резкого отличия от Сноггла. Они были из его мира, точно так же как высокий тонкий человек и маленький толстый пудель, — оба из одного мира. Понятно?

— Да, дорогая, — сказал дедушка. — Я понял так, что ты считаешь, что те существа по умственному развитию намного превосходят Сноггла. Это так?

Пег несколько раз поспешно кивнула с довольным видом.

— Минуточку, — вмещался Джеймс. — Сноггла я, конечно, себе представляю, но как понять, что те, другие, отличающиеся от него только ростом, — все-таки не такие, как он?

— Ну вроде как Сноггла растянули бы в длину — около десяти футов, я бы сказала. Они как будто бы не из металла, как кажется Сноггл, а из стекла… именно такие, как Робин сказал. — Пег задумалась на мгновение, потом продолжила: — Глазищи у них огромные, даже больше, чем у Сноггла, и очень красивые, их цвет все время меняется. И на макушке у них такие же штуки вроде антенн, как у Сноггла, только у них не по четыре, как у него, а штук по десять, и эти антенны светятся и меняют цвет, как будто эти существа все время чем-то заняты. А теперь мы подходим к самой тяжелой части моей истории, и если только кто-нибудь засмеется или скажет, что я все выдумываю, я никогда вам больше об этом рассказывать не стану — никогда, честное слово! — Она вызывающе всех оглядела.

Первым отозвался Робин, писклявым от волнения голосом:

— Пег, я же знаю, что это правда. Наплевать мне на то, что скажут другие.

— Вообще ты, кажется, хватила, сестричка, — сказал Джеймс, хотя и без насмешки. — Но, пожалуйста, продолжай, даже если дальше еще больше пойдет. В конце концов, Сноггл-то был и корабль тоже был — даже если ты дашь волю своему поэтическому воображению…

— А мы толком и не знаем, что такое воображение, — перебил его дедушка. — Знал я одного человека, он был моим студентом. Так он считал, что полностью сочинил одну историю о войне, а позже выяснилось, что каждый эпизод этой истории произошел на самом деле. Хотя я со своей стороны, Пег, готов поверить тебе на слово во всем, что ты видела. Продолжай!

— Дальнейшее я не только видела, — серьезно заявила Пег, — но и ощущала, да так сильно, что невозможно было этому не поверить. Один из этих трех высших созданий — возможно, он был хозяин Сноггла — знал, что мы пытались защищать Сноггла, и показал мне, что он благодарен и дружелюбен к нам. Можно сказать, что меня ему вроде представили. Я видела ясно и довольно близко его огромные глазищи — больше, чем у Сноггла. Сначала изумрудно-зеленые, они стали затем темно-зелеными, потом голубыми и перешли в индиго — ну прямо здорово! И минуту или две, понимаете ли, он думал для меня. Казалось, будто двадцать разных голосов одновременно говорили мне каждый свое. Кажется, я немногое уловила из того, что он думал для меня.

Всем было ясно, что Пег умолкла не из-за того, что нуждалась в их одобрении, а что она пытается сейчас припомнить как можно больше, поспешно соединяя одни подробности с другими. Так что никто не сказал ни слова, продолжая внимательно смотреть на нее в ожидании продолжения.

— Вот что он дал мне понять. Когда-то, очень давно, они уже посещали нашу Землю и теперь, по дороге в какое-то другое место, решили снова взглянуть на нее. Они не остались, потому что почувствовали враждебное окружение. Так бы мы себя чувствовали, если бы наш самолет сел на острове каннибалов. Сногглу и Снаггеру вовсе не было поручено собирать информацию, для этого на корабле есть аппаратура. Их просто выпустили погулять, как мы могли бы выпустить собаку. Ой, а тот, которого я назвала «Пожирателем», так он вовсе не живой, а машина, они ее быстренько собрали, и не спрашивайте меня как, потому что я не знаю, — только чтобы выручить Сноггла и Снаггера.

— Вроде неотложной помощи? — спросил дедушка.

— Вот черт! — воскликнул Робин. — Спорю, что им это ничего не стоило! Но Пег, откуда же они, где их планета? Они тебе не сказали?

— Ой, Робин, лучше бы все это случилось с тобой, а не со мной! — сказала ему Пег. — Хотя, наверно, даже ты не сообразил бы. Я лишь поняла, что это где-то на Млечном Пути — где-то по соседству. И при помощи мысленных образов он дал мне на эту планету взглянуть.

— Черт! Ну и повезло! И какая же она, эта планета?

— Я только бегло взглянула. Разглядела большую темно-синюю равнину, никаких высоких зданий там не было, как будто там нет населения или весь народ живет под землей. Небо такое вроде розоватое, и потом, — она сказала это так, как будто извинялась, — там, кажется, два солнца. Одно небольшое, но ослепительно яркое, а другое, наоборот, огромное, темно-красное и совсем не яркое. И все там как-то быстро… Я так себе представляю, что их время и наше идут по-разному, что они могут замедлять или ускорять его, как им понравится. Поэтому хозяин Сноггла решил, что дал мне достаточно долго посмотреть на их планету, а для меня это был только беглый взгляд. Вот и все, что я могу вам рассказать, — хотя, может быть, что-то еще я опишу в своей поэме. — Изо всех сил стараясь быть спокойной и не горячиться, она добавила: — Не пора ли убирать со стола, Робин?