На следующий день отъезд затормозился обедом. Правда собравшиеся офицеры оказались разочарованы, по приказу Конева все фужеры с водкой убрали. После скучнейшей трапезы. Офицеры построились, и последовал к поезду. Тут выяснилось что заранее облюбованный тяжелый пульмановский вагон, опасен для следования из-за поломки рессоры и сношения тормозов. Владимир впрочем, оказался не преклонен, надеясь видно на свою удачливую звезду.

Результат сказался в хинганском туннеле, выход из которого к тому времени не был еще закончен. Сперва на поезде почувствовали толчки.

— Что это такое? — Спросил Конев.

— Видимо неловкость машиниста.

— Нет, это наш вагон при спуске напирает на весть состав.

— Пошли тормозить вручную!

Офицеры сгруппировались, налегли, на рессоры. Но было уже поздно, пулей вылетев из туннеля, проскочили полустанок, где была положена обязательная остановка и если не разбились, то благодаря чуду.

Владимир впрочем, не стал ругаться и устраивать разносов — винить следовало только себя.

На следующее утро ночная тревога оказалась забыта. Большинство офицеров, не отрываясь от окон, делилось впечатлениями о новой до селе невиданной стране.

На безграничной желтой равнине, залитой солнцем, изредка попадались верблюды, у чистеньких железнодорожных станций толпились китайцы с косами в теплых синих телогрейках и чувяках на толстой мягкой подошве. Сибирская тайга и глубокие снега, внезапно оборвались, казалось, что целая страница жизни осталась позади. Начиналась уже ставшая почти русской Маньчжурия.

— Желтороссия, когда ни будь, ты станешь огромной и славной частью бескрайней Российской империи. — Молвил Владимир.

В Харбине они поменяли свой больной вагон, прощание было радостным, в месте с тем пришлось расставаться и с главной железнодорожной магистралью Москва- Владивосток — самой длиной в мире. Отсюда почти в перпендикулярном направлении отходила ветка на Мукден, столицу Маньчжурии, дальше на Ляоян и Порт-Артур.

Владимир поражался, как при столь низком развитии техники трудолюбивый русский народ воздвиг столь титаническую колею в предельно сжатые сроки.

Теперь ей предстояло сыграть решающую роль во всей компании. Воевать приходилось не только "За царя и отчество", но и за будущее нашей страны. Теперь предстояла переброска крупных сил, надо было заранее подготовить и обучить армию.

Владимир призадумался, наверняка эту хрупкую одноколейную ниточку, видят во сне все представители высшего командования, как русские что бояться от нее оторваться, так и японского стремящегося его прервать. В ходе прошедшей войны как свидетельствует история, они не раз засылали в тыл диверсионные группы. Впрочем, по настоящему в серьез повредить сообщение им не удавалось и даже в ходе той войны, по ней катились вагоны, набитые русскими бородатыми крестьянами, одетыми в серые шинели — сейчас их должна сменить форма хаки. Тянулись бесконечные вагоны с мукой и крупой, иногда с сеном, вперемежку с платформами, на которых торчали дышла и оглобли зеленых двуколок и зарядных ящиков. Увы, много реже виднелись на них дула орудий.

— Ну, ничего надеюсь, у нас скоро танки будут. Одно моральное воздействие подобных машин дорого стоит, от одного вида японские солдаты будут разбегаться.

— Танки, а что это такое? — Спросил Одинцов.

— Увидишь. Не позднее чем через год. Что ты думаешь об стратегическом значении магистрали.

— Многие из рядовых солдат думают об ней рассчитывая быстрее вернуться к домам. Да и офицеры тоже, здесь можно закусить, выпить, а в санитарных поездах встретить русских девушек в белых косынках — сестер милосердия, поболтать, а если повезет…

— Сам знаю не маленький.

— Так точно ваше высокопревосходительство.

— Зови меня просто Владимир. Сейчас пересядем на штабной поезд.

Ехали дальше с комфортом, но на подходе к Мукдену случилось ЧП. Железнодорожная ветвь оказалась взорванной, и машинист едва успел притормозить. В туже минуту на них напали поддерживаемые японской разведкой китайские партизаны — хунхузы. Вспыхнул бой. В купе на стол и на кровати посыпались разбитые выстрелами окна, Одинцов даже не осторожно порезал руку.

— Пригнись с скройся мне не нужны русские трупы.

Конев, выхватив два пистолета, точными выстрелами снимал бандитов. Хунхузы атаковали крупными силами, у некоторых их них были низенькие похожие на пони лошадки. Они пытались на всем скаку приблизиться к вагону. Владимир едва успел нажимать на курок, он, разумеется, умел стрелять и к тому обладал не малым опытом. А бластер от пистолета, не сильно отличается. Главное проблема скорострельность, но его револьверы были усовершенствованы с большим барабаном, кроме того, их было несколько, что позволяло быстро перезаряжать. Еще лучше подошел пулемет, но такой роскоши при их поезде еще не было, а отечественные "Максимы" только-только запустили в производство. Ну, ничего мятежным китайцам и так достается. Один из них хотел бросить бомбу, Владимир выстрелил с колена, раздался взрыв, трое хунхузов погибли на месте, еще шестеро были ранеными. Остальные офицеры так же проявляли мужество и умение, китайцы вели недружный огонь и ложились под выстрелами как скошенные снопы под серпом.

Так как нижняя часть вагонов была прикрыта броней, это избавляло от серьезных потерь.

Опытный Елец, участвовавший и в китайском походе и в боксерской компании, стрелял, не торопясь тщательно выцеливая жертвы. А вот Одинцов был горяч, стрелял часто, но в половине случаев посылая пули в молоко.

— Главное не дергаться, особенно когда имеешь дело с пистолет и не обязательно стрелять в голову. На них бронежилетов нет, можно всадить и в живот.

— Да хоть в пуговицу!

Атака китайских партизан уже начала выдыхаться, как из ближайшей сопки ударил пулемет. Пули градом застучали по бронированной поверхности.

— Ого, и такая игрушка у них есть, когда российской армии их можно по пальцам пересчитать. Видимо кто-то знал об моем прибытии.

Владимир выпрыгнул из окна и пополз по прокрытым инеем кустам. Пулемет лупил во всю, не останавливаясь ни на секунду. Конев предпринял традиционный в таких случаях обходной маневр, чтобы подобраться к "плевалке" с тыла. Форма цвета хаки ему помогала остаться не заметным. По пути он внезапно наткнулся на хунхуза, китаец не успел ойкнуть, как голова арбузом слетела с плеч. Владимир вытер клинок об песок и пополз дальше. Снова не повезло незадачливому партизану, Конев предпочитает саблю пуле, во-первых, бесшумно, а во-вторых, приятнее рубануть всей рукой, чем просто нажать пальцем. Мук совести наместник не испытывал, наоборот, когда убивал, было ощущение хоккеиста забросившего гол.

Вот, наконец, он вышел во вражеский хвост. У пулемета сидит один человек, судя, по форме японский офицер, а два китайца с ведрами льют на перегретый ствол холодную воду. По бокам сидят еще двое.

— Диспозиция ясна, беру в плен офицера, а китайцев в утиль.

Следуют четыре выстрела, валяться трупы с пробитой головой. Японский офицер этого не слышит за грохотом пулемета. Лишь когда Владимир оказывается рядом, он пытается развернуться и достать меч катана. Одновременно взметает ногу, целясь в пах. Видимо этот боец не плохо обучен карате. Впрочем, для элитного солдата будущего такая демонстрация кажется смешной. Легко поставив блок, Конев чиркнул самурая пальцем по шее, парализовав его.

— Вот так обезьянка, теперь ты наш и все расскажешь.

Сражение практически завершилось, жалкие остатки отряда утекали, Владимир пальнул им вдогонку, скосив еще человек десять. Потом, взвалив на одно плечо тяжелый британский пулемет, а на другое потерявшего сознание японца поспешил к своему поезду.

По дороге он запел хорошую русскую песню, чтобы по ошибке свои воины не пристрелили.

— Ну, вот многие из вас получили первое боевое крещение. — С гордостью произнес Владимир.

— Рады стараться ваше высокопревосходительство. — Гаркнули офицеры.