Харриет обернулась к нему. Вложив руку в ладонь анатома, одной ногой она стояла на земле, другую же утвердила на подножке маленького изящного ландо, в котором обычно путешествовала по округе.

— Но ведь нам неизвестно, каким образом Уикстид узнал о встрече с Бруком, а наши умозаключения касательно Шейпина — в лучшем случае догадки. Неужели вы думаете?..

Но прежде чем Харриет успела закончить мысль, два молодых человека в разлетавшихся на бегу грубых рубахах наскочили прямо на даму и джентльмена. С внезапным ужасом Харриет осознала, что ее свалили на землю, а затем почувствовала, что вывихнула лодыжку. Она сильно ударилась спиной о высокое колесо своей повозки. Госпожа Уэстерман слышала, как ее кучер Дэвид взревел и спрыгнул с облучка, крикнув помощнику, чтобы тот удержал испуганных лошадей. Трость Краудера с треском упала на землю и покатилась по булыжнику. Дэвид ухватил одного из парней, скрутив воротник его рубахи. Другой заметил Краудерову трость и, когда анатом потянулся за ней, ударил каблуком по тонкому прочному дереву. Трость раскололась на округлых булыжниках, вымощавших двор. Вскрикнув, Краудер с трудом поднялся на ноги; попутно ему удалось попасть тыльной стороной ладони в лицо нападавшему. Голова юноши дернулась назад, он поднял кулак, но потом рассмеялся и плюнул себе под ноги. Краудер снова потянулся к нему, однако парень был слишком проворен — он рванул к своему приятелю и, оказавшись между ним и покрасневшим от злости кучером Харриет, умудрился ослабить хватку возницы. Юноши полным ходом помчались прочь со двора, за ними побежал Дэвид, а Краудер, повернувшись к Харриет, начал поднимать ее на ноги. Тут же по булыжникам к ним поспешила хозяйка постоялого двора — подол ее фартука вился вокруг талии, словно обиженное облако.

— Ах, Боже мой! С какой стати? — Она обхватила Харриет за плечи и помогла поднять ее.

— Со мной ничего не случилось. Лишь немного запыхалась, я полагаю. — Госпожа Уэстерман попыталась опереться на поврежденную лодыжку, но сильно побледнела, а затем изменила позу, перенеся большую часть веса на руку Краудера.

Казалось, хозяйка постоялого двора вот-вот расплачется.

— Не могу поверить! Я никогда не видела ничего подобного.

Харриет с трудом улыбнулась ей.

— Уверяю вас, госпожа Сондертон, я чувствую себя хорошо. Ничего не случилось. Всего лишь двое глупых молодых людей.

Краудер огляделся. В дверях постоялого двора он увидел знакомую фигуру Уикстида. Тот улыбался им, сложив руки на груди. Во двор снова вбежал кучер Дэвид. Краудер заметил облегчение на лице стоявшего возле лошадей мальчика, когда тот вернул поводья вознице. Это, должно быть, Джейк Мортимер, племянник швеи. Анатом углядел также повреждения, полученные Дэвидом во время схватки с юнцом. Кожа вокруг его глаза сильно покраснела.

— Прошу прощения, мэм. Они сбежали от меня на площади.

Госпожа Сондертон пыталась стряхнуть дворовую пыль со складок длинного платья Харриет. Госпожа Уэстерман выставила руку, чтобы остановить ее.

— Не стоит извиняться, Дэвид. Благодарю тебя. Ты ранен?

— Пустяки, госпожа Уэстерман, ни к чему говорить об этом.

Хозяйка постоялого двора по-прежнему сотрясалась от расстройства.

— Не думаю, что я когда-либо раньше видела этих юнцов. Ах, госпожа Уэстреман, что вы, должно быть, о нас подумали! Неужели вы не зайдете еще на минутку, чтобы оправиться? Какое потрясение!

Харриет выдавила из себя улыбку.

— Благодарю вас, но — нет. Я уверена, что чувствую себя хорошо, ведь я уже перевела дух. Однако как странно…

Она отвела взгляд от хозяйки заведения и тоже узрела Уикстида. Краска тут же схлынула с ее лица, а слова словно застряли в горле.

Краудер шагнул вперед.

— Полагаю, госпожа Уэстерман быстрее оправится от потрясения у себя дома.

Кивнув, Харриет снова повернулась в сторону повозки. Поставив ногу на подножку, она чуть было не упала. Дэвид спрыгнул со своего места.

— Держи лошадей, парень. — Через секунду он оказался возле своей хозяйки. — Вы позволите мне, мэм?

Харриет покраснела, кивнула и обвила рукой плечи молодого человека, позволив ему поднять себя и со всеми удобствами усадить в ландо. На облучок Дэвид вернулся без улыбки. Краудер забрался в повозку и занял одно из сидений, по-прежнему ощущая, что Уикстид широко улыбается им со своего места на переднем дворе. Он услышал, как кто-то тихонько кашлянул рядом с ним, и поглядел во двор, за боковину ландо. Возле повозки, на земле, стоял новый подручный конюха из Кейвли, протягивая анатому два обломка его трости. Мальчик смотрел вверх — он был очень бледен и встревожен. Новая одежда была ему великовата. Краудер посмотрел в круглое неоформившееся лицо мальчика, этакий портрет еще не начавшейся жизни, затем протянул руки, обтянутые тонкой, как бумага, кожей, кое-где испещренной коричневыми пятнами, и сомкнул костлявые пальцы вокруг останков своей трости, принимая их из ладошек мальчика. Анатом кивнул.

— Молодец. Благодарю тебя.

Мальчик улыбнулся и взобрался на облучок, чтобы усесться возле Дэвида. Уикстид выпрямился и лениво подошел к повозке со стороны Харриет. Он едва заметно изобразил поклон и сказал даме несколько слов, а затем, кивнув Краудеру, удалился. Госпожа Сондертон, казалось, несколько смутилась. Уикстид широко улыбнулся ей, и она присела в неуверенном реверансе.

— Едем, — четко произнесла Харриет.

Дэвид причмокнул, погоняя лошадей. Животные переступили копытами, и, дернувшись, повозка с шумом покатилась вперед. Краудер бережно положил останки трости рядом с собой и нагнулся к Харриет.

— Что он сказал?

— Это только начало.

Краудер откинулся на спинку сиденья в углу повозки и скрестил руки на коленях.

VI. 8

Дэвид перенес госпожу Уэстерман из повозки в салон, затем поторопился на кухню, чтобы ему обработали раны. Госпожа Хэткот вернулась через несколько минут, неся в руках чашу с горячей водой в руках и льняные лоскуты на плече, а мисс Тренч тем временем опустилась на пол у ног сестры, пытаясь снять с нее туфлю. Эта сцена показалась Краудеру чересчур женственной, а потому, кивнув хозяйке дома поверх плеч ее нянек и оставив сломанную трость на секретере, он ненадолго вышел на улицу через застекленные двери, чтобы прогуляться и вдохнуть аромат лаванды. Наконец, оказавшись перед фасадом дома, он остановился под дубом, который, как полагал коммодор Уэстерман, должен был охранять семейство в его отсутствие. Лето дохнуло на листья ветерком, заставив их зашуметь. Краудер прислонился к стволу дерева.

— Ничего хорошего у нас не получилось, друг мой, — сказал он, прижав ладонь к коре.

У ворот что-то задвигалось, и, повернувшись, анатом увидел двух всадников, въезжавших по дороге в усадьбу. Первым оказался Майклс на своем любимом коне — таком же огромном, как и он сам, и к тому же любителем покусаться. Вытянув руку, владелец таверны поддерживал другого всадника, словно не давая ему вывалиться из седла. Когда мужчины подъехали чуть ближе, Краудер узнал Клоуда, стряпчего, которого они отправили в Лондон. Анатом вышел из-под тенистого дуба, и оба наездника вздрогнули, а затем снова погнали лошадей вперед. Как только всадники поравнялись с Краудером, Дэниел принялся спешиваться, и его худенькое тело чуть было не упало на руки анатому. Краудер удержал Дэниела за плечи.

— Что там дети?

Клоуда лихорадило, его покрытое щетиной лицо казалось мучительно бледным.

— Здоровы. В безопасности. Рождены законно.

Краудер испытал такое облегчение, что невольно заключил юношу в объятия и некоторое время не отпускал. Майклс тоже спешился и, когда Краудер выпустил Клоуда, обхватил плечи стряпчего своей здоровенной лапой.

— Я встретил его на дороге, в двух милях отсюда, он едва держался в седле. Давайте проводим его внутрь, господин Краудер. Думаю, он не спал с того самого вечера, как покинул Хартсвуд.

Подхватив юношу, мужчины затащили его в дом, и госпоже Хэткот, только что закончившей утешать первую пациентку, пришлось заняться еще одним больным. Краудер выкрикнул через плечо те самые слова, которые произнес Клоуд, и мужчины понесли юношу наверх, подгоняемые радостными восклицаниями Харриет.